Как такое, черт побери, возможно?

А не все ли равно? Да нет, блин, не все равно. Наверное, его везение вернулось.

Лоу подтолкнул мисс Бэкол дальше по проходу. Они молча пробежали последнюю четверть вагона и выскочили через открытую заднюю дверь на перрон.

И как раз заметили, что раненый бандит осторожно разглядывает разбитые окна, сжимая плечо. Чудо, что беглецов он пока не заметил.

– Идем-идем, – прошептал Лоу на ушко мисс Бэкол, схватил ее за руку и поспешил по перрону в противоположную от зала и оружия сторону. Они следовали вдоль поезда, пока не добрались до последнего вагона.

Второй паровоз, на который и хотел сесть Лоу, стоял рядом со 127-м. Раздался свисток, из двигателя повалил пар. Поезд отъезжал со станции, а лестница, ведущая через пути на противоположный перрон, с тем же успехом могла находиться в другом городе.

– Вниз! – скомандовал Лоу. Мисс Бэкол не поняла его план, а у него не было времени объяснять, так что он спрыгнул на усыпанные гравием стальные рельсы, потом помог ей спуститься во тьму.

– Бежим! – крикнул он, таща мисс Бэкол с собой вслед за отходящим от станции, пыхтящим поездом. Если не медлить, то они без труда его догонят. Слава богу, у девѝцы длинные ноги; цены б ей не было на Олимпиаде.

– Вы с ума сошли? – крикнула она на бегу.

Резонный вопрос, но Лоу не ответил и даже не подумал бросить мисс Бэкол. Если эти бандиты готовы были выстрелить в него рядом с ней, бог знать, что они сделают, оставь он ее на станции, особенно если выяснят, насколько богат ее отец.

Маленькая огороженная платформа обрамляла заднюю часть поезда, освещаемая единственной лампой. Неспешно движущаяся мишень. Можно запрыгнуть, как в вагончик на канатной дороге.

К чертям здравый смысл. Он присел, схватился за поручень и закричал:

– Прыгайте!

Их приземление получилось не таким уж гладким. Лоу зашатался, услышал треск и почувствовал, как мисс Бэкол падает. Промелькнула мысль о ее теле, которое тащится за вагоном, но Лоу чуть подвинулся, и она попала в его объятия. Неловко поборовшись с пальто в ее руках, – как, черт побери, она сумела не упустить эту вещь? – он помог ей подняться на задней платформе, где они оба пытались отдышаться.

Они это сделали! Лоу не мог не испустить триумфальный крик, как только они проехали мимо паровоза №127. Он заметил встревоженную толпу в золотистом свете прежде, чем поезд с пыхтением укатил в темноту.

Довольный Лоу улыбнулся мисс Бэкол. Даже слишком самодовольный. Кровь бурлила в теле и прилила вниз, слегка возбудив его радостью победы.

Я мужчина! Услышьте мой рев!

Господи, ему почти захотелось поцеловать ее. Возможно дело в приливе крови к паху, но все же. Небольшой поцелуй возможно приведет…

– Что теперь? – невесело спросила мисс Бэкол.

Беспорядочные триумфальные планы провалились. Лоу пока не думал о будущем.

Не подозревая о безумных мыслях, свирепствующих в его голове, мисс Бэкол махнула рукой, отвернулась от него и взялась за дверную ручку. С их везением она окажется закрытой, и…

Милостивый боже.

Мисс Бэкол не подозревала, что ее платье порвано сзади, – вот почему раздался тот треск, когда Лоу затащил ее на платформу. Кусок ткани свисал со стяжного болта, трепеща на ветру будто флаг. Но Лоу, прищурившись, смотрел на то, что скрывалось под платьем.

Длиннющие ноги в черных чулках. Соблазнительная розовая кожа над подвязками. Белье цвета зрелой медовой дыни, по краю расшитое павлиньими перьями.

Его сердце замерло.

Только представьте. Все ее строгие черные одежды были фальшивым фасадом, будто дом эпохи Дикого Запада из голливудского фильма! И под ними был весь этот… цвет.

И не только цвет, а намного больше.

Потому что под рубашкой угадывались самые округлые, чувственные ягодицы, какие ему только попадались на глаза. Без преувеличения. Как такая стройная и долговязая девушка обзавелась попкой как мяч для баскетбола?

Такого чуда он не встречал за все двадцать пять лет своей жизни.

Мисс Бэкол хмыкнула, не догадываясь о постигшей ее неприятности.

