— Очень хорошо, мистер Провс. Мы повернем судно через фордевинд сейчас, пока еще можем пройти на ветре Паркэ.

— Есть, сэр.

В голосе Провса ясно слышалось облегчение. Его делом было следить за безопасностью судна, и он явно предпочитал иметь некоторый запас надежности. Хорнблауэр посмотрел на вахтенного.

— Мистер Пул! Поверните судно через фордевинд, пожалуйста.

Засвистели дудки. Матросы побежали к брасам, руль повернули под ветер. Хорнблауэр внимательно прочесывал подзорной трубой берег.

— Так держать!

«Отчаянный» послушно лег на новый курс. Хорнблауэр постепенно привыкал к его характеру, как жених, лучше узнающий невесту. Нет, это неудачное сравнение, и Хорнблауэр сразу его отбросил. Он надеялся, что они с «Отчаянным» лучше подходят друг другу, чем они с Марией. И он должен думать о другом.

— Мистер Буш! Мистер Оррок! Я попрошу вас спуститься, как только будете уверены, что больше ничего существенного не увидите.

Атмосфера на судне оживилась — Хорнблауэр чувствовал это по поведению матросов. Вся команда сознавала, что они смело лезут в самое логовище Бонапарта, заглядывают внутрь главной военно-морской базы французов, объявляют миру, что Британия готова встретить любой вызов в море. Хорнблауэр испытывал приятное чувство, что все предыдущие дни он готовил себе оружие по руке, корабль и его команду, как фехтовальщик, узнающий вес шпаги прежде, чем вступить в поединок.

Оррок спустился, козырнул, Хорнблауэр выслушал его доклад. К счастью, Буш с крюйс-салинга все еще видел Гуль и не спускался. Донесения должны быть сделаны независимо, чтоб докладывающие офицеры друг друга не слышали, но попрость Буша ненадолго отойти в сторону было бы невежливо. Буш не спускался еще несколько минут, пока не закончил записывать карандашом на бумажке, но Оррока трудно винить, что он этого не сделал. Тринадцать или четырнадцать линейных кораблей на якоре, ни один не готов к отплытию, у трех не хватает хотя бы одной мачты. Шесть фрегатов, три со стеньгами, один с поднятыми реями и со свернутыми парусами.

— Это «Луара», — заметил Хорнблауэр Бушу.

— Вы про нее знаете, сэр? — спросил Буш.

— Я знаю, что она здесь, — ответил Хорнблауэр. Он охотно объяснил бы, откуда ему это известно, но Буш продолжал докладываться, и Хорнблауэр остался доволен, что его репутация всеведущего укрепилась.

С другой стороны, на рейде наблюдалась заметная активность. Буш видел движущиеся лихтеры и тендеры. Он полагал также, что различил плашкоут со стрелой — судно, предназначенное для установки новых мачт на большие корабли.

— Спасибо, мистер Буш, — сказал Хорнблауэр. — Это превосходно. Мы должны заглядывать так при каждом подходящем случае.

Постоянные наблюдения увеличат их знания в геометрической прогрессии — они увидят, какие корабли изменили стоянку, какие поставили стеньги, какие обтянули такелаж. Перемены скажут гораздо больше, чем единичное наблюдение.

— Давайте поищем еще рыбачьи лодки, — продолжил Хорнблауэр.

— Да, сэр.

Буш направил подзорную трубу на Паркэ. Голые черные скалы, увенчанные сигнальным огнем, казалось, вздымались и падали — это билась о них атлантическая зыбь.

— Вот одна с подветренной стороны от рифа, сэр, — сказал Буш.

— Что она там делает?

— Омаров ловит, сэр, — доложил Буш. — По-моему, они выбирают верши, сэр.

—Да?

Дважды в жизни Хорнблауэр ел омаров. Оба раза это было в те горькие дни, когда он, вынуждаемый голодом и холодом, подвизался профессиональным игроком в Длинных Комнатах. Богатые люди иногда приглашали его поужинать. Он неожиданно осознал, что этот ужасный отрезок его жизни кончился всего две недели назад.

— Я думаю, — медленно сказал Хорнблауэр, — что хотел бы съесть сегодня за ужином омара. Мистер Пул! Подойдите немного поближе к рифу. Мистер Буш, я был бы премного вам обязан, если б вы изготовили ялик к спуску.

Контраст между этими днями и теми был разительный. Сейчас стояли золотые апрельские дни — странное, неустойчивое время между миром и войной. Напряженные дни, когда Хорнблауэр болтал с капитанами рыбачьих суденышек, обменивая золотые монеты на небольшую часть их улова. Он тренировал команду, пользуясь случаем изучить характер «Отчаянного». Он заглядывал в Гуль, следя, как идет подготовка французского флота. Он изучал Ируазу — подходы к Бресту, иными словами — ее приливы, отливы и течения. Наблюдая движение судов через нее, Хорнблауэр все больше узнавал о трудностях, с которыми столкнулось французское правительство.

