– Тьфу. Ладно, да. Я бы тоже солгала.

Поднялся гомон, когда девчонки начали обмениваться опытом, или теоретическими знаниями, или даже философией относительно секса. Я была так заворожена разнообразием точек зрения касательно этой темы, что забыла о смущении. Возможно, если бы мы обсуждали это раньше, я не боялась бы так признаться в своей девственности. Может, другие не мучали бы этим Мэри в нашу первую встречу.

Я повернулась и встретилась глазами с Мэри. Она улыбалась мне, и я знала, что она думала о том же. Она вовсе не была странной. Никто из нас не был.

– Стандарты – такая отстойная вещь, – сказала резко Келси, бросая подушку на пол. – Секс должен вам нравиться, но в то же время не должен нравиться слишком уж сильно, но если это так, вы не должны говорить о том, как сильно он вам нравится. Вы должны им заниматься, но не должны заниматься им с большим количеством людей, или хотя бы не говорить о том, как много вы им занимаетесь. Во всем этом столько правил, но ни одно не имеет смысла.

– Тогда, возможно, мы должны составить наши собственные правила? – предложила Мэри с волнением. – Вроде как... изменить правила игры, ну вы понимаете?

– Думаю, именно этим мы сейчас и занимаемся, – сказала Хлоя. – Даже просто разговаривая об этом. А другие правила могут идти на фиг!

– Ого, Хлоя, – сказала Эллен. – Это такая глубокая мысль.

– Сама знаю, поверишь? Мне следует стать долбанным философом или типа того.

Я растянулась на животе, локтями упираясь в ковер, а подбородком облокотившись на руки.

– Мне это нравится. Другие правила могут идти на фиг. Это следует сделать девизом нашей группы.

– О, мой Бог, – Мэри хихикнула. – Нам нужны футболки.

Когда комната вновь взорвалась гомоном, я поняла насколько счастлива, что начала забастовку. Конечно, все началось из-за спортивной вражды, но теперь она переросла в нечто гораздо большее. Речь шла о независимости и уверенности в себе, о том, чтобы вырваться из стереотипов и ярлыков. Теперь, выиграем мы или проиграем, у меня были эти девчонки – эти подруги – которые доказали мне, что нет такого понятия как «нормальность» и что мне нечего стыдиться. Даже если парни выиграют, я уже кое-что вынесла для себя из этой забастовки. Что-то очень важное.

Не то чтобы у парней был чертов шанс на победу. Я собиралась лично удостовериться, что этого не случится. 

– Той ночью ты хорошо сработала, руководя девчонками.

Я сидела на корточках в отделе справочников, расставляя энциклопедии в алфавитном порядке, когда услышала за спиной голос Кэша. От испуга я подскочила, и с громким «хлоп» ударилась головой о полку.

– Оох, – застонала я.

– О, черт. Лисса, ты в порядке? – Он опустился на колени и развернул меня к себе лицом, его брови были нахмурены, а в зеленых глазах читалось беспокойство. Глянув в них, я забыла о пульсирующей боли на макушке, правда, лишь на секунду. – Мне принести пакет со льдом или что-нибудь еще?

– Нет, все в порядке, но тебе стоит перестать подкрадываться ко мне, – сказала я сквозь стиснутые зубы. – Боже, как больно.

– Я сожалею, – сказал Кэш. Прежде чем я успела его остановить, он протянул руку и накрыл ладонью мой затылок, нежно поглаживая то место, которым моя голова ударилась о деревянную полку. – Это было случайно.

«Конечно, так и было» – хотелось мне огрызнуться. Но с губ сорвалось, конечно же, совсем другое:

– Все в порядке, – я прочистила горло: – Кэш, тебе что-нибудь нужно?

Он слегка усмехнулся:

– Не то чтобы. Это не важно.

– Что ж, прекрасно, значит моя боль была напрасна.

– Ну, по крайней мере, ты поэт. Хоть какое-то утешение.

Я закатила глаза, и он усмехнулся.

– Ну и, – сказал он, все еще поглаживая мою голову ласковыми, спокойными движениями, – как прошли выходные?

– Все было замечательно, пока кучка парней-идиотов не решила испортить пижамную вечеринку, на которой я присутствовала.

