Но город исчез. На его месте простерлись огромные поля бурьяна и мусора. В центре высился чудовищный курган, возведенный из обломков разрушенных домов — не меньше двух вэйдов высоты. На его вершине громоздилось массивное бесформенное сооружение — как они все решили, резиденция Хамы. Внутрь мусорной горы вело множество туннелей. Айэт вздрогнул, представив, что может скрываться внутри нее — она занимала весь центр некогда двухмиллионного города, и из-под нее виднелись стены уцелевших зданий. А в Харате было и метро…

Лишь на окраинах тянулись бесконечно длинные одноэтажные дома. Вокруг них стояли целые толпы людей, словно ждущих чего-то. Именно там они впервые увидели нечто вроде беспорядков — толпа атаковала цепь перекрывших улицу солдат, правда, вооруженных лишь палками. Они видели, как смяли цепь, как побежали солдаты. Один из них упал, и Лайара вскрикнула, когда один из нападавших, склонившись над ним, быстро замахал топором. Через миг изображение исчезло.

Больше они не видели ничего подобного. Не видели они и никаких религиозных, или любых других церемоний. Все, кого они замечали, или работали, или куда-то шли.

Ближе к вечеру им стали попадаться толпы людей, — они застыли на улицах селений в мрачном ожидании. На закате им встретилась особенно огромная, растянувшаяся на несколько миль толпа, — она шла на север, прямо через поля. За ней оставался широкий след выбитой, утоптанной земли.

Глядя на безликое людское море Айэт ощутил ужас — здесь двигались миллионы людей, сбившихся в чудовищную массу. Но куда и откуда они шли — они никогда не узнают. Вздрогнув, юноша понял, что все, попавшееся им на пути к центру Линзы, они видят в первый, но и в последний раз.

Все это, вместе со сгущавшимися, мутно-багровыми сумерками Оранжевого Солнца, вызвало у него непонятное, тяжелое чувство. Его рассеяла лишь юная обнаженная пара, — она занималась любовью на уединенной поляне в лесу. На борту «Уйты» это вызвало вихрь переглядываний, неожиданно смутивший Айэта.

Наконец, внизу вновь простерся океан — они летели уже сутки, оставив позади больше семи тысяч миль. Вдали показался большой корабль, неторопливо идущий куда-то. Но тьма так сгустилась, что они уже не смогли разобрать, чей он. Все устали, однако никто не мог заснуть — на том берегу начинались земли Опустошителей. По «Уйте» в полумраке — свет почему-то никто не зажигал, словно он мог выдать их — слонялось восемь зевающих теней. Наконец, Анмай отправил всех спать. Две пары согласились с радостью, но Ювана, Лайара и Айэт остались в салоне, в одиночестве.

Анмай решил вновь лечь на полу рубки. Здесь было достаточно удобно, но он тоже никак не мог уснуть. Еще никогда он не расставался с Хьютай так надолго и сейчас его жгла неотступная тоска. Через шесть, нет, уже через четыре месяца она воскреснет — но его с ней не будет. Мысль о том, что Хьютай сочтет его погибшим и его место возле нее займет его копия, была мучительно невыносима. Нет, она станет всеми силами искать его — и «Астрофайра», конечно, будет всячески ей помогать. А он станет прятаться от той, с кем мечтает встретиться больше всего на свете! И, пока она на борту, он не сможет противостоять «Астрофайре», даже представься ему такая возможность. А вот та может просто убить его. По законам Файау это будет совершенно естественно…

Анмай окончательно запутался. Почему он не может отказаться от своего плана? Ведь ему — лично — ничего не грозит. Но именно он создал Файау — пожалуй, поэтому. И он уже не сомневался, что она замыслила тотальный ксеноцид. Но вот что ему делать, если эти подозрения подтвердятся? Вдруг машины правы? Ведь они делают это ради выживания файа, а ксеноцид не столь страшен, как всеуничтожающая война. И что он сможет сделать, если решит помешать им? В разбитом корабле его предков был Эвергет — но он вряд ли действует. А Сверх-Эвергет Линзы — как им управлять? Некогда владевший им искусственный интеллект сейчас уже, несомненно, мертв, не существует — об этом говорило множество повреждений внутри Линзы и то, что «Астрофайра» вообще проникла в нее. Но сам Сверх-Эвергет, — по крайней мере, его силовая установка, — еще работает. Сможет ли он разобраться в высшем достижении совершенно чужой цивилизации? Тут требовался гений — а он пока не заметил за собой никаких особых способностей. Даже если сможет — что делать потом? Противостоять уничтожению жизни Сверх-Эвергет мог, но лишь в пределах Линзы. Начать безнадежную войну с рассеявшейся по всей Вселенной Файау? Как бы он ни старался — она неизбежно одолеет его. И даже если найдется способ уничтожить Файау — он не посмеет разрушить мир, ради создания которого жил.