Бретань была бедной, неплодородной и малонаселенной провинцией, задворками Франции, и дороги, связывающие ее с центральной частью страны, оставляли желать лучшего. Ни судоходных рек, ни каналов. Неимоверно громоздкие материалы, требуемые для оснащения флота, невозможно доставить сушей. Артиллерия для корабля первого класса весит двести тонн. Пушки, якоря и ядра можно было перевезти из бельгийских кузниц только морем. Грот-мачта корабля первого класса имеет сто футов в длину и три в диаметре — ее может перевезти только судно, мало того, только специально оборудованное судно.

Чтоб укомплектовать бесполезно стоящий в Бресте флот, потребуется двадцать тысяч матросов. Моряки — те, которых удастся найти — если не отправить их морем, вынуждены будут прошагать сотни миль из торговых портов Гавра и Марселя. Двадцать тысяч людей нуждаются в одежде и еде, причем и то и другое должно быть вполне определенное. Мука, чтоб печь сухари, быки и свиньи, чтоб приготовить солонину, бочки, в которых ее хранить — откуда все это возьмется? И подготовка провизии тоже дело не одного дня.

Кораблям, чтоб выйти в море, понадобится провианта на сто дней — стало быть, надо накопить два миллиона рационов сверх того, что будет потребляться ежедневно. Потребуются сотни каботажных судов — Хорнблауэр наблюдал, как непрерывный поток их движется к Бресту, огибая Уэссан с севера и мыс Ра с юга. Если начнется война — когда начнется война — делом Королевского Флота будет преградить им путь. В особенности же это будет делом легких судов — это будет делом «Отчаянного». Чем больше Хорнблауэр о них разузнает, тем лучше.

Эти мысли занимали Хорнблауэра и в то утро, когда «Отчаянный» вновь проходил мимо Паркэ, чтоб заглянуть в Брест. Ветер дул с юго-востока, и шлюп шел в бакштаг под марселями. Рассвело, утро было ясное и холодное. На салингах стояли впередсмотрящие. С фор— и крюйс-салингов почти одновременно крикнули:

— Эй, на палубе! Из пролива выходит судно!

— Фрегат, сэр! — Это Буш дополнил слова Чизмана.

— Очень хорошо! — крикнул Хорнблауэр в ответ. Может быть, появление фрегата не имеет никакого отношения к маневрам «Отчаянного» в Ируазе, но вероятнее противоположное. Хорнблауэр оглядел шлюп — матросы драили палубу, но в пять минут можно все переменить. Он в мгновение ока может подготовить корабль к бою или поставить все паруса.

— Так держать, — скомандовал он рулевому. — Мистер Карджил, не будете ли вы так любезны поднять флаг.

— Вот он, сэр, — сказал Провс. В подзорную трубу Хорнблауэр видел брамсели фрегата — тот с попутным ветром шел по Гулю. Этим курсом он встретится с «Отчаянным» через несколько миль.

— Мистер Буш! Я хотел бы, чтоб вы спустились, как только закончите наблюдения.

— Есть, сэр.

«Отчаянный» медленно двигался прежним курсом. Бессмысленно было бы ставить дополнительные паруса, делая вид, будто он ни в чем не замешан. Французское флотское начальство из десятка источников уже наслышано о его дозоре.

— Вы ведь не собираетесь им доверять, сэр? — Это Буш, он спустился на палубу и немного волновался. Волнение никак не отразилось на невозмутимой манере Буша, но его обнаруживал сам факт, что Буш осмелился прямо высказать совет.

Хорнблауэр не хотел убегать. Он имел все преимущества — «Отчаянный» находится с подветренной стороны от фрегата, может в любой момент поставить все паруса и двинуться в сторону открытого моря. Но Хорнблауэр не хотел этого делать. Он был твердо уверен, что в таком случае француз последует за ним и с позором будет гнать до самой Атлантики. Смелый шаг поднимет дух команды, произведет впечатление на французов и — это главное — рассеет неуверенность Хорнблауэра в себе. Это — проверка. Инстинкт советовал ему быть осторожным, но он убеждал себя, что осторожность — лишь прикрытие для трусости. Трезвый расчет внушал, что опасаться нечего, страх говорил, что французский фрегат замышляет подойти на расстояние выстрела и уничтожить «Отчаянный». Надо действовать согласно расчету, отбросив страх, но Хорнблауэр хотелось бы только, чтоб сердце его не билось так лихорадочно, чтоб ладони не потели так сильно, чтоб по ногам не бегали мурашки. Он хотел бы, чтоб Буш не стоял так близко, мешая пройтись по шканцам. Тут он сказал себе, что все равно не смог бы шагать взад и вперед, показывая всем и каждому свою нерешительность.