Без слов, я беру ее под руки и поднимаю Делайлу, чтобы усадить на кухонный стол. Она взвизгивает, затем говорит сердито:

— Ты наконец перестанешь таскать меня как мешок картошки!

Оставляя ее, я открываю шкафчик над буфетом, вытаскиваю оттуда аптечку и подношу ее к ней. В замешательстве она смотрит на аптечку, но ничего не говорит. Я поднимаю ее ногу и прислоняю ее стопу к своему бедру. Только тогда она видит ее содранные, покрытые кровью коленки, бормочет:

— Конечно. Супер. Просто превосходно.

Боже милостивый, пожалуйста, дай мне силы самому не стать угрозой девушке, которую я пытаюсь защищать.

Эта маленькая женщина безжалостно разрушает мои нервы. С ее остроумными комментариями и возражениями, я сойду с ума здесь с ней. Особенно когда мне не разрешено выпускать ее из вида пока это все продолжается. И я не знаю, сколько это продлится. Насколько я знаю, угроза еще не была подтверждена.

В спешке я разрываю упаковку дезинфицирующей салфетки, и как только прикладываю ее к ее колену, она пронзительно кричит, затем прыскает со смеху, пытаясь меня оттолкнуть.

— Нет! — она перестает смеяться и хмурится. — Нет. Отдай сюда. Я не люблю, когда люди трогают мои коленки.

Качая головой, я задумываюсь, почему она просто не сказала мне, что боится щекотки. Я отдаю ей салфетку, и она осторожно очищает свои колени, пока ссадины не становятся чистыми. Я достаю два прямоугольных лейкопластыря и передаю ей. Она приклеивает их и спрыгивает со столешницы.

Вот дерьмо. Сейчас она действительно выглядит как ребенок. Ее содранные коленки и все такое. И я чувствую укол, что не встретил ее раньше. Я знаю, что она не несовершеннолетняя или что-то в этом роде, но, во-первых, это непрофессионально, а во-вторых, я на это не пойду, поэтому мне не следует даже думать о ней в этом ключе. Я никогда не завязывал отношения с людьми, которых защищал. Я абстрагируюсь насколько это возможно. Это сохраняет трезвый рассудок.

Бу выносит тарелку полную сэндвичей, затем извиняется и уходит. Она на дежурстве до полуночи, поэтому мы ее не увидим до этого времени. Как только Бу выходит, заходит Рок и запрыгивает на столешницу, бросая взгляд на Делайлу.

— Ты пытались вырубить меня, женщина.

От узнавания ее глаза расширяются. Ее рот набит сэндвичем, она проглатывает, прежде чем ответить:

— Я знала, что это ты был в моей комнате! Что это за хрень была, когда ты ужасно медленно качал головой? Конечно, я пыталась тебя вырубить, тупоголовый, ты же похитил меня!

— Эй, мы сделали это для твоей защиты. И кстати, хоть ты и смогла ударить меня по лицу, но у тебя слабый хук. У тебя только получилось разозлить меня, малышка. — Он ухмыляется.

— Я не слабая. Я безбашенная. — Она бросает на него сердитый взгляд и немного надувает губки. Это чертовски красиво. — И не называй меня малышкой.

Черт.

Рок поднимает ее руки вверх в боксерскую стойку. Она смотрит на него с широко распахнутыми глазами, полными интереса, когда он придает ее кулакам желанную форму. Она становится выше и имитирует его положение тела.

— Что тебе нужно делать, так это держать кулаки высоко, но не прямо перед своим лицом. Настолько высоко, чтобы ты могла отражать любые поступающие удары. Ты можешь не отразить их всех, но остановишь некоторые из них. Итак, все, что тебе нужно сделать это... — улыбаясь, Рок смотрит на меня. Его улыбка вянет, когда он ловит на себе мой недоверчивый взгляд. Прочищая горло, он наклоняется к Делайле и говорит: — Мы продолжим этот урок позже, — и затем он уходит.

Делайла смотрит на меня, пока заканчивает поедать свой сэндвич. Она говорит с набитым ртом:

— Может, ты перестанешь ходить вокруг да около и наконец скажешь мне, что происходит?

