Казалось, Ингварр вот-вот лопнет от ярости. Он подобрал упавший на пол меч и опять бросился в атаку. Роуэн знал, что недолго сможет удерживать викинга на безопасном расстоянии. Тамплиер все еще ощущал слабость во всем теле. Если Ингварра никто не уймет…

— Ему что, кто-то запретил выглядывать наружу? — крикнула Руна, хватая за плечи Ариена, который, недолго думая, собирался проскочить в хижину мимо сестры. — Или Ательне не позволено с ним разговаривать?

— Они пленники! — процедил сквозь зубы Ингварр. — Ты слишком снисходительна к ним. Будь моя воля, этот христианин лежал бы на улице, закованный в цепи!

Руна продолжала браниться, но Роуэн больше не слушал, что она говорит. Он был слишком занят тем, что уворачивался от ударов. К горлу подкатывала тошнота. Ингварр тем временем неистовствовал. Еще один удар, от которого Роуэну в последний момент удалось спастись, пришелся на ларец с мощами. Стекло рассыпалось вдребезги, а кости святого полетели в разные стороны.

— Вот бы Стигр увидел, что ты делаешь с его вещами! — засмеялся кто-то.

— Ба! Подумаешь, старое чучело!

Роуэн заметил Бальдвина. Низкорослый предводитель викингов стоял позади Руны и смотрел мимо нее, задумчиво почесывая заплетенную бороду. Как долго он наблюдал за происходящим в хижине? Внезапно перед глазами Роуэна замелькали темные пятна и острая боль, словно кинжалом, пронзила его голову: острие меча задело лоб пленника.

— Прекрати немедленно! — закричала Руна.

Роуэн опустился на колено. Теперь и предводитель викингов прорычал о том, что Ингварр должен опустить оружие. Все это доходило до слуха тамплиера словно сквозь густой туман. Собрав все свои силы, он с трудом поднялся на ноги. Подгибающиеся колени уперлись в лежанку. Все, что сейчас мог сделать Роуэн, это повернуться и опуститься на нее.

Зазвучали громкие голоса наполнивших комнату людей, а затем он увидел Руну, которая склонилась над ним и подняла сжимавшую что-то руку вверх. Роуэн вздрогнул и хотел закрыться от удара… Но Руна с легкостью оттолкнула руку англичанина и снова подняла вверх сложенный в несколько раз платок, а затем мягко опустила его на лоб Роуэна. Жгучая боль опять пронзила голову тамплиера. Когда девушка убрала руку, он увидел на платке кровавое пятно.

Глаза Руны, смотревшей на Ингварра, пылали гневом. А когда она повернулась к Роуэну, ее взгляд тут же смягчился. Уязвленный викинг выбежал из хижины.

«Ради одного этого взгляда стоило позволить Ингварру напасть на меня», — подумал Роуэн и хрипло засмеялся.

Руна вопросительно подняла брови, а затем улыбнулась.

Это было последним, что увидел Роуэн, прежде чем погрузиться во тьму.

Руна взялась за оперенный конец стрелы и оттянула его к уху. Острие стрелы следовало за летающим перед ней поморником. Над ним, высоко в бледно-сером небе, парил орлан. Но поморник, кажется, не замечал ни его, ни стрелы. Эти нахальные птицы нередко нападали даже на людей. Девушка решила пощадить поморника и нацелилась на дрожащую от ветра ветку. Она проследила за ее движением, еще сильнее натянула тетиву и разжала пальцы. Стрела задела лист, но не попала в ветку.

— Хороший выстрел, — похвалил Бальдвин. — В таких условиях…

Руна улыбнулась отцу. Ингварр высмеял бы ее и разрубил бы ветку одним броском боевого топора.

— Смотри, вон тетерев! — Бальдвин указал на поросшую густой зеленой травой лощину, в которой шумел ручей. Черный тетерев с двумя белыми перьями и красными пятнами над глазами расхаживал вокруг невзрачной коричневой самки. — Сойдет на ужин, не так ли?

