Через час я уже следовала за симпатичной медсестрой, которую видела еще во время своего первого визита, и она провожала меня по совершенно другому коридору. Мы остановились перед дверью из красного дерева, на которой была блестящая табличка с выгравированным именем доктора Романа Блейка. Медсестра повернула полированную ручку и вместе с ручкой все внутри меня тоже повернулось.

Она открыла дверь и дыхание, которое я сдерживала до этого момента, пришло в норму, когда я поняла, что в комнате никого нет.

— Доктор Блейк подойдет через минуту, — сказала она, показывая мне, что я могу войти в его кабинет без ее сопровождения. — Располагайтесь.

Закусив губу и ощущая себя, как олень в свете фар, я сделала два шага в кабинет. Услышала, как медсестра за моей спиной сделала какое-то движение, и поняла, что она закрывает дверь.

— Спасибо, — успела крикнуть я до того, как дверь полностью захлопнулась.

Вздрогнув от щелчка закрывшейся двери, я постаралась выровнять дыхание, надеясь успокоить свое учащенное сердцебиение. Я боялась пошевелиться, даже на один миллиметр, так что предложение располагаться в одном из больших кожаных кресел напротив массивного деревянного стола даже не обсуждалось.

Застыв в центре кабинета и сжимая свою сумочку обеими руками на уровне живота, я медленно поворачивала голову, осматриваясь. Вдоль одной из стен до самого потолка были книжные полки, там, где не было книг, стояли фотографии доктора Романа и, я полагаю, его семьи.

Диванчик, два кресла и кофейный столик стояли напротив полок, а массивный письменный стол, шкаф для документов и множество дипломов занимали другую часть кабинета. Три огромных окна, без которых помещение было бы темным, освещали кабинет естественным светом и через них открывался захватывающий вид на центр Майами.

Высокие и широкие здания в центре жаркого города бросают тени на тех, кто идет по тротуарам рядом с ними. На заднем фоне видны пальмы, отбрасывающие тень под оранжевым небом. Я ощущала, как жара снаружи проникает сквозь окно и согревает мою прохладную кожу.

Притягательная сила города и его активный ритм влекли меня. Я прислонилась к окну и наблюдала за суетой внизу. Потоки людей вытекали из магазинов и ресторанов, пытаясь успеть быстренько перекусить или пробежаться по магазинам во время перерыва на ланч.

Я улыбнулась, увидев ресторанчик «Мама Мария», один из моих самых любимых. После переезда в Майами, мы ходили туда почти каждый день в течение целого года. Я влюбилась в это место и не могла насытиться им.

Иногда по вечерам Майкл удивлял меня, принося их еду навынос, даже если мы обедали там. Если ему и надоело это место, он никогда не показывал мне этого и не жаловался, когда я предлагала сходить туда время от времени.

Мне не удалось вспомнить последний раз, когда Майкл радовал меня их едой навынос… или чем-то подобным. Мы были женаты, жили вместе и до недавнего времени спали в одной кровати. Но с таким же успехом я могла быть невидима, так как он больше не замечал меня.

Я была готова вернуться из своих воспоминаний, слишком болезненным было это путешествие в прошлое, когда вдруг увидела молодую пару, выходящую из этого ресторанчика. Они выглядели не старше, чем мы с Майклом, когда приехали сюда. Длинная загорелая рука обхватила хрупкие плечики девушки, когда они остановились на остановке напротив.

Она что-то держала в руках, и мне хватило секунды, чтобы понять, что это. Ресторан «Мама Мария» славился своими шоколадными пончиками. Они в прямом смысле слова таяли во рту, в ту же секунду, когда касались языка, и рот наполнялся темным густым шоколадом. Но не это было главной причиной, по которой все любили их. Перед тем как есть их, необходимо было открыть упаковку. Внутри каждой была записка. Не такая, как в печеньях с предсказаниями. Эти записки были особые, очень личные. Они дарили надежду и улыбку.

Я наблюдала, как девушка прочитала свою, улыбаясь так же широко, как и я, когда читала каждую свою. Она посмотрела на парня, и он поцеловал ее в кончик носа, перед тем как уткнуться носом в ее щеку. Я сморгнула слезы, которые жгли не только глаза, но и сердце. Чувство зависти охватило меня, но это была добрая зависть. Я была счастлива за них, но мне было жаль себя.

