Саймон Себаг-Монтефиоре

Потемкин

Москва ВАГРИУС 2003

SIMON SEBAG MONTEFIORE PRINCE OF PRINCES THE LIFE OF POTEMKIN

Издательство благодарит А.М.Пескова и Н.М.Сперанскую за предоставленные фотоматериалы.

УДК 882-94 ББК 84.4 Вл С28

Охраняется Законам РФ об авторском праве.

ISBN 5-9560-0123-2

© 2000 Simon Sebag Montefiore © Н.Сперанская, С.Панов, перевод с английского, 2003 © Н.Сперанская, примечания, именной указатель, 2003 © С.Биричев, оформление, 2003

Пролог. СМЕРТЬ В СТЕПИ

Часть первая. ПОТЕМКИН И ЕКАТЕРИНА (1739-1762)

1. Провинциальный юноша

2. Гвардеец и великая княгиня: екатерининский переворот

3. Первая встреча

Часть вторая. ПРИБЛИЖЕНИЕ (1762-1774)

4. Циклоп

5. Герой войны

6. «На верху щастия»

Часть третья. ВМЕСТЕ (1774-1776)

7. Любовь

8. Власть

9. Госпожа Потемкина

10. Ссоры и примирение

Часть четвертая. ПАРТНЕРСТВО (1776-1777)

11. Ее фавориты

12. Его племянницы

13. Герцогини, дипломаты, шарлатаны

Часть пятая. КОЛОСС (1777-1783)

14. Византия

15. Император Священной Римской империи

16. Две свадьбы и корона Дакии

17. Потемкинский рай

Часть шестая. СОПРАВИТЕЛЬ (1784-1786)

18. Император южной России

19. Английские арапы и чеченские боевики

20. Англомания

21. Белый негр, или Десять лет спустя

22. Один день из жизни князя Григория Александровича

Часть седьмая. АПОГЕЙ (1787-1790)

23. Волшебное зрелище

24. Клеопатра

25. Амазонки. «Потемкинские деревни». Новая война

26. Казаки-евреи и адмирал-американец. Битва в Лимане

27. Штурм Очакова

28. «Успехи мои принадлежат прямо тебе...»

29. Сарданапал

30. Измаил

Часть восьмая. ПОСЛЕДНИЙ ГОД (1791)

31. Очаковский кризис

32. Пир во время войны

33. Последний переезд

Эпилог. ЖИЗНЬ ПОСЛЕ СМЕРТИ

ПРИЛОЖЕНИЕ

Примечания

Список сокращений

Указатель имен

5 октября 1791 года, около полудня, поезд из нескольких карет, медленно двигавшийся по степной дороге из Ясс в сторону Кишинева в сопровождении пеших ливрейных лакеев и эскадрона казаков в мундирах Черноморского войска, остановился на склоне холма, посреди степи. Казаки спешивались, лакеи бежали узнать, что случилось.

— Будет теперь! — сказал князь. — Некуда ехать, я умираю.

Князь, весь в испарине, тяжело, со стоном, дышал. Сидевшие возле него врачи раскрыли дверцы кареты и кликнули казаков.

— Выньте меня из коляски, — приказал князь.

Ему повиновались беспрекословно, как и всегда. Казаки медленно, осторожно вынесли тяжелое тело. Следом из кареты князя вышла красивая, стройная женщина с заплаканными глазами. Она держала больного за руку и промокала ему лоб платком.

— Я хочу умереть на поле, — сказал князь.^[1]

Он еще сохранял былую львиную красоту: та же шевелюра, считавшаяся самой пышной в империи, тот же чувственный греческий профиль, за который его прозвали в молодости Алкивиадом. Но сейчас поседевшие волосы беспорядочно спадали на вспотевший лоб, а незрячий глаз делал его похожим на старого пирата.

Он по-прежнему казался великаном. Но жизнь его, не терпевшая ограничений ни в чем, истощила тело и состарила лицо.

В бессарабской степи умирал Григорий Александрович Потемкин, верный друг российской императрицы Екатерины Великой, ее любовь, может быть даже (никто не знает этого достоверно), ее венчанный супруг. Светлейший князь — князь Священной Римской империи, князь Таврический, генерал-фельдмаршал, президент Военной коллегии, Главнокомандующий русской армией, великий гетман казацкого Черноморского и Екатеринославского войск, адмирал Черноморского и Каспийского флотов, губернатор Малороссии, он мог бы стать еще и владетелем Польши или иного княжества — любого, какое он пожелал бы создать на завоеванных для России территориях.

Светлейший князь — или просто светлейший, как его звали по всей России, — долгое время правил вместе с Екатериной. Они знали друг друга тридцать лет и были вместе почти двадцать. Потемкин презирал условности — и историки до сих пор спорят о его роли и месте в ее жизни. Она обратила внимание на остроумного молодого человека в тот день, когда стала русской императрицей, а в минуту тяжелого политического кризиса приблизила к себе. Когда их роман кончился, он, в отличие от всех прочих возлюбленных императрицы, остался при ней — другом, соратником, соправителем. Она любила, уважала и опасалась его — их отношения всегда были чреваты бурными ссорами. Она называла его «колоссом», «героем», «тигром», «величайшим оригиналом века», своим «кумиром». Он был ее «гений» — раздвинул границы империи, создал флот на Черном море, покорил Крым, победил в войне с Турцией, основал Севастополь и Одессу. Со времен Петра Великого Россия не знала деятеля такого масштаба.

Как ни была ограничена Екатериной его власть, он мыслил себя самовластным монархом. Он поражал всех грандиозными проектами, энциклопедическими познаниями и изысканными вкусами, он пренебрегал этикетом и приличиями, он принимал иностранных послов в домашнем халате, он не скрывал ни своего безудержного сластолюбия, ни беззастенчивого роскошества. «Князь Потемкин — символ необъятной Российской империи, — говорил хорошо знавший его принц де Линь. — В нем то же сочетание диких бесплодных степей и золотоносных жил».^[2]

Его влияние на императрицу было безмерным — для нее он был вне критики и оговора, и слишком многие ненавидели его за это. Но даже враги признавали его мощный ум и творческий дар.

Теперь он лежал на траве, у обочины дороги.

Место это — даже не на главной кишиневской дороге, сегодня его трудно найти, но за двести с лишним оно вряд ли изменилось.^[3] Справа зеленела широкая долина, слева — холмы, покрытые лесом, впереди — дорога, спускавшаяся в лощину. Потемкин, исколесивший эту степь вдоль и поперек, днем и ночью, выбрал для своего последнего привала роскошные декорации.

Вокруг него столпилась его свита. Многие уже плакали.

В свите Потемкина наряду с генералами и высокими чиновными особами путешествовали казацкие атаманы, молдавские бояре, бывшие оттоманские паши, а также православные священники, раввины и муллы, чье общество Потемкин особенно любил. Отдыхая, он беседовал о богословии, слушал рассказы про обычаи восточных племен, изучал греческую архитектуру, голландскую живопись, итальянскую музыку или английские парки...

Женщина — единственная женщина в свите — была одета в русское платье с длинными рукавами, какие любила императрица, но на ногах ее были французские чулки и туфли, выписанные из Парижа самим светлейшим. Шею ее украшали бесценные алмазы из непревзойденной потемкинской коллекции. Это была тридцатисемилетняя племянница Потемкина, графиня Александра Браницкая. Потемкин не скрывал своих романов с придворными дамами. Его отношения с племянницами смущали даже французов, помнивших Версаль Людовика XV. Сколько их было — красавиц, возлюбленных светлейшего? Любил ли он Браницкую больше других?..