Темные облака заволакивают яркое солнце, а мягкие пески становятся твердыми под моей кожей.

Я изгибаюсь и поворачиваю тело, но погружаюсь все глубже в воду. Безупречный белый песок, который предназначен, чтобы щекотать пальцы на моих ногах становится темным и липким, прилипнув к моим конечностям, засасывает меня подобно вакууму.

Я борюсь, чтобы остаться на поверхности, но он слишком сильный. Через несколько секунд мои руки и ноги полностью поглощены зыбучими песками.

Я открываю рот, чтобы закричать, надеясь, что Король помилует, но вспышка молнии рассекает небо, обрушив с небес проливные дожди.

Я не могу дышать. Задыхаюсь, утопаю. Мое тело связано с землей, в то время, как небо наказывает меня дождем, таким сильным, что я не вижу дальше двух дюймов[5] перед собой.

Вода заливается мне в глаза, нос, рот. И хотя я больше не могу слышать порывов ветра, все же слышу, как он издевательски смеется надо мной, прежде чем земля поглощает меня целиком.

Я просыпаюсь, все еще сражаясь за свою жизнь, глотая воздух, цепляясь за подушки и одеяла. Лежу лицом вниз, но зыбучих песков нет. Я не была похоронена заживо на том пляже на острове Скиатос.

Я в своей спальне, абсолютно сухая, за исключением ощущения чего-то влажного, нежного, бархатного, ласкающего мою спину медленными, осторожными движениями. Прикосновения оставляют за собой след приятных покалываний, чувственное удовольствие зарождается, скользя вверх и вниз по моему позвоночнику.

Я уже чувствовала эти нежные прикосновения. На губах, на сосках, между моих бедер. Это доставляло мне невероятное удовольствие, казалось, человек не может испытывать подобное.

- Ты лижешь меня? - прошептала я. Я знала, что Дориан находился рядом в момент, когда я открыла глаза. Его запах - дождя и секса окутал меня, опьяняя мои чувства.

Он придвигается, устраиваясь рядом со мной, мягкие поглаживания прекращаются. Тем не менее, тепло и комфорт продолжают расходится по моей спине.

- Мои руки искусны, но язык способен подарить тебе гораздо больше. - Я не замечаю усмешки в его голосе. Даже когда он беспокоится за меня, он не может ничего сделать, кроме как источать эротизм. - Я сразу пришел, как только почувствовал твою агонию, но ты просто упала в обморок. Как ты себя чувствуешь?

Я мысленно оцениваю состояние моего тела, благодарю, что внезапная, жгучая боль прошла.

На мне нет даже намека на блевотину, за исключением мерзкого вкуса во рту. Должно быть, он помыл меня, прежде чем уложить в постель.

- Что произошло? - мой голос хриплый от криков и рвотных позывов, и от этого становится больно глотать. Почувствовав мои дискомфорт, Дориан протягивает мне стакан воды, я благодарно выпиваю его в считанные секунды. - Там было столько боли... когда я была на пляже... - Со Ставросом.

Я поворачиваюсь на бок и вижу, плотно сжатую, мрачную линию губ.

- Знаю. Я вернул тебя. Мне жаль, что меня не было рядом, когда это случилось. Я был настолько уверен, что тебя это минует.

Я тяну простынь, чтобы прикрыть свою обнаженную грудь, прежде чем сесть.

- Минует?

- Проклятие. Твоя метка.

Моя метка? Моя рука летит к моей лопатке, где пальцами я прослеживаю линии, выступающие на коже, которые указывают на своего рода рисунок. Они холодные на ощупь, но все же боли не причиняют. Я была отмечена.

В то время пока я корчилась на полу, чувствуя, что кто-то или что-то вырезает свои инициалы на моей коже разгоряченной кочергой, я была помечена как испорченное животное - цена, которую я платила, лишь за то, что родилась от Темного отца.

После того как Темные отделились от Светлых, Божество прокляло их, ставя клеймо, которое означало их имя в роду. Метку было видно тем, кто был сверхъестественным существом или Потусторонним, как Дориан выразился, это был способ указать на их позор и извращенность.

У Дориана он был высечен на ребрах, рельефными символами, которые на греческом читались как Скотос.

