Щелчок — ключ повернулся в замке. Я смотрела, как дверная ручка поворачивается и дверь открывается, затем посмотрела в глаза Лукаса, когда он вошел в квартиру.

Он выглядел радостно потрясенным.

— Миа! — он поставил бутылку вина — гребаная бутылка вина??? — на небольшой столик и бросился ко мне. — Что ты здесь делаешь?

Мое сердце забилось быстрее, когда я увидела его — он выглядел так хорошо, так знакомо. Темные волосы в беспорядке, теплые карие глаза, черное шерстяное пальто, которое я помогла ему выбрать в прошлый раз, когда была здесь. И я могла представить каждый сантиметр его кожи под ним. Часть меня до смерти хотела обнять его, но я чувствовала также что-то незнакомое — злость. На самом деле, мы никогда не ругались.

Я отступила назад, вытянув руки.

— Я приехала, чтобы сделать тебе сюрприз.

— Сюрприз? — радости больше не было на его лице, когда он увидел мои вытянутые руки. Оно сменилось на замешательство, которое превратилось в панику, когда в спальне заработал фен.

Я многозначительно посмотрела через плечо в направлении шума и скрестила руки на груди.

— Потрудишься объяснить?

Лукас закрыл глаза на мгновение и выдохнул.

— Черт, Джессика. Я должен был рассказать тебе.

— Рассказать мне что? Что вы снова вместе? Что ты трахаешь ее? Что она переехала снова?

— Нет, нет. Конечно мы не вместе. — Он пытался положить руки на мои плечи, но я отстранилась, в результате чего между нами оказался кофейный столик.

— Тогда почему она здесь?

— Она здесь, потому что мы друзья. Ее тур закончился, и она вернулась в город, ей негде остановиться, пока она ищет квартиру. Она спросила, может ли остаться здесь, и я не мог ей отказать.

Ох, да, конечно ты мог.

— Правда. И ты не сказал мне о ней, потому что...

Цвет лица Лукаса потемнел, и он провел рукой по копне своих вьющихся волос, которые обычно я находила привлекательными.

Ладно, я все еще находила их привлекательными, что еще больше меня раздражало.

— Потому что я не хотел, чтобы ты расстроилась, — сказал он. — Это ненадолго, и я знаю, что ты думаешь о ней. Я не хотел беспокоить тебя.

— Я расстроена больше, потому что ты хранил это втайне от меня, чем, если бы ты рассказал! Я знаю, что ты чувствуешь вину из-за того, как все между вами закончилось, но это не значит, что ты должен приглашать ее жить с тобой! — я была достаточно громкой, поэтому он приложил палец к губам.

— Шшш. Я не хочу, чтобы она услышала тебя.

Гнев шипел под моей кожей.

— Ты также не хотел, чтобы она знала обо мне. Она сказала, что ты не упоминал обо мне. Почему?

Лукас поднял руки.

— Ты преувеличиваешь, Миа. Сейчас она просто друг, но у нас есть прошлое, и я не хотел, чтобы она знала интимные детали моей любовной жизни. Я решил не делиться тобой с ней, потому что это личные отношения.

— Херня! — взорвалась я. — Ты не рассказал ей, потому что не хотел, чтобы она знала, что ты больше не одинок! Ты хотел сохранить себя открытым для отношений.

Лукас застонал.

— То, что ты сейчас говоришь — безумие.

— Безумие? — я указала на спальню. — Она спит в твоей кровати, Лукас. Моется в твоем душе. Делит с тобой очень маленькое пространство. Нет ничего более интимного, чем это. Я не безумная, мне больно! И я зла!

— Я сплю на диване. — Сейчас его голос был громче. — Не с ней. Ты думаешь, я сделал бы это с тобой.

— Этим утром я была уверена, что не сделаешь, но сейчас не знаю. — Я снова огляделась вокруг. — Если ты спишь на диване, где постельное белье?

— Я убрал его утром. Это место и так маленькое, и без простыней и одеял, лежащих повсюду. Миа, пожалуйста. — Он обошел столик, в его глазах было раскаяние, и хотя мои руки были прижаты к телу, я позволила ему притянуть меня к своей груди. Его знакомый запах притупил немного моей злости. — Мне жаль, что ты приехала при таких обстоятельствах. Я не знал, что ты приедешь. Иначе я бы рассказал тебе.

