— Это ещё не всё, — мрачно сказал он.

— Что ещё? — Олея беспокойно посмотрела на него.

— Среди слуг, идут пересуды о том, что принц Альдан и принцесса Келина вроде как... поладили.

— Что?

— Все видели, как они смеялись, гуляя по саду, и как принц целовал её руку. И самое главное — как принцесса сама подала ему эту руку, когда принц снял свою перчатку.

— Моя сестра?! — Олея ошарашенно села на ближайшее кресло. Она не могла поверить в то, что Келина могла потерять бдительность, тем более, когда сама не уставала повторять, насколько принц Альдан опасен. Возможно ли, что он всё-таки не был опасен или она нашла какую-то магическую защиту? Всё ещё размышляя, она тихо сказала: — Продолжай.

Вир, который видел озадаченное выражение лица у хозяйки, тоже сидел мрачный.

— Я не думаю, что на неё подействовала магия, если вы об этом переживаете, принцесса. Все, как один, утверждают, что Ваша сестра после этого быстро ушла и не была похожа на очарованную. Она была задумчива и даже не злилась, как обычно.

— Всё это очень интересно... — медленно выговорила Олея, хмурясь.

— О чём вы, принцесса? — удивился Вир.

Но Олея неожиданно рассмеялась и постепенно смеялась всё сильнее и сильнее, пока, наконец, не свалилась на кресло.

— Принцесса? — Вир озадаченно смотрел на свою хозяйку. — Что случилось? Я что-то не понял?

— О, мой милый Вир. Да, похоже, не только ты, — сквозь смех проговорила она. — Но подумай хорошенько, и всё поймёшь. Эти двое ведут какую-то хитрую игру. Но моя сестра, похоже, проигрывает.

— О чём вы? — Молодой человек, казалось, ещё больше растерялся.

— Ох, глупый. Подумай же! Почему принц, находясь, если разобраться, среди врагов, которые прекрасно осведомлены о его возможностях, позволил моей сестре прикоснуться к нему? Почему моя сестра, всё о нём зная, дотронулась до него?

— Почему же?

Олея на миг перестала смеяться и хитро посмотрела на друга детства.

— Потому что они что-то скрывают! — Принцесса вскочила и начала расхаживать по комнате, нетерпеливо постукивая пальчиками по подбородку. — Между этими двумя гораздо больше, чем они хотят показать. Как я сразу не почувствовала?.. — Она опять рассмеялась. — Я знала, что эта игра будет интересной. Немного жаль, что я не принимаю в ней участие, но, похоже, Келина неплохо справляется.

— Но вы же сказали, что она проигрывает, — растерянно произнёс Вир, который всё ещё не понимал причину веселья Олеи.

— О, Вир, ты такой наивный! Проигрывать порой слаще, чем выигрывать. Не удивлюсь, если в результате свадьба действительно состоится.

Вир уже устал удивляться и просто подперев щёку рукой, наблюдал за хохочущей хозяйкой.

— Но ведь если Ваша сестра выйдет замуж, королевой Люкении станет она, а не Вы.

— Ох, — Олея отмахнулась рукой, — сомневаюсь, что отец позволит, чтобы такой зять, как принц Альдан, сел на трон Люкении, а даже если позволит, так ты же знаешь, я первая буду прыгать от радости.

Наблюдая за веселящейся девушкой, Вир невольно и сам начал улыбаться. Ему на самом деле всё равно, как будут развиваться отношения между принцессой Келиной и принцем Альданом. Хотя он был бы рад, если бы корона всё-таки досталась старшей сестре. А ещё он рад тому, что Олея смеётся и веселится. Её хорошее настроение всегда передавалось ему.

По крайней мере, пока она смеётся, ей нет дела до его волос и противных розовых лент. Хоть на какое-то время его многострадальная шевелюра оставлена в покое.

Солнце едва встало, а жизнь уже начала бурлить. Охотники стали собираться в лес за добычей, некоторые из оставшихся мужчин начали колоть дрова, некоторые вернулись к починке дома. Женщины принялись за домашние дела, будь то выделка шкур, корм домашней скотины, стряпня или присмотр за детьми.

Для Лекамира это было особенно сложное утро, потому что старейшина с одной стороны донимал его, не переставая что-то говорить о рыбе и насекомых, и рыцарь никак не мог понять, что тому надо. С другой же стороны, Эгрант через него пытался выяснить про свой талисман и про место, где тот мог находиться. В результате рыцарь был буквально атакован с двух сторон и со своим весьма небогатым словарным запасом совсем не справлялся. Не заимев успехов вечером, эти "атаки" продолжились утром.

