– Он не может этого сделать, – выпалила я, зная, что папа ждет, что я заговорю первой. – Он не может нас оставить.

Папа не ответил. Он вытащил нож из ящика со столовыми приборами и начал размазывать желе по ломтику хлеба.

– И не с ней, – продолжала я. – Она... она ужасная. Такая властная, и требовательная, и противная.

– Мне она показалась очаровательной, – сказал папа. – Очень умной, сдержанной. Немного помешанной на порядке, но именно такая девушка и нужна Логану по жизни. Вообще-то, она напоминает мне тебя и твою маму.

– Нет, – пробормотала я, но вспомнила, как однажды Кэш сказал, что Дженна напоминает ему меня. Хотя у меня и свело от этого желудок, но я не могла спорить с большинством. В любом случае это было бы бесполезно. – Кроме того, – продолжила я, поднимая салфетку, оставленную на столе, и складывая до мелких квадратиков. Четыре, восемь, шестнадцать. – Он намного старше. Это жутко. Она же на семь лет младше него. Неужели он не может встречаться с кем-то своего возраста?

Папа вздохнул и подвел кресло к кухонному столу, подвинув только что приготовленный сэндвич ко мне.

– Дорогая, знаю, тебе тяжело, – сказал он. – Знаю, последние пять лет ты провела в заботах о нас: о Логане и обо мне. Но, милая, Логан уже взрослый. В конце концов, он должен сам о себе позаботиться.

– Я боюсь, что если он слишком далеко уедет, мы его потеряем, – прошептала я. – Я не хочу больше никого терять.

– Не смотри на это так, будто ты его теряешь, – сказал папа. – Думай об этом как о пополнении в семье. У нас теперь есть и Дженна. Та, кто поможет тебе защищать его и заботиться о нем – ведь ты же знаешь, она будет контролировать его так же сильно, как и ты.

Он пытался меня рассмешить, но это не сработало.

Я отложила салфетку, сложенную теперь в компактный, маленький куб, и взялась за сэндвич.

– Почему она? – спросила я. – Из всех людей, почему именно она?

Он пожал плечами:

– Иногда трудно предсказать, кто сделает человека счастливым. Но в итоге именно это и важно. Помнишь, что я сказал тебе, когда вы с Рэнди расстались? Я сказал, что приму любого мальчика, которого ты приведешь домой, и неважно, кто это будет, пока он делает тебя счастливой. Дорогая, мы обязаны так же поступить с Логаном.

– Знаю.

– Ты не можешь контролировать все, – сказал папа. – Иногда нужно просто расслабиться и верить, что все получится. Отпусти немного ситуацию и позволь жизни идти своим чередом. Ты же не хочешь упустить лучшие моменты в жизни только из опасения, что они причинят боль. Или, в данном случае, что больно будет Логану.

Но это касалось не только Логана.

Совершенно очевидно, что папа, сам того не зная, говорил и о Кэше.

Я отталкивала его, держала на расстоянии, убегала каждый раз, когда он приближался слишком близко, потому что боялась, что мне будет больно. Боялась того, что чувствовала к нему. Но мне на самом деле нужно было просто поговорить с ним. Как Эллен того и хотела. Я могла бы разрешить ситуацию с ним, просто спросив его «почему?» Но вместо этого я старалась контролировать все в наших отношениях, старалась оберегать себя. И вышло совсем наоборот.

Но было еще не слишком поздно.

– Я должна идти, – вставая сказала я, съев бутерброд лишь наполовину.

Папа удивленно посмотрел на меня.

– Ты в порядке? – спросил он. – Прости. Я не хотел тебя расстраивать, дорогая. Я просто...

– Ты не расстроил, – сказала я. – Ты прав. Я не могу контролировать все. Иногда мне надо отпустить ситуацию и… не бояться. – Я вздохнула. – Я поработаю над этим.

Папа кивнул:

– Ладно. Хорошо. Знаю, для тебя это будет нелегко, но думаю, в итоге ты станешь только счастливее.

– Возможно, – сказала я. – А сейчас, эм… Можно мне взять машину? Мне нужно кое с кем повидаться. 

Сегодня днем в школе проходил матч по соккеру. Я появилась как раз вовремя, чтобы понаблюдать за последними двадцатью минутами игры. На трибунах было довольно пусто, вероятно из-за того, что многие уехали целыми семьями на осенние мини-каникулы, но несколько ликующих верных фанатов все же присутствовали. На второй трибуне я заметила Эллен, всем сердцем болеющую за Адама.

