Наверное ему все равно. У некоторых людей нет границ, однако для нее все иначе.

– Джентльмен не снимает перчатки, – парировала она, протягивая руку.

– Ладно, ты не хочешь скрепить наш договор? Знаешь, есть особые мужские правила. Плевки, тайные рукопожатия.

С хитрой улыбкой Лоу крепко и надежно сжал ее кисть.

Тепло проникало даже через тонкую перчатку. Все связные мысли покинули ее, пока она не поняла, что Лоу ничего не делает. Почему? Он тихонько хмыкнул и посмотрел ей в глаза.

И тут же пленил ее взгляд, как и руку, большим пальцем поглаживая нежную кожу запястья, едва задевая жилку, под которой бился пульс. Легкое, едва ощутимое касание. Наверное даже случайное, но все равно по руке побежали мурашки.

Хэдли вырвалась и, отодвинувшись на безопасное расстояние, сказала, надеясь, что по ее голосу непонятно, насколько измученной она себя чувствует:

– Значит договорились, мистер Магнуссон.

Лоу придавал мало значения джентльменскому соглашению и любой другой договоренности. Как и многие родственники, он считал «закон» и «ограничение» свободно воспринимаемыми понятиями и тут же начинал искать способ раздвинуть границы. Не имело значения, был ли контракт скреплен рукопожатием, записан на бумаге или составлен в государственном учреждении.

Договоренность с Хэдли не отличалась от сотен других, которые Лоу заключал, не собираясь исполнять, поэтому не понимал, почему испытывает… неловкость. Наверное, дело в ее слишком серьезном напористом поведении, приводившем его в замешательство, или в том, как она смотрела на него проницательным ястребиным взглядом.

Может, в чувстве вины, что Хэдли поверила его лжи, несмотря на разумные инстинкты. Почему? Разве он не дал ей повода не доверять? Сам Лоу точно ей не верил. Девица была слишком умной и требовательной. Он видел, как крутятся колесики в мозгах этой выпускницы Стэнфорда.

Вот поэтому, пока Хэдли была в туалете, Лоу спрятал основание амулета под подушку на своей койке, как делал каждую ночь с момента находки проклятой вещицы. И как все прошлые ночи в поезде, он не надеялся хорошо отдохнуть. Проснувшись на следующее утро, Лоу с удивлением обнаружил, что он и Хэдли проспали всю ночь.

Как ни странно, приятно видеть на другой койке ее все еще завернутой в пальто. Острые удлиненные черты лица смягчились во сне. Просто поразительно: она была довольно хорошенькой.

Все равно Лоу не собирался продавать амулет джед ее отцу. Если Бэколу так приспичило, можно наверняка найти того, кто заплатит двойную цену. Напрасно он об этом думает, потому что даже такие деньги не покроют его долг.

Серьезные проблемы требуют нестандартных решений, и Лоу точно знал, что сделает сразу после того, как поест горячей еды и примет ванну.

Беседа на профессиональные темы позволила им с Хэдли скоротать время пути. В четыре часа пополудни он сошел с поезда на перрон станции Твин Пикс и вдохнул воздух Сан-Франциско. Наконец-то дома, слава богу!

– Лоу!

К нему бросилась младшая сестра, отчего ее светлые коротко подстриженные волосы колыхались на бегу. Она накинулась на него как в детстве.

– Ай, Астрид, – воскликнул он, но стоило сестре обнять его за шею, не удержался и подхватил ее, обнимая с тем же пылом. – Ладно, ладно, отпусти меня, демоница.

И поставил ее обратно.

Астрид улыбнулась, проводя рукой в перчатке по его усам.

– Ты выглядишь как бродяга, älskade broder [1].

– Да я и ощущаю себя бродягой. Ты только посмотри на себя! Так выросла с лета. Неужели тебе только семнадцать?

– С утра было так.

– Ты накрасилась?

– Вполне возможно.

– Если бы родители знали, перевернулись бы в гробу.

– Лоу, я не ребенок.

Он рассмеялся.

– Я не утверждал, что это неприлично.

Астрид сморщила носик и улыбнулась. Лоу обнял ее за плечи и поцеловал в щеку, а потом увидел еще одно знакомое лицо.

