Леру я нашел сидящей на подоконнике и пускающей дым от тоненькой сигареты в открытое настежь окно. Подошел поближе, предварительно присмотревшись — колюще-режущих предметов у нее не наблюдалось — и поцеловал в макушку, чуть приобняв. Похоже, моя кастрация все-таки отменилась.

— Ярик, это не смешно, — злобно процедила она, — Ты будишь меня уже третий раз за неделю, а я не могу уснуть если подскочу среди ночи. Мне на работу в семь утра вставать, — выбросила сигарету и встала на ноги, — Серьезно, братишка, пришей ключи к одежде.

— Ну прости. Я постараюсь…

— Не забывать, — закрыв окно и махнув на меня рукой в пренебрежительном жесте, Лерка вздохнула, — Знаем, плавали.

Выключив кипящий чайник, она достала с полки две чашки и насыпала в них заварки. Посмотрела на меня недовольно и спросила:

— Как прошла гонка?

— Я машину выиграл, — усевшись за стол, я стянул футболку через голову и бросил ее на спинку стула.

— Серьезно? — Лера вскинула бровь и поморщилась, задержав взгляд на моей груди.

Налив кипяток в чашки, подхватила их, протянула одну мне, а сама устроилась на подоконнике, скрестив ноги.

Угукнув, я подул на дымящийся напиток и сделал глоток.

— А это законно? — поинтересовалась она.

Я пожал плечами:

— Сама понимаешь, никто никого не заставляет. Проигравший может и отказаться.

— Понятно.

Я вскинул голову, смотря на сестру. В который раз не удержался и усмехнулся — словно в собственное отражение смотришь, только оно — это отражение — другого пола.

Мы с Леркой родились с разницей в шесть лет, но внешне похожи настолько, что нас часто принимают за двойняшек. Я — старший, правда это только формально — по жизни тот еще раздолбай и придурок. Последнее мое «приключение» закончилось тем, что я вернулся домой с полупустым рюкзаком, абсолютно пустыми банковским счетом и карманами; потерянный и разбитый. Вернулся домой, вот только дома меня никто не ждал — родители отказались от меня примерно за полгода до моего возвращения. Плюс-минус пару месяцев.

— Ладно, пойду, — допив чай, я встал со стула и поставил чашку в мойку, — Прости, что разбудил.

— Иди уже, — вздохнула Лера, — Буду конспекты зубрить.

Скрывшись в темноте прихожей, я дошел до своей комнаты и завалился на диван, даже не удосужившись его расстелить. Устало потер лицо ладонями и ухмыльнулся, вспомнив неловкий поцелуй новой знакомой. Ощущения от женских прикосновений были настолько забыты, что я не сразу понял, от чего мышцы живота сжались, когда на языке возник фантомный привкус сладковатой помады.

— Вот блин, — выдохнул я, закрыв глаза и почувствовав, как пах наливается тяжестью, — Только не это, нет.

Скатившись с дивана, уперся руками в пол и начал отжиматься, прогоняя это ощущение. Изгоняя его, как экзорцист изгоняет дьявола; выжигая его из своей крови.

Я не должен думать о таких вещах. Секс — под запретом и не волнует меня — я хватил сполна. Нет, нет, нет.

— Сорок восемь… — хриплю я, — Сорок девять.

Обливаюсь потом, но продолжаю, пока наваждение не проходит, и я не падаю без сил на пол.

3

Она позвонила через день, когда я почти забыл о том вечере. Ключевое слово — почти, и вспоминал я не о машине. Мышцы ныли от беспрестанных тренировок, но это хоть как-то помогало отвлечься от мыслей, которые начинали мелькать в моем мозгу, когда воспоминания о мягкости ее губ…

Стоп! Не думай об том, чувак, просто не думай.

Решив сначала проверить состояние машины, я назначил встречу в мастерской у Морпеха — лучшего из лучших. Видел собственными глазами, как он разбирает, а затем собирает двигатель. Затем снова разбирает и снова собирает. Так он мог проделать несколько раз, причем движок продолжал бы работать. Пока Роберт — именно таким странным имечком окрестила Морпеха мать — осматривал машину, я молча попивал кофе из стоящего в углу аппарата и незаметно разглядывал Лолу.