В конце концов, старейшина, видимо, осознав, что так ничего и не добьётся, разрешил позвать Зику. Хотя раньше он категорически был против, сколько Лекамир ни объяснял, что она лучше сможет передать всё то, что они хотят сказать. Эгрант даже порывался позвать Аккеса, который тоже неплохо владел языком островитян, но даже если бы Лекамир и согласился, то этот варвар и вовсе куда-то запропастился.

Когда всё-таки пришла Зика, то всё стало на свои места. Как оказалось, старейшина умолял рыцаря разобраться с новой напастью, которая пришла к его народу. А напастью была та самая ведьма, перед которой они трепетали ещё в прошлый его визит.

— Он считает, что ведьма насылает на них мошкару и тлю, губит деревья и отводит рыбу, — говорила Зика, выслушав поток слов от старейшины.

Старик косо посмотрел и опять разразился очередной тарабарщиной, только на сей раз в его речи явно слышались гневные нотки. Зика что-то ему ответила, а потом бесстрастно добавила:

— Ещё он считает, что я слишком мало перевожу, и обвиняет меня в том, что я умалчиваю, и что я вообще бестолковая, не в состоянии донести всю мудрость нашего старейшины. Но не думаю, что вам будет интересно слушать все его причитания и обвинения, которые повторяются через каждые несколько слов, — спокойно сказала она, и Лекамир едва не улыбнулся, видя, как старик важно кивнул, явно думая, что она тщательно переводит всё, что он сказал.

— Они уверены, что здесь замешана именно ведьма — спросил Лекамир, и, когда Зика перевела вопрос, старейшина разразился очередной длинной речью.

— Уверен, — подтвердила Зика и, дабы не получить очередной выговор, продолжила: — Великий Старейшина Оммус утверждает, что её видели в нескольких местах, что это мерзкое, пакостное создание пришло в мир только с намереньем причинять вред ему, Великому Старейшине Оммусу. Что она специально портит всем жизнь, чтобы поселенцы решили, что он, Великий Старейшина Оммус, уже более не может своей мудростью Великого Старейшины Оммуса поддерживать своих людей...

— Я понял-понял... — уже не в силах сдерживать улыбку прервал её Лекамир, видя, с каким напыщенным и одновременно возмущённым видом стоит этот "Великий Старейшина". — Передай ему, что мы всё равно собирались... нет, просто передай, что мы обязательно всё выясним. Только скажи как-нибудь не менее красноречиво и хорошо. А то ещё решит, что я не такой великий, как он, наверно, считает.

Зика, подавив улыбку, начала что-то возвышенно говорить, да так, что через несколько минут беспрерывного словоблудия в глазах старика появилось восхищение и чуть ли не обожание. И Лекамир понял, что теперь тот готов разве что не молиться ему, как Небесным.

Но когда дело дошло до просьбы Эгранта, всё началось по новому кругу. Зика пыталась передать описания амулета и то, насколько важно им его найти, но старейшина отвечал ещё более туманно, витиевато и не менее высокопарно. В конце концов, он сказал, что то, что они ищут, находится у ведьмы. Но подобный ответ никому не понравился, потому что выглядело всё так, будто старик пытался придумать ещё один способ направить путников туда, куда ему было нужно.

Потому Эгрант попросил Зику походить с ним и поспрашивать остальных поселенцев.

Лекамир же был счастлив, что его, наконец, оставили в покое, потому что все эти разговоры его ещё прошлым вечером утомили. Однако отпускать его никто не собирался, и, как накануне жрицу, его облепили местные жители, норовя дотронуться и пощупать своего героя. Рыцарь только тяжело вздыхал, мечтая о том, чтобы поскорее покинуть этих слишком впечатлительных людей.

Риана же, обрадовавшись, что хотя бы временно внимание переключилось с неё на кого-то другого, тут же улизнула. Она не была против общения с простыми людьми, но не в тех случаях, когда никто из них друг друга не понимает. Жрица решила, что, возможно, в будущем она ещё посетит эти места, когда у неё будет больше времени. И даже попробует выучить местный язык. А сейчас, пока появилась свободная минутка, она направилась к реке, в надежде, наконец, нормально помыться после нескольких дней пути.