— И вы поставили себе задачу овладеть броуновским движением, управлять беспорядочными скачками молекул?

— Не только поставил эту задачу, но, как видите, и разрешил ее. Уильям! Покажите мистеру Фоксу танец колб!

На столе появился длинный плоский аппарат, уставленный стеклянными колбами. Эти колбы вдруг начали подпрыгивать выше и выше. Одни из них поднимались и опускались медленно, другие сновали вверх-вниз с большой быстротой.

Уильям повернул рычажок аппарата, и одна колба вдруг пулею вылетела в окно.

— Вы видите один из этапов моих работ. Эта кадриль колб доставила мне немало хлопот. Легче выдрессировать бегемота, слона, муху, чем молекулу. Главная трудность в том, что резвость моих балерин-молекул очень различна. В колбах заключены молекулы водорода, азота, углекислого газа. Подумайте сами, легко ли заставить танцевать колбы в одном темпе: при нуле Цельсия скорость движения молекул водорода равна тысяче шестистам девяноста двум метрам в секунду, азота — четыремстам пятидесяти четырем, углекислоты и того меньше — тремстам шестидесяти двум. Для водородной молекулы эта скорость превышает не только скорость полета ружейной пули, но и артиллерийского снаряда, приближаясь к скорости снарядов сверхдальнобойных пушек. При повышении же температуры скорость движения молекул возрастает. Видали, как вылетела водородная колба? Представьте себе пули, снаряды, которые движутся внутренними силами самих молекул!

— Как же вам удалось превратить хаотическое движение молекул в направленное? — спросил Фокс.

— Это длинная история. Пока довольно сказать, что, изучая молекулярное движение, физики учитывали только роль тепла, игнорируя электрические явления. Мне пришлось углубиться в изучение сложной игры сил, происходящей в самих атомах, из которых состоят молекулы, и овладеть этой игрой.

— Так что, по существу, это уже не броуновское движение, а скорее электрическое? — спросил Фокс.

— Оба явления находятся в связи.

Фокс задумался.

— Допустим, — сказал он, — что вам удалось овладеть молекулярным движением, призвав на помощь электрические факторы притяжения и отталкивания, изменения потенциала, перезарядки, если я вас понял. Но все, что вы показывали, относится к неорганическому миру.

— А разве тело человека состоит не из неорганических веществ, не из молекул и атомов? — возразил Хайд. — Трудности заключались не в этом. Первая из них в том, чтобы привести к одному знаменателю движения молекул различных скоростей, иначе человеческое тело было бы просто разорвано. Мне пришлось связать две области: физику и электрофизиологию. Для усиления же электрического потенциала я вводил в организм искусственные радиоэлементы, которые и снабжали его лучистой энергией. Получилась цепь: от импульсов мозга, мысли — к нервной системе, от нервной системы — к явлениям электрофизическим, от них — к молекулярным.

— И вам это удалось?

— Судите сами. Сатиш, гусеницу!

Второй помощник Хайда принес цветок в горшке с сидящей на листе гусеницей и ударил по ветке. Гусеница свалилась, но на полпути до пола вдруг остановилась в воздухе.

Фокс провел рукой, думая, что гусеница висит на паутине, но паутины не было. Сатиш осторожно взял гусеницу, положил на лист и унес. Вслед за этим, уже без приказания, он принес маленького цыпленка с не отросшими еще крыльями и выпустил на пол.

Сатиш громко хлопнул в ладоши.

Испуганный бескрылый цыпленок вдруг поднялся на воздух, с писком пометался по комнате и вылетел в окно, выходящее в парк.

Фокс подошел к окну и увидел, как цыпленок опустился на траву.

— Не отходите от окна, Фокс, — сказал Хайд.

Сатиш вынес в сад кошку, посадил на дерево и потом позвал:

— Кудэ! Кудэ! Иди скорей! Смотри, кошка! Кошка!

Послышался лай, и к дереву подбежала маленькая собачка Кудэ (Малютка).

Увидав кошку, она залаяла, сделала прыжок и вдруг с жалобным визгом понеслась в небо. Ее лай и визг слышались все дальше, глуше.