Когда ничего не появилось в момент моего восхождения, я просто предположила, что моя Светлая сторона практически компенсирует Темную.

Особенно учитывая, что моя магия действует на разных волнах, чем любая из двух сил.

Я вскакиваю с кровати и несусь в ванную, желая увидеть выжженное клеймо, которое останется на моей коже до скончания веков. Разве я могу относится к кому-либо? Полемосу? Будут ли грехи моего отца преследовать меня до конца дней моих?

Или я создала новый дом, полностью уникальный для того, кто и что я?

Голая до пояса, я поворачиваюсь под нужным углом, чтобы увидеть символ, вырезанный на моей правой лопатке. Это перевернутый треугольник, хотя он сломан у вершины и два конца не пересекаются.

Внутри треугольника по-видимому символы, имеющие форму П, которая переходит в Х. Это не похоже ни на что, что я когда-либо видела, и конечно это татуировка не шла в сравнении с теми, которые носили Темные.

- Что это?

Дориан появился в поле моего зрения, подойдя сзади и осторожно кладя руки мне на плечи.

- Перевернутый треугольник символизирует нас как людей. Эмблема внутри него является знаком дома Полемоса.

Я хмурюсь.

- Но это не имеет никакого смысла. Да, я получила часть от Полемоса, но я не человек. Верно?

Он кивает, позволяя своему мрачному взгляду упасть на пол. Но не раньше, чем я вижу изменения в его глазах.

- Ты не человек. Разрыв в треугольнике означает брешь - разлом. Как будто человек был достаточно сломлен, чтобы проникнуться магией. Магией Полемоса, если быть точным.

Полное осмысление его слов поражает меня так сильно, что у меня подгибаются колени. Дориан нежно останавливает мое падение, и я прислоняюсь к раковине, полностью рассыпаясь на кусочки.

- Это символ не означает меня, верно? Эта не моя метка.

Съеживаясь, он кивает.

- Это мое наказание, не так ли? Мой крест, который я буду нести за убийство того мальчика... того невинного, человека, долбаного пацана, который был одержим и отправлен на самоубийственную миссию трусливым Темным куском дерьма.

- Мне жаль, малышка.

"Мне жаль, малышка".

- О, Господи. Джаред, - шепчу я, когда воспоминания всплывают во мне. - Что случилось, Дориан? Он в порядке? Где он сейчас?

И снова, Дориан смотрит на меня этими бесконечно светло-голубыми глазами, полными сожаления, и я чувствую, как в венах стынет кровь.

- Парень в порядке.

В порядке? Тогда какого черта он смотрит на меня так? Словно только что обнаружил последний неповрежденный кусочек моего сердца, в котором по-прежнему бьется жизнь, и поэтому он может с легкостью раздавить его в ладони?

- Ну, где же он? Могу ли я его увидеть? Дай мне ключи. Я поеду к нему. - Я делаю шаг в направлении спальни, как Дориан останавливает мое наступление, кладя руку на мой локоть.

- Это невозможно, Габриэлла. Его... нет.

- Нет? - Я вырываюсь из его хватки, словно пальцы Дориана были пропитаны мышьяком. - Ты только, что сказал, что он в порядке. Что там произошло? Что ты мне не договариваешь?

Он открывает рот, но потом быстро его закрывает, прежде чем отвести взгляд. Я знаю этот жест.

Я презираю этот жест. Таким образом Дориан уходит от вопроса. Он не может лгать, поэтому просто опускает правду - это лучшее что он может сделать.

Я не позволю уйти ему вот так. Не в этот раз. Он скажет мне, что случилось, даже если мне придется проникнуть в самые его сокровенные мысли и чувства и подробно изучить их самой.

- Не надо, - бормочет он сквозь плотно стиснутые челюсти. Дориан стреляет в меня взглядом, который пылает обещанием расправы, если я буду давить на него. Вынуждать его.

- Говори, Дориан. Я не хочу спрашивать тебя еще раз.

Он сверлит меня пронзительным взглядом, одним из тех, который говорит, что он в пределах двух секунд чтобы выпустить своего внутреннего демона и заставить меня проглотить мои слова. Он не угрожает - идет на компромисс.

- Оставь его в покое, Габриэлла. - В его голосе звучит своеобразная интонация, словно если бы он только что прибыл из Древней Греции.