Элизабет самой хотелось, чтобы было именно так. Ее мать и сестры умерли только в прошлом году, и, учитывая эти обстоятельства, большое празднование казалось ей неуместным. И если бы из-за «круглоголовых» ей не пришлось так срочно вступать в этот политически обусловленный брак, то она, конечно, ни за что не вышла бы замуж, тем более за человека, которого она почти не знала. При этом, как она сама себе признавалась, могло быть намного хуже. Роберт Данмор был не из дворян, однако имел хорошее образование и очень состоятельных родителей. Кроме того, он был вполне представительным мужчиной — высоким, худощавым и с довольно приятным лицом — и вызывал тайные восхищенные взгляды у всех служанок в поместье Рейли-Манор, включая старую повариху. Да и Фелисити при каждой возможности восторженно отзывалась о будущем супруге Элизабет и при этом в очень цветистых выражениях описывала мечты о вечной любви, потому что ничего иного и не могло быть между двумя такими красивыми людьми.

Внизу в холле висела картина, на которой был изображен посланец богов с золотистыми локонами. Именно на него был поразительно похож Роберт, так что складывалось впечатление, будто он лично позировал художнику. Кроме того, ее будущий муж был дружелюбным и приятным человеком, он часто просто подходил к ней или брал ее за руку, чтобы пожать ее. Однажды, когда они вдвоем в библиотеке рассматривали большой глобус, Роберт наклонился к ней и поцеловал ее в шею. Ее охватил приятный мягкий трепет, и если бы в этот момент за дверью не послышались твердые шаги его отца, то он, вероятно, позволил бы себе еще больше.

— Скоро, — прошептал он ей на ухо, коснувшись при этом своими губами ее волос. — Скоро ты будешь моей!

У нее после этого еще долго учащенно билось сердце.

А в остальном у них до сих пор еще не было ни одной возможности побыть наедине. Где бы ни находился Роберт, в большинстве случаев тут же где-то рядом был и его отец. Очень редко бывало такое, чтобы он упускал Роберта из виду. Однажды Элизабет в шутку спросила его об этом, на что он, предварительно убедившись, что его отец не услышит их, со смехом ответил:

— Когда-то в детстве я чуть не утонул. И с тех пор отец боится, что со мной может что-то приключиться, прежде чем я сделаю его дедушкой. Ты должна знать, что самое большое его желание — это основание династии, и чем быстрее, тем лучше.

При этих словах в душе у Элизабет зародилось какое-то нехорошее чувство, причем она сомневалась, было ли это связано с мыслью о том, что ей вскоре предстоит стать матерью, или же ей стало неприятно, оттого что Гарольд Данмор, возможно, вскоре так же строго будет контролировать ее, как и своего собственного сына.

— Я хочу покататься верхом, — коротко и решительно сказала она Фелисити.

Ее кузина капризно надула губы.

— Ах, на улице так неуютно. Давай лучше сыграем в пике. Или помузицируем.

— Это мы сможем сделать и сегодня вечером, когда стемнеет.

Элизабет не хотела отказываться от верховой прогулки. Осталось так мало времени, чтобы она могла насладиться скачкой по привычной местности. Девушка оделась для верховой езды и спустилась вниз. В холле сквозь неплотно закрытую дверь библиотеки она услышала голоса — голос жениха и будущего свекра.

— …Можешь делать что хочешь, но до тех пор ты будешь держать себя в руках! Мы поняли друг друга? — донеслись до нее слова Гарольда Данмора.

— Ладно, — ответил Роберт, голос которого показался ей рассерженным.

Без сомнения, все в молодом человеке противилось тому, что отец так часто порицает его, в конце концов, он уже давно не был зеленым юнцом, как-никак ему исполнился двадцать один год. Что касается самой Элизабет, которой было семнадцать, то ее отец не обращался с ней, как с ребенком, даже наоборот: иногда ей казалось, что она тут самая взрослая, а виконт находится под ее покровительством.

По дороге к конюшне ей встретился отец, высокие сапоги которого были испачканы глиной, а лицо покраснело от холода. Вокруг него с лаем прыгали собаки, тут же смолкнувшие по его приказу.