– Блин, какой позор, – сказал Кэш невинно.

– У-угу... А как прошли твои?

– Довольно неплохо... за исключением той части, где меня выгнали с газона Келси. Кстати сказать, у нее правда есть ротвейлер, обученный нападать по команде?

Я не смогла сдержать улыбку. У Келси и правда была Гиджет,[40] но исходя из того, чему я была свидетельницей в ее доме в субботу, она была толстой, ленивой псиной, которая вряд ли бы покинула гостиную, не говоря уже о том, чтобы нападать на людей.

– Да, – сказала я. – Есть.

– Страшно.

– Ага.

Последовала короткая пауза, а затем он произнес:

– А если серьезно. Как поживаешь? Я не спрашивал с тех пор, как мы отправились на прогулку в прошлые выходные, потому что не хотел тебя расстраивать, но... Как ты? Я про всю эту ситуацию с Рэнди.

– Оох, – протяжно вздохнула я. – Я в порядке. Просто избегала его.

– Слышал, он хочет тебя вернуть.

– Ему придется оставить эту затею.

Кэш улыбнулся.

– Я так понимаю, ты не очень-то заинтересована в возрождении романа.

– Определенно нет, – сказала я. – Не пойми меня неправильно, иногда, так или иначе, я скучаю по нему, по хорошим моментам, которые связаны с ним, но недостаточно, чтобы вернуться к нему. Я не могу ему больше доверять.

– Ну, я рад, – сказал Кэш. Затем быстро добавил: – Не тому, что ты не можешь ему доверять. Об этом я сожалею. Я просто… рад, что ты не вернешься к нему.

– Почему? – медленно спросила я, памятуя о той неловкости за обеденным столом на прошлой неделе, когда я умчалась, после того как он сказал, что намеревается встречаться только с кем-то особенным. До этого я еще лелеяла надежду, что он поддерживал меня и стремился помочь мне держаться подальше от Рэнди из эгоистических побуждений. Что, возможно, я ему нравилась. И хотя тот мрачный момент за столом в школьной столовке раздавил эту надежду, но может быть…

– Потому что, – пальцы Кэша замерли, еле касаясь моего затылка, который больше не болел. Он долгую секунду смотрел на меня, прежде чем продолжить: – Потому что хочу видеть тебя с кем-то получше его. С тем, кто будет понимать, как ему повезло, что у него есть ты.

Я закусила губу от волнения, но преисполнилась решимости задать свой следующий вопрос:

– У тебя есть кто-то конкретный на уме, Кэш?

– Возможно.

Мы смотрели друг на друга в течение долгого, долгого времени. Затем рука Кэша соскользнула с моей головы к шее, и он нежно потянул меня к себе. Это было словно в замедленной съемке: у меня было достаточно времени, чтобы повернуть голову, вырваться, сказать «стоп», но я не двигалась, не произносила ни слова, не дышала. Вместо этого я наблюдала, как его голова все ближе склоняется к моей, а затем почувствовала, как его свободная рука опустилась мне на колено. Зажмурив глаза, я успела быстро, взволнованно вздохнуть.

А затем Кэш Стерлинг меня поцеловал.

Мое сердце пустилось вскачь, когда губы Кэша накрыли мои. Я приоткрыла рот навстречу ему, в то время как мои руки обхватили его за шею. Его ладонь медленно прошлась вверх от моего колена и расположилась на бедре. Я почувствовала, как его палец поддел петлю на поясе моих джинсов и притянул меня чуть ближе к нему. Я придвинулась охотно, жадно, ощущая потребность быть рядом с ним, прикасаться к нему.

Его поцелуи становились все насыщенней, и мое тело пронзали электрические импульсы. Пальцами я вцепились в его короткие каштановые волосы и притянула поближе к себе. Я никогда такого не испытывала: словно хотела забраться под кожу другого человека, словно хотела, чтобы каждый дюйм его кожи прикасался к каждому дюйму моей, словно хотела обернуться вокруг него и никогда не отпускать. Я никогда никого так не целовала.

Даже Рэнди.

Я ликовала. Он поцеловал меня. Снова. Я все еще нравилась ему. Должно быть, он все же осознал, какую ошибку совершил, так ни разу и не перезвонив мне.