Моя спина напряглась.

— Но если бы я не приехала, ты бы не рассказал.

Он вздохнул и попытался сжать меня сильнее.

— Ты раздуваешь из мухи слона.

Я оттолкнула его.

— Я не раздуваю. У тебя была тайна от меня. И ты хранил меня в секрете. — Я дернула головой в сторону спальни, где шум фена прекратился. — Ты сделал это нарочно, Лукас, и ты даже не сказал, что сожалеешь об этом, ты сказал, что сожалеешь, что я приехала при таких обстоятельствах.

Он потер рукой свой подбородок с щетиной, закрыв глаза и тяжело вдохнув, как будто я испытывала его терпение.

— Я просто не вижу смысла говорить тебе то, из-за чего ты будешь мучиться, то, с чем ты ничего не сможешь поделать.

— Итак, ты позволил ей остаться, хотя сам знал, что мне будет некомфортно из-за этого? — бросила я ему вызов.

— Это моя квартира. — Защитная нотка проскочила в его словах. А также ударение на слове «моя». — Она мой друг, я не думал, что у нас есть правила друг для друга в таких ситуациях, Миа. Правила насчет друзей, я имею в виду.

— Поняла. То есть ты будешь нормально относиться к тому, если я позволю Такеру остаться в моей квартире?

Лукас сжал губы вместе.

— Твоя квартира. Твой выбор. Это ко мне никак не относится.

Я, черт побери, не могла поверить в это. Я прошла мимо него и схватила свой чемодан. Этот разговор вел в никуда, и каждое слово, что он говорил, было мне как ножом по сердцу.

— Я совершила ошибку, приехав сюда. Сейчас я ухожу.

— Иисус, не делай этого. Не уходи. — Он встал позади меня и положил руки мне на плечи. — Отношения на расстоянии достаточно тяжелы. Я не хотел добавлять еще больше стресса. Это все.

— Ха! Ты сделал это для моего же блага. Понятно. — Развернувшись к нему, удивленная, что это был тот же самый мужчина, который говорил мне такие сексуальные и милые вещи каждую ночь. Что еще он скрывал?

— Так и есть, Миа. Ее присутствие здесь не навредит тебе.

Я фыркнула.

— Бьюсь об заклад, что наоборот.

— Послушай, она не угроза для тебя. И я никогда не верил, что пары должны рассказывать друг другу все, полная открытость не является здоровой в отношениях.

— Не начинай эти психологические профессорские штучки. Я никогда не просила о полной открытости. Я никогда ничего не просила! — Я положила руку на грудь. — Ты понимаешь, как тяжело было для меня влюбиться в тебя и не иметь возможности планировать наше будущее вместе?

— Мы снова возвращаемся к этому? Я думал, мы договорились принимать вещи такими, какие они есть.

— Мы договорились, Лукас. Но это было почти год назад! Как долго мы будем довольствоваться только редкими визитами на выходных? Когда мы будем говорить о большем?

— Например?

Я подбросила руки в воздух, слова, которые я планировала сказать, застряли у меня в горле. Они не казались подходящими. Не так я представляла наш разговор — наполненный гневом и обвинениями.

— Я не знаю. Лукас. Просто... большем…

Теперь настал его черед скрестить руки.

— Когда мы встретились, я сказал тебе, как отношусь к женитьбе.

— Да, но, — мое лицо горело, — я думала, что, может, ты изменишь свое мнение на этот счет. В Париже ты сказал, что все возможно.

— Все это возможно в будущем, но мне нравится, как все обстоит сейчас.

— А что если мне нет?

Он сделал паузу.

— Что ты имеешь в виду?

Это значит, что я хочу быть с тобой каждый день, придурок! Это значит, что я хочу поговорить о нашей жизни вместе в одном месте! Почему ты не любишь меня так, как я тебя?

Но я не сказала это. Не когда в его квартире Джессика, не тогда, когда мы на взводе, не тогда, когда я знала, какой ответ получу. Гнев был гораздо безопаснее, чем придаваться боли. Я посмотрела на спальню, где я представляла, как Джессика прижала свое ухо к двери. Боже, как я могла совершить такую ужасную ошибку насчет него? Насчет нас?

Я тяжело сглотнула, пытаясь не разрыдаться.