– Бо Йонг, – поздоровался он, высвобождаясь из объятий сестры, чтобы пожать руку. Китайский парнишка вырос: двадцать один год, стройный, крепкий и грациозно красивый. Бывший карманник сирота Бо уже несколько лет занимал должность доверенного помощника брата Лоу, Уинтера. Молодой человек не только помогал патрону с бутлегерством, но также выполнял обязанности семейного шофера и телохранителя Астрид. Ему отлично платили, судя по клетчатой кепке разносчика газет и темно-зеленому костюму, стоившему больше, чем пароходный кофр Лоу с подходящей для пустыни одеждой.

– Астрид права, ты выглядишь потрепанным, – заметил Бо после крепкого рукопожатия.

– В последние недели я пережил настоящий ад. Не могу выразить, как же замечательно встретить доброжелательных людей.

– Хотел бы сказать, что в доме без тебя было тихо, но солгу. – Бо жил у Магнуссонов в комнате для слуг с тех пор, как больше двух лет назад их родители погибли в автомобильной аварии. Он был членом семьи. Но то, как покровительственно молодой человек следил за Астрид, даже слишком пристально, и то, как она держалась поближе к Бо, свидетельствовало, что пока Лоу был в Египте, между ними что-то изменилось.

Интересно. Лоу всегда обожал громкие скандалы.

Сестра испуганно вскрикнула:

– Что случилось?

– А, ты об этом? Разве я тебе не писал? – спросил Лоу, когда Астрид взяла его левую руку. – Я проиграл его в «Пальцы против ножа».

– Что… – в унисон переспросили сестра и Бо, и только Астрид продолжила: -… это вообще такое?

– Игра, – ответил Лоу, протягивая ладонь тыльной стороной вверх. – Кладешь на стол руку с растопыренными пальцами и втыкаешь кончик ножа между ними… тук, тук, тук!

– Ты лжешь! – в ужасе воскликнула Астрид и рассмеялась. – Его правда нет? Или это обман зрения?

– Какая же ты любопытная. – Он покачал четырьмя пальцами и бросился щекотать сестру, пока та не принялась визжать, умоляя его прекратить. – Ладно, довольно. Меня встречаете только вы? А где же старший брат с вымышленной женой?

Тут позади него раздался веселый голос:

– Вымышленной? А я думала, что это у вас тысяча историй в рукаве.

Повернувшись, он увидел веснушчатую даму в красном шелковом платье с восточным воротником. Она мило улыбнулась и скрестила руки на внушительном бюсте.

– Вы, должно быть, медиум.

– А также вымышленная жена вашего брата.

– Здравствуй, Аида. – Лоу хотел пожать невестке руку, но все же обнял. – Ради бога, мы теперь семья. – Он отстранил ее от себя и оглядел. – Ты правда беременна от Уинтера?

– Доктор подтвердит.

Лоу снова обнял смеющуюся Аиду.

– Боже помоги тебе, если это мальчик.

– Господи, не раздави ее, – произнес низким мелодичным голосом его старший брат Уинтер Магнуссон, могущественный бутлегер. В тридцать он был старше Лоу на пять лет и в два раза крепче. Блудный брат принял родственные объятия и похлопывание по плечу.

– Выглядишь из рук вон плохо. Неужели в первом классе нет цирюльника?

Есть, но паранойя не давала Лоу подпустить к себе человека с опасной бритвой. Не говоря уже о более чем скромных средствах в его распоряжении.

– Подумываю отпустить бороду.

– Нет, если хочешь жить у меня, – отрезал Уинтер.

Брат после женитьбы не изменился: все тот же диктатор.

Лоу слишком устал, чтобы спорить, так что опять обратил внимание на Аиду. Как его брату с грубоватым поведением и поврежденным глазом удалось завлечь такую красотку, Лоу не понимал.

– Астрид превосходно описала тебя в письмах. – А вот о груди Уинтер сам сообщил в самом длинном послании, отправленном брату. Там было написано: «Я влюблен. Женился на невысокой веснушчатой девушке с замечательной грудью и здравым смыслом. Тебе она понравится». А месяц спустя пришла телеграмма: «Ты станешь дядей».

Аида улыбнулась в ответ:

– Все домочадцы твердят, что ты самый везучий человек на свете.

Краем глаза он заметил, как проводник помогает Хэдли сойти на перрон, будто она была инвалидом или… А, точно. Она же в бегах от воображаемого мужа. Лучше положить этому конец, как говаривал его друг Адам, пока история не дошла до семьи Лоу.