Беря другой сэндвич, я откусываю и смотрю на нее. Она закатывает глаза и откусывает от остатка своего сэндвича. Я должен показать этой девушке, что она не может ничего требовать от меня. Есть причины на то, почему я делаю все таким образом. Я не отчитываюсь ни перед кем, кроме своего начальника, Митча. Вопрос вертится у меня на языке, и я просто не могу удержаться и не задать его

— Почему тебе не нравится, когда тебя называют Делайла? Это красивое имя.

Она усмехается:

— Да уж, конечно, — она проглатывает последний кусочек своего сэндвича, прежде чем взять еще один. — Хорошо, значит, ты знаешь Библию, так? — я киваю. — В общем, всякий раз, когда мы ходили в церковь, и там было упоминание истории Далилы (прим. ред. — Далила — устаревшая форма имени Делайла) и Самсона, все таращились на меня. И я имею в виду всех. Даже долбанного священника. Мне это не нравилось тогда и не нравится сейчас. Я предпочитаю Лили.

— Ну и что такого страшного с этой историей? — растерянно спрашиваю я. Я не религиозен, но моя мама да. Она надирала мне уши за незнание Библии. Мы были семьей, которая посещает церковь.

Вертя в руках свой сэндвич и избегая моего взгляда, она отвечает:

— Далила предала Самсона. Она практически была доносчиком. Она использовала свою сексуальность для своей выгоды и обманула Самсона. Она наблюдала, пока они унижали его и это паршиво, потому что Самсон был хорошим человеком. Единственное преступление, которое он совершил — это влюбился. И она его обдурила... просто использовала. — Она смотрит на меня, ее глаза горят. — Далила была шлюхой-золотоискательницей.

Я все еще в замешательстве.

— Но это же не ты.

— Я знаю, что это не я. Но это не остановило людей от того, чтобы смотреть на меня, будто мне суждено стать такой же как она. — Она зевает. — Пожалуйста, скажи мне, почему я здесь, чтобы я могла пойти спать.

Так как она не дает мне возможности закрыть эту тему, я решаю, что пришло время сбросить бомбу.

— В общем, Лили, кто-то пытается тебя убить.

Лили

— Что? — я вскрикиваю и трясусь, моя грудь вздымается с каждым тяжелым вдохом.

Нокс потрясенно смотрит на мой всплеск эмоций. Он встает, вытягивая перед собой руки в успокаивающем жесте.

— Успокойся. Ты спросила, вот я и ответил, но ты услышала только одно долбаное предложение. Дашь мне закончить?

Так много мыслей проносится у меня в голове, но я не могу озвучить ни одну из них. Я киваю, и он выглядит немного более расслабленным.

— Твой отец связался с нами примерно месяц назад. Он попросил нас о защите твоей семьи после того, как кто-то анонимно послал ему угрозу. Угроза показалась мне ложной, поэтому я отказался от работы, но что-то настораживало меня. Несколько ночей назад, я взломал электронную почту твоего отца и увидел, что там были и другие присланные письма. Гневные письма и очередные угрозы. Я сразу увидел всю картину, независимо от угроз, отправляемых с нескольких адресов электронной почты. Я отказался от работы, потому что думал, что там было нечего делать, но когда увидел другие вещи, о которых он мне не рассказывал, то принял поспешное решение забрать тебя оттуда побыстрее. — В его голосе резкость, которую я раньше не слышала. — Ну, вот тогда мы и вломились в твой дом, и как ты это называешь, похитили тебя.

Я теряю дар речи. Через несколько секунд молчания, я быстро спрашиваю:

— Почему я ничего об этом не знала?

Нокс пожимает плечами.

— Я полагаю, твой отец не хотел тебя беспокоить. Я не виню его. Женщинам свойственно слишком бурно реагировать.

Мгновение я моргаю, прежде чем закричать:

— Кто-то пытается меня убить! По-моему, у меня есть право на бурную реакцию!

Он закрывает свое лицо руками и ворчит:

— Ну вот, опять начинается.

Тряся головой в неверии, я спрашиваю:

— Что именно было в угрозах?

— Одна угроза. Похищение и убийство мисс Делайлы Флинн. Только одна угроза, что повторялась несколько раз. — Он говорит это так, как будто читает меню. Без чувств. Без эмоций. Просто холодно.

Я растеряна.

— Почему меня? Я никуда не хожу. Я провожу дома девяносто девять процентов своего времени. Это не имеет смысла.