Как раньше я болела за Рэнди.

Я села в пустом ряду, подтянув ноги на узкую скамью и положив подбородок на колени. Это был первый раз, когда я фактически смотрела соккер. Обычно я просто проходила мимо поля, улавливая лишь обрывки матча, спеша на занятия или направляясь к полю для игры в американский футбол. Иногда из-за ужасного расписания игры проходили одновременно.

Моя семья не смотрит соккер, и я не знаю правил этой игры, но я приметила, что Кэш бегает в середине, в основном вдоль края поля. Я вспомнила, как на летней вечеринке он рассказывал, что был полузащитником или что-то вроде того. Точно не знаю, что это значит, ведь я толком и не следила тогда за его объяснениями. Хотя сейчас мне хотелось знать. Мне хотелось знать его функции в команде. В чем они ему доверяли, в чем полагались в ходе игры.

Одно я знала наверняка – на поле я никогда не видела никого столь же грациозного, как Кэш. Он двигался быстро, плавно обходил своих противников. Благодаря ему, это выглядело больше чем просто игрой – это было искусством. Я вдруг поняла, почему он так его любил. Почему кто-то может любить спортивные игры. Для меня это всегда было лишь игрой, но для таких людей, как Кэш – как мой папа и даже Рэнди – это было жизнью, искусством, страстью.

Свисток прозвучал, когда Адам пнул мяч мимо вратаря другой команды. Гамильтон выиграл, и все хлопали и ликовали. Зрители начали медленно расходиться, оставляя на трибунах мусор, беседуя и сравнивая наиболее понравившиеся моменты игры. Все оживленно обсуждали Адама или Кайла – вратаря. Но я едва ли заметила кого-то из них. Кэш был единственным, кого я видела на поле. Единственным, кто имел значение.

Я оставалась на трибуне, нервно постукивая костяшками пальцев по алюминиевой скамейке, в то время как остальные болельщики направились к автостоянке, а команды пожали друг другу руки на поле. Затем игроки Гамильтона собрались у скамейки, «отбивая друг другу пять» и обсуждая матч с тренером Люкавикс. Закончив, все ребята направились в сторону раздевалки.

Все, кроме одного.

Глаза Кэша встретились с моими, и после долгой паузы он начал подниматься на трибуну, направляясь ко мне. Мое сердце колотилось все сильней по мере его приближения. Он выглядел восхитительно в своей спортивной форме – я имею в виду, еще более восхитительно, чем обычно – но я постаралась не думать об этом.

– Хорошая игра, – сказала я.

– Спасибо, – ответил он, подойдя к моему месту в середине трибуны. Он сел, оставляя между нами несколько футов свободного пространства. – Не думал, что когда-нибудь увижу тебя здесь.

– Ага, – сказала я, начав быстрее постукивать пальцами. – Мы можем поговорить?

– Конечно… но, эм, может, ты бы предпочла, чтобы сначала я сходил в душ и переоделся?

Я покачала головой.

– Нет, давай просто... Я хочу покончить с этим.

Он нахмурился, но кивнул:

– Ладно. Что происходит?

Я сделала глубокий вдох и уставилась на пустое зеленое футбольное поле, стараясь по возможности не смотреть на Кэша. Я не могла контролировать свои чувства к нему. Я не могла перебороть их или искоренить. Каждый раз, когда он приближался ко мне, я таяла и ненавидела себя за это – ведь это не сулило мне ничего хорошего. Я понимала, что никогда не смогу двигаться дальше, если не задам один вопрос, преследовавший меня последние месяцы.

– Как получилось, что ты мне так и не перезвонил? Я имею в виду, после той вечеринки летом. Ты поцеловал меня, и я подумала… Знаю, мы избегали этой темы, и, может, оно и к лучшему, но я должна знать, Кэш. Почему ты мне не позвонил?

Последовало долгое тяжелое молчание, и мне безумно хотелось взглянуть на Кэша, но я сдержалась. Мне не хотелось увидеть на его лице стыд. Смущение, которое он чувствовал, за то что поцеловал меня несколько раз. Неловкость от того, что скажет мне, что просто я была недостаточно особенной. Я зажмурилась и закусила губу в ожидании.