А посмотреть было на что. На вид девушке не больше двадцати, и даже то, что она ярко красится не прибавляет ей возраста, напротив, еще больше подчёркивает молодость. Знаете, такое бывает — все равно блеск в глазах и слишком наивный взгляд выдают с потрохами. Красивые серо-голубые глаза миндалевидной формы — классика, но та самая классика, о которой слагали поэмы и песни. Длинные волосы, перекинутые на одно плечо; пухлые алые губы — видимо это фетиш. Невольно поймал себя на мысли, что это могло бы стать и моим пунктиком…

— Мы с тобой так и не познакомились толком, — неуверенно промычала она, отвлекая меня от похабных мыслей.

— Я знаю, как тебя зовут.

— А я знаю только твою кличку, — Лола натянуто улыбнулась.

Поморщившись, я резко бросил:

— Клички у животных.

Девушка вздрогнула и выпрямила сниму. Промолчала, но я заметил, как дернулись от обиды ее губы.

Я намеренно повел себя, как мудак и нагрубил ей — заметил интерес, а мне это не нужно. Да, она хорошенькая. То стеснительная, то дерзкая и это кажется забавным — такое странное несоответствие. Да, я часто думаю о ней, но такое уже было, и я вполне успешно справлялся с этим, когда объект пропадал из поля зрения насовсем.

Мне это не нужно. Отношения — это не про меня, а в дружбу между М и Ж я не верю.

С другой стороны, она же словно маленький ребенок, которому нужно одобрение взрослых: обратишь внимание мимолетно — сразу расцветает; проигнорируешь — хрупкие плечики опускаются и в глазах, кажется, блеск пропадает. Наверное, стоит быть с ней помягче — Лола не виновата в моих заморочках.

Отвернувшись, допил кофе и выбросил пластиковый стаканчик в урну, а затем огляделся. Приметив складной стульчик, я взял его и поставил перед девушкой, постаравшись максимально небрежно бросить:

— Садись. А то ты уже все ноги истоптала.

Она прищурилась, фыркнула, а затем отвернулась от меня и шагнула в сторону окна, из которого все равно не было видно улицы — до такой степени пыльное и грязное.

— Ярослав, — тихо сказал я, надеясь, что не расслышит.

Лола обернулась и недоверчиво прищурилась.

— Меня зовут Ярослав, — чуть громче повторил я.

— Очень приятно, Ярослав, — ответила, и снова отвернулась.

— Садись, — повторил попытку быть вежливым.

— Не хочу.

— Садись, тебе неудобно на таких каблуках стоять.

— Нормально.

— Лола, — вздохнул я

— Ярослав, — ехидно произнесла девушка, изогнув бровь.

Упертая. Вредная. Раздражает и в то же время заводит, хотя я не должен об этом думать.

— Могу помочь с продажей, — захлопнув капот Пыжика, Морпех привлек мое внимание и принялся вытирать руки какой-то тряпкой, — Много не выручите, но машина в отличном состоянии и из наших за нее могут дать чушь выше рыночной стоимости. К тому же купе-кабриолет больше не выпускают, так что это может немного повысить цену.

Я посмотрел на него, медленно обошел авто и уставился на девушку.

— Что думаешь? — спросил у нее.

В ответ она неопределенно пожала плечами.

— Предлагаю половину, — продолжил я.

— В смысле? — Лола встрепенулась.

— Предлагаю поделить выручку напополам, — задумчиво хмыкнув, я открыл авто, заглядывая в салон. Отметил красивый оттенок бежевой кожи на сиденьях и уловил запах какао — ненавязчивый и очень приятный. Сразу захотелось сладкого — словно где-то рядом есть шоколадный торт или печенье — слюнки потекли, — Если ты, конечно, все еще хочешь от нее избавиться.

— Снова играешь в честность? — она прищурилась, и я невольно усмехнулся, пожав плечами, — Ладно, по рукам.

— Найдешь покупателя? — обратившись к приятелю, я краем глаза проследил за Лолой, которая направилась в нашу сторону.

— Да, конечно. Здесь оставите или заберете?

Я снова посмотрел на девушку, та лишь пренебрежительно махнула рукой:

— Оставим.

— Тогда будем на связи, — Роберт оглядел сначала меня, затем девицу и дернул бровью, но его лицо моментально приобрело непроницаемое выражение.