Девушка подняла лук, натянула тетиву и выстрелила. Безжизненное тело тетерева исчезло в траве. Не выпуская лука из рук, Руна побежала за дичью. Это мог бы сделать раб, но она предпочитала тренировать свое тело при малейшей возможности. Именно поэтому на ней сегодня была тяжелая кольчуга. Кроме того, девушка любила бегать босиком по мягкой траве, глубоко вдыхая пахнущий морем, дичью и растениями воздух. Вокруг летали и кричали птицы: чайки, чибисы и вальдшнепы; еще выше кружились канюки и пустельги. Стая уток с громким кряканьем поднялась над ручьем, когда Руна приблизилась к нему, чтобы на бегу подобрать с земли мертвого тетерева.

Вернувшись к Бальдвину, девушка привязала добычу к седлу своего пони.

— Еще раз про англичанина, — вернулся к прерванному разговору предводитель йотурцев. — Ты устроила суматоху, додумавшись его развязать.

— Я устроила суматоху? Отец, давай начнем с того, что это ты взял его в плен.

Бальдвин по привычке зарылся пальцами в густую бороду. Правую ладонь викинга пересекал широкий шрам, похожий на след от ожога. На самом деле это было напоминание о порвавшемся во время последнего плаванья шкоте. Губы викинга расплылись в улыбке, а в водянисто-голубых глазах засверкали искорки, когда он посмотрел на дочь.

— Да, это верно. Ты и вправду думаешь, что он не стал защищаться, потому что дал тебе обещание?

— Да, отец.

— И все же твое предложение позволить ему свободно расхаживать по деревне, как это делает Ательна, кажется мне, мягко говоря, необдуманным.

— Что он может сделать? Ты прикажешь паре мужчин постоянно следить за ним. Какая разница, будут ли они стоять вокруг хижины Стигра или следовать за англичанином по пятам?

— Почему это так важно для тебя?

Этого Руна и сама не знала. Потому что англичанин был красивым, сильным и опасным хищником и не заслуживал того, чтобы день и ночь сидеть в старой хижине Стигра? Сказать такое отцу девушка не могла.

— Я думаю в первую очередь о Стигре, — промолвила она. — Он скоро вернется и потребует освободить его хижину.

Бальдвин запрокинул голову и захохотал, обнажая желтые зубы.

— Из-за Стигра! Ну конечно. Как же иначе?

На следующий день Руна собралась объехать остров на своем горном пони. На этот раз она решила отказаться от лука. И от кольчуги. Только пояс с ножнами, висевший на бедрах, напоминал о том, что она опасная воительница. Сегодня был один из тех редких дней, когда Руне хотелось чувствовать себя женщиной. Наверное, всему виной замечательное весеннее солнышко, заставлявшее забыть о снеге и дождях. Луга покрылись пестрыми цветами, над которыми жужжали пчелы и кружились бабочки; все вокруг играло и пело. Доскакав до старого броха[15], девушка спрыгнула с Фригг, отпустила ее пастись, а сама взобралась на полуразрушенную круглую стену древней башни. Отсюда открывался чудесный вид на жидкое серебро простиравшегося во все стороны моря и одинокие темные скалы соседних островов. Иногда тут появлялись киты. В воздухе пахло птичьим пометом: неподалеку располагалась колония олуш[16]. И все же Руна очень любила это место.

Бриз слегка шевелил ее волосы, свободно спадавшие на плечи, и складки простого домашнего платья, надетого поверх кожаных штанов. Сегодня девушка даже украсила себя кулоном, который подарил ей отец. Хотя Руна по-прежнему не знала, для кого предназначалось это драгоценное украшение, ей больше не казалось, что она не имеет права его носить. Роуэн увидел ее сегодня, и в его янтарных глазах сверкнули искорки. Не злые. Скорее даже наоборот… доброжелательные?

Услышав шум за спиной, девушка резко обернулась и увидела Ингварра, быстро приближавшегося к ней на своем норманнском коне. Он добыл его во время одного из плаваний. Отвоевать такого коня мечтала и Руна — но ей нужно было подождать.

Животное еще не успело остановиться, когда Ингварр выпрыгнул из седла. Он ловко вскарабкался на стену, сел рядом с Руной и свесил ноги вниз. Перед тем как лезть наверх, он сорвал травинку и теперь жевал ее. Викинг, слегка прищурившись, взглянул на девушку. Как сильно отличался он от Роуэна своей аккуратно подстриженной бородой, длинными светлыми прядями волос и бирюзовыми глазами! Ямочки на щеках Ингварра стали глубже, когда он улыбнулся.