Я тихонько усмехнулась, вытирая слезы, и увидела, как он обвил ее руками. Она обняла его за шею, и он страстно поцеловал ее, перед тем как перегнуть через свою руку. Она безудержно рассмеялась, откинула голову назад и ее длинные темные волосы водопадом упали на тротуар.

Подняв ее, он прошептал ей что-то в шею, она сладко улыбнулась и провела пальцами по его волосам. Мне безумно захотелось сбежать вниз по лестнице и потребовать рассказать мне, что было в записке, но меня, наверное, арестовали бы или я бы сломала ногу, пока спешила вниз.

Они двинулись дальше по улице, и я издала тихий звук разочарования. Их жизнь была настолько лучше моей собственной — их любовь была так очевидна. У меня не было этого. Но, понаблюдав за ними этот короткий отрезок времени, я косвенно прожила его вместе с ними. Мне не хотелось, чтобы они уходили. Я прижала руку к стеклу, поднялась на цыпочки и попыталась проследовать взглядом за удаляющейся парочкой.

Я так увлеклась их открытым проявлениям любви, что пришла в себя, только когда ощутила холодное стекло, довольно болезненно ударившись об него лбом. Я подняла руку и потерла место удара.

— Вы в порядке? — шепотом спросил голос из-за моей спины.

Удивленная, я резко обернулась и увидела доктора Романа, стоящего позади меня с удивленным выражением на лице.

— Как долго ты тут стоишь? — спросила его я, все еще пытаясь растереть то место, где ощущала легкую боль.

— Я собирался задать вам этот же вопрос, миссис Олдридж.

— Не очень долго, — солгала я, отходя от окна.

Он удивленно приподнял брови.

— Что вы там высматривали? — он подошел, встал рядом со мной и посмотрел в окно. Я знала, эта парочка уже давно ушла. — Вы были так увлечены, что даже не услышали, как я вошел.

— Я просто смотрела. Иногда самые обычные с виду люди могут быть полностью очаровательными. Особенно если они не знают, что за ними наблюдают.

— Вы абсолютно правы, — его интонация привлекла мое внимание, я подняла голову и увидела, что он смотрит на меня. Прошло несколько секунд, прежде чем он моргнул и отвел взгляд. — Вы часто смотрите на людей?

— Иногда. Их жизни гораздо интереснее моей.

— Вещи не всегда оказываются такими, какими кажутся.

— Нет, не всегда, но я могу превратить их во что захочу. В моем собственном маленьком мирке нет несчастных или печальных людей.

Я разглядывала его профиль: как двигается подбородок, как напрягаются мышцы его шеи, когда он глотает. Он повернулся посмотреть на меня снова и наши взгляды встретились.

— Рад, что вы решили прийти, миссис Олдридж.

Его официальное обращение нервировало меня, а я уже и так была взвинчена. Мне хотелось, чтобы спокойный и собранный мужчина с вечеринки вернулся.

— Саманта, — напомнила я. — Честно?

Он рассмеялся и кивнул.

— Желательно.

Вернув ему улыбку, я кашлянула.

— Я не собиралась.

Он слегка склонил голову набок.

— Почему же?

Я пожала плечами, но решила ответить честно.

— Я не была уверена, чего ожидать, когда войду в эту дверь.

Выражение его лица изменилось, и я поняла, что он не до конца поверил, что это правда.

— Но ты все равно пришла?

Я покраснела, жар прилил к щекам.

— Да, — мой ответ был скорее шепотом. Я знала, какой вопрос он задаст следующим. И больше из любопытства, нежели из смелости быстро выпалила. — Я думала, что ты, наверное… что ты собираешься предложить мне… интрижку с тобой.

Было что-то в Романе Блейке, из-за чего я чувствовала, что могу рассказать ему все, что угодно, и никогда не буду беспокоиться о его реакции. И только что, без слов, я сказала ему две вещи: меня к нему влечет, потому что прошлой ночью я провела немало времени, думая о нем, и еще мне нравится мысль, что его так же или хотя бы вполовину так же влечет ко мне.