— Кудэ! Кудэ! Кудэ! — закричал Сатиш.

Собака, которая была уже на высоте сотни метров, начала спускаться. Скоро она была уже возле Сатиша. Радостно подпрыгнув, она вновь едва не улетела, но Сатиш вовремя подхватил и унес ее.

— Теперь предпоследний номер нашей программы, — весело сказал Хайд. — Не отходите от окна, мистер Фокс.

Сатиш посадил на дорожку большую жабу и легонько толкнул ее ногой. Жаба подпрыгнула и полетела над кустами, деревьями все выше и выше. Скоро Фокс потерял ее из виду, но еще долго смотрел в синеву неба.

— Ну что вы скажете? — спросил Хайд.

Фокс молча сел на стул, машинально посмотрел на ручные часы, вздрогнул, быстро положил в рот сразу две пилюли, но на этот раз даже не почувствовал их вкуса.

— Надеюсь, все это уже можно назвать левитацией? — сказал Хайд, обмахиваясь веером. — Вы, конечно, обратили внимание на поведение левитантов? Гусеница, которую вы видели, обладала способностью опускаться вниз на паутине. Я закрыл у нее выводные протоки паутинных желез, поэтому в момент поднятия она не могла выпустить паутину и висеть на ней. Но нервные центры работали обычно и посылали соответствующие импульсы. Этого было достаточно, чтобы привести в действие по-новому организованное молекулярное движение и произвести электрическую перезарядку молекул в отношении заряда Земли, и гусеница «повисла в воздухе».

Цыпленок — птица, почти разучившаяся летать, но сохранившая инстинкты, необходимые для летания. И, пользуясь этими инстинктами, она могла более полно использовать новую способность левитации, чем гусеница.

Собака может только прыгать. И хотя она умственно высокоразвитое животное, однако неожиданный полет ошеломил ее, и она улетела бы в небо и погибла, если бы зов Сатиша не дал ей стимула — желания вернуться назад. Что же касается жабы, стоящей на довольно низкой ступени развития, то она погибла, долетев до холодных и бедных кислородом слоев воздуха. Как показали опыты, со смертью животного исчезает и способность к левитации, и наша лягушка, быть может, уже упала на голову какого-нибудь изумленного крестьянина…

Впрочем, способность к левитации исчезает, должна исчезнуть после того, как в организме произойдет распад искусственных радиоэлементов.

Из всех этих опытов, — продолжал Хайд, — вы, конечно, и сами сделали общий вывод: использовать левитацию можно тем шире, чем больше развиты высшие нервные центры животного. Полное же овладение левитацией возможно только человеком.

— Опыт с жабой вы назвали предпоследним, но последнего так и не показали, — сказал Фокс.

— Не трудно догадаться, что последний опыт и будет человек, — ответил Хайд.

— Будет! Значит, такого опыта вы еще не проделывали?

— Вы видите, что почва для этого вполне подготовлена, — возразил Хайд — Возьмите этот опыт с собакой, нервная система которой и, в частности, полушария головного мозга, видимо, не пострадали от левитации, несмотря на то, что в ее организме должны были произойти большие изменения в кровообращении, в работе нервной системы и другие. И я жду только…

В это время в дверь постучались, и в комнату вошел Бхарава-Пирс.

— А, мистер Пирс! Почтенный гуру![20] Бхарава-бабу! — с насмешкой сказал Хайд. — Какие новости?

— Мистер Броунлоу послал меня к вам…

— Броунлоу уже беседовал со мной. Кого он назвал?

— Ариэля Аврелия Гальтона.

— Пусть первым летающим человеком будет Ариэль, — безразличным тоном сказал Хайд.

— Я вижу в этом даже перст судьбы, — заговорил Пирс, возводя глаза к потолку. — Вы знаете, что в Дандарате принято давать воспитанникам новые имена. Аврелия мы назвали Ариэлем по созвучию, Ариэль — спутник планеты Урана. Вместе с тем Aizy — воздушный. Уран же — божество, олицетворяющее небо.