— Лиззи. — Виконт улыбнулся, и она с облегчением увидела, что он успел хорошо отдохнуть и пришел в себя. Последний сердечный приступ заставил девушку всерьез опасаться за его жизнь, однако, к ее радости, он уже через несколько дней стал таким же, как и прежде. — Ты хочешь прогуляться верхом?

Она кивнула.

— Обязательно, ведь мне на многие недели придется от этого отказаться.

Он погладил дочь по волосам, а затем, поддавшись чувствам, нежно обнял ее.

— Мне ужасно будет не хватать тебя, дитя мое.

Элизабет почувствовала комок в горле. Нет, сейчас она не будет плакать, потому что знает, что этим разобьет ему сердце. Когда один из его лондонских поручителей приехал сюда с депешей от Гарольда Данмора, он только после долгих колебаний принял решение выслушать плантатора. Именно Элизабет придала ему мужества и ускорила это дело — в любом случае лишь после того, как она впервые увидела Роберта и решила, что он, по крайней мере, хотя бы внешне воплощал все, что можно найти в мужчине и о чем могла мечтать молодая женщина. Она знала, что дела в поместье Рейли-Манор шли не лучшим образом. Денег, впрочем, было достаточно, поместье давало неплохие доходы, однако у виконта были враги в парламенте, поскольку он до самого конца последовательно и неуклонно поддерживал и защищал дело короля, а не своевременно перебежал к республиканцам. Ему уже доложили, что сейчас в парламенте обсуждается вопрос о его аресте. Выдать свою дочь за стойкого пуританина и породниться с таким человеком, как Гарольд Данмор, казалось ему единственно разумным выходом.

Все участники получали от этого выгоду — виконт, которому теперь не нужно было опасаться, что его обвинят в измене, и Данморы, которые, благодаря щедрому приданому невесты, могли прикупить себе еще больше земли на Барбадосе. Да и, в конце концов, сама Элизабет, которая могла достойно выйти замуж.

Виконт испытующе посмотрел на дочь.

— Ты уверена, что мы поступаем правильно? Всего лишь одно твое слово — и я поверну все вспять!

— Конечно, уверена. Я едва могу дождаться, чтобы увидеть Карибику. Подумай только, там не бывает зимы! Я смогу целый год напролет совершать ежедневные конные прогулки!

— А… Роберт? Как ты думаешь, будет ли он хорошо относиться к тебе? — Отец посмотрел на нее с некоторой озабоченностью.

Так открыто он до сих пор еще не затрагивал эту тему, однако Элизабет без труда развеяла опасения, касавшиеся ее будущего супруга:

— Роберт — мягкосердечный и приятный человек. Правда, его отец немного… ну да, в общем, он довольно строгий, но ведь я выхожу замуж не за него, а за Роберта. Я действительно к нему хорошо отношусь. И конечно же, у нас на Барбадосе будет прекрасная жизнь! — Она одарила отца сияющей улыбкой и была довольна тем, что ей удалось вызвать у него впечатление счастливого ожидания, потому что виконт ответил на ее улыбку с явным облегчением.

— Ну, иди уже, катайся, — с нежностью сказал он. — А то еще замерзнешь!

Виконт свистом подозвал собак и неторопливо пошел к дому. Элизабет смотрела ему вслед, и сердце ее переполнялось любовью и тоской. Затем она повернулась и отправилась на конюшню.

Конюх уже оседлал Жемчужину. Элизабет протянула белой кобыле сморщенное яблоко, и уже в следующее мгновение оно исчезло. Затем она вывела Жемчужину из стойла и привычным прыжком уселась в седло. Девушка знала, что за ее спиной шепчутся о том, что она любит скакать в мужском седле. Отец тоже поначалу пытался отговорить ее, однако он всегда был слишком мягок, чтобы противиться воле и настойчивости любимой дочери.

Конечно, она тоже беспокоилась о том, что ее новая семья, особенно ее будущий свекор, возможно, будут осуждать и даже запрещать ей скакать верхом, однако, к ее удивлению, Гарольд Данмор лишь пожал плечами и сказал, что его абсолютно не интересует, каким образом женщина сидит верхом на лошади. Решающим при этом является только то, чтобы она хорошо выглядела и не упала с лошади. И что он лично позаботится о том, чтобы у кобылы во время путешествия за океан было все необходимое, в конце концов, он сумел перевезти через океан живыми и здоровыми уже с полдюжины лошадей.