Несмотря на напряженные раздумья Анмай никак не мог что-то решить — словно пытался сунуть голову в камень. Пытаясь отвлечься, он стал думать, до каких пределов развития может дойти цивилизация. Почему, скажем, строители Диска не заполнили всю Вселенную и не переделали ее по своему вкусу? Он не мог представить, как можно превратить целую галактику в стальной диск, но в этом было нечто… да, жалкое — признание какого-то поражения? Быть может, они не захотели? Но разве возможно такое? Как можно остановиться на великом пути, зная, что счастливой бесконечности не будет, а будет сползание в небытие, лишь поначалу очень медленное?

Мысли Вэру начали жить сами по себе — он словно со стороны наблюдал за своими мучениями. Оказалось, что мучения разума хуже недавно испытанных им мучений тела… Он грубо одернул себя. Будущее все разрешит — так или иначе. А ему следует подумать о насущном.

Углепластовая платформа, несомненно, невидима для радаров и не выделяет тепла — их непросто заметить. Впрочем, завтра же они это проверят. Пока же ему никак не удавалось уснуть — все время наплывали мысли о том, что ожидает в будущем Файау и его самого. Анмай вспомнил, что видел в Цитадели — часть этого, кажется, сбылась. Но остальное… не был ли это простой бред?

Ему вдруг подумалось, что бороться с машинами бесполезно. Он тоже должен к ним присоединиться — когда истечет его срок — или умереть.

Анмай усмехнулся. Он знал, что слишком труслив, чтобы выбрать смерть по своей воле. Может быть, есть третий путь?..

Он пожалел, что не может погасить явь, словно лампу — крутился так и этак, но заснуть никак не мог. В тяжелом полусне перед ним плыли галактики, бессчетные рои звезд, тел, лиц, проносились межзвездные корабли — а вокруг замыкалась стена бездонной тьмы. И хотя этот образ был неверен в самом главном, Анмай все же задумался. Что там, снаружи Метавселенной? Ведь она неизмеримо огромна, но конечна. Что дальше? Бесконечная пустота?

Он попытался представить бесконечность — ничего, только тьма, и он погружается в нее все глубже и глубже… Его отвлек тихий стук. В комнату ловко проскользнул Айэт.

— Ты не спишь? — спросил он, усаживаясь прямо на пол.

Небо заволокли облака, луны погасли и во мраке виднелись лишь его зубы и белки глаз. Внизу вообще ничего видно не было — казалось, они и впрямь погружаются в бездну. Лишь тихое гудение и едва заметная вибрация напоминали, что они просто летят.

— Все уже спят. А я не могу. Может, ты расскажешь мне что-нибудь?

Анмай слабо улыбнулся. Он успел забыть, что Айэт, по сути, еще ребенок.

— Ну скажи хоть, куда мы летим?

— В центр Линзы. Я знаю, как туда попасть. Там мы узнаем про твой мир если не все, то хотя бы главное…

— Но ведь Засолнечная Стена… за ней обитают души умерших. И мы летим туда? — Айэт, впрочем, не выглядел испуганным, скорее, восхищенным.

— Да. Я не знаю, что там, но наверняка не менее интересное, и странное, чем потусторонний мир.

Пользуясь случаем, Анмай решил узнать, какие религии развились в странном мире Линзы, но Айэт оказался страстным атеистом. Он засыпал Вэру вопросами, но тот не торопился отвечать, уже понимая, что именно скука станет их главным противником в путешествии.

— Чтобы попасть в центр Линзы, — наконец сказал он, — нам придется пересечь Кольцевое Море. Это семьдесят дней полета в тишине и мраке. Нам нечего будет там делать — и тогда я расскажу тебе… вам все. Но не раньше.