– Дверь не заперта, но задвижка заела. Помогите.

Может сказать? Надо ведь сообщить? Как она не чувствует прохладный воздух на обнаженной коже? Черт, придется признаться. Обязательно… но боже мой, какая округлая попа. Если прежде он был лишь слегка возбужден, то теперь пришел в полную боевую готовность.

– Мистер Магнуссон?

– Что? О да. Позвольте… подвиньтесь, а то я не достаю. Ладно, я сделаю вот так. Не двигайтесь. – По его затылку пробежался ветерок. Лоу потянулся через нее, так как этого было не избежать: на платформе не хватало места, а поезд набирал скорость. Ему пришлось прижаться к ее спине, чтобы добраться до задвижки. Милостивые боги. Он будто опустился на теплую подушку, не слишком мягкую, не слишком твердую, именно такую, как надо. И из-за высокого роста мисс Бэкол Лоу не пришлось наклоняться, чтобы его твердый член оказался между этих округлых мягких…

– О… боже, – прошептала мисс Бэкол.

В самом деле. Похоже, не придется рассказывать ей о порванном платье.

Как только задвижка соскользнула, Хэдли открыла дверь и бросилась в вагон. С обеих сторон все отсеки были заполнены багажом. В остальном помещение пустовало.

Неужели она действительно почувствовала прикосновение мужского возбужденного тела? Прохладный воздух щекотал ее ноги. Она извернулась, чтобы лучше рассмотреть платье.

– Вы порвали его в прыжке. – Лоу запер дверь, отчего пропали свист ветра и щелканье ускоряющегося поезда.

– Вы обязаны были мне рассказать!

– Я заметил, лишь когда вы повернулись. Пытался спасти нас от пуль.

– Спасти нас? – Она свела оборванные концы платья вместе, стараясь прикрыть прореху. – Стреляли в вас, а не в меня. И это вы размахивали… церемониальным кинжалом.

– Церемониальные кинжалы тупые, а мой – наточенный. – Лоу говорил с легким акцентом, который сразу не распознаешь, но в модуляции его слов было что-то мелодичное. Скандинавское. О, точно, Магнуссоны же шведские иммигранты. – И вам бы порадоваться, что у меня острый кинжал, или та пуля снова убила бы лису, которая положила свою короткую жизнь на воротник вашего пальто.

– Это норка, и я не припоминаю, чтобы просила меня спасать.

– Ох, ну простите, что я повел себя как джентльмен.

– Джентльмен, – фыркнула Хэдли и горько усмехнулась. Джентльмен бы так не прижимался. И несмотря на все усилия, ее одолели неприличные мысли о прикосновениях Лоу, выйдя на первый план в золотой рамке.

– Ладно. Мне открыть дверь? Можете спрыгнуть и поковылять на станцию со сломанной ногой. И после того, как побываете в заложницах у тех бандитов, подпишете чек, заплатив выкуп из отцовского состояния, потом поздравьте себя с успехом.

Не успела Хэдли подавить прилив злости, как ее зрение стало темнеть. Мрачные и отталкивающие духи появились из стен будто тени. Обычно они не показывались тому неудачнику, который попадался им на пути. Иногда Хэдли просто не успевала отправить их в ту адскую дыру, откуда они вылезли, а подчас и не хотела их отсылать.

Духи опрокинули ряд кожаных чемоданов с полки над мистером Магнуссоном. Тот увернулся и едва не сбил с ног Хэдли, пытаясь спасти свою шкуру.

Так ему и надо.

Когда упал багаж со следующей полки, она продвинулась дальше в вагон.

Это за то, что похотливо прижимался к ее нижнему белью, заставляя хотеть того, что не суждено.

Лоу что-то неразборчиво крикнул, уклоняясь от упавших сумок. Для человека такого роста он двигался удивительно грациозно. Однако лучше все остановить, пока он не потерял сознание и не умер.

Или пока до него не дошло, что именно ее духи разбили окна в первом поезде.

Один, два, три, четыре…

Гнев ослеплял и лишал ее самообладания. В этом случае духи со смертельной яростью нападали на того, кто ее разозлил, так что надо подавить опасные чувства. Она обязана. Отец поручил ей договориться с этим мужчиной. Амулет джед значил для него больше, чем просто научное изыскание и ценная собственность, особенно потому, что он был согласен расстаться с такими деньгами, чтобы получить находку до того, как какой-то музей и другие коллекционеры предложат свою цену. Отец сказал, что обретение этого амулета важнее всего в его жизни.