– Хотя я ужасно устал, – тихо вздохнув, сказал Юра, – но что делать, пойдемте…

– Зачем итти? – усмехнулся академик. – Мы поедем.

Юра решил ничему не удивляться. Он покорно шел за академиком, который поглядывал на таблички, и, что-то бормоча, подошел к началу довольно широкой дорожки.

– Я не знаю, милый Юриссимус, ни обитателей вашей Десятой, ни их языка, – сказал академик мягко, – но мы явились сюда не с пустыми руками: у нас есть знания и сообразительность… Поэтому прошу… Дорожка эта подвижна, она сама нас довезет…

– Куда? – воскликнул Юра.

– Не знаю, – сознался академик. – Увидим.

Академик оказался прав. Дорожка двигалась вперед.

– Вероятно, я, бродя по этому треугольнику, случайно включил световое реле, и теперь все дорожки заработали, – произнес академик, тихо переступая по блестящему песку и осматриваясь. – Насаждения, обратите внимание, Юриссимус, очень оригинальны… Они не похожи на реставрацию ископаемых геологических эпох, а?

– Конечно, нет, – отозвался Юра тоном, который свидетельствовал, что прежнее спокойствие и уверенность вернулись к нему. – Это скорее, я полагаю, искусственно выведенные формы.

– Пожалуй, – согласился академик и вдруг встрепенулся: – Прекрасно… Оно так и должно быть…

– Что именно? – спросил Юра осторожно.

Он знал, что вопрос невпопад бывал нередко поводом для взрыва раздражительности академика. Но, к радости его, академик объяснил:

– Мы просмотрели все фильмы на треугольнике. По-видимому, ваша тропинка и вот эта двигаются от треугольника. Почему? Зачем? Ясно: публику после сеанса развозят.

– Какую публику? – недоумевал Юра.

– В данном случае нас с вами. Но на треугольной площадке может поместиться триста-четыреста зрителей. Подвижные дорожки к их услугам. Дорожек всех три. Куда они ведут? По теории вероятности, тут три возможности: или на отдых, скажем в ресторан, или на выход, или дальше…

– На выход откуда? – пожал плечами Юра. – Или куда дальше?

Глаза академика смотрели с ласковой снисходительностью.

– Простите, но при запасе знаний вам нехватает сообразительности. На выход из… – академик не договорил и хотел схватить Юру за руку, но не успел. – Пересадка! – крикнул он. – Перепрыгивайте, Юриссимус…

Дорожка кончалась. От нее углом в разных направлениях бежали две новые. Академик вступил на левую, Юра попал на правую. Оба они разъехались в разные стороны.

Юра успел только закричать:

– Куда это я? – и скрылся из глаз академика за пышными широколистными кустами.

Академик помахал рукой:

– До скорого свидания!

Он был спокоен и даже улыбался.

Если бы академику Солнцеву впоследствии пришлось делать подробнейший доклад о своем путешествии на Десятую планету, он не смог бы сообщить ничего существенного об этих минутах, когда он был вторично разлучен с Юрой. Он лишь отметил, что горизонтальный эскалатор двигался не по строго геометрической прямой… Напротив, дорожка делала причудливые зигзаги, хотя и довольно плавно. Отдельные группы насаждений выглядели очень нарядно, и становилось жаль, что они мелькали довольно быстро. Дорожка пронесла академика через мост. Он с удовольствием видел, как синеватые воды красиво дробились о поросшие мхом камни.

– Вода… Настоящая вода, – пробормотал академик.

Но это открытие не произвело на него особого впечатления. Он не чувствовал жажды и отнес это к действию освежающего апельсинового гибрида.

Ему хотелось как можно скорее осмыслить все, что он видел.

Дорожка спустилась с горки, обогнула небольшой фонтан, обсаженный мелкими цветами, потом взобралась выше и вдруг раскрыла очаровательную перспективу причудливого, блещущего на солнце здания.

Академик невольно залюбовался этим произведением архитектурного искусства. Самым необычным было то, что такое же здание находилось под первым, перевернутое вниз своими узорчатыми башенками, золотыми шпилями и тонкой, стройной колоннадой…

Заглядевшись на эту картину, академик чуть было не упал, но ему показалось, что кто-то поддержал его и тем самым спас от падения. Было ясно, что дорожка кончилась и по инерции выбросила его на твердый грунт. Академик сделал несколько шагов и остановился, чувствуя необычайный восторг.

Ему не хотелось ни о чем думать – ни о страшных безумных обезьянах, ни об опасностях, которые могли подстерегать его на каждом шагу. Он отдался блаженному мгновению созерцания. Он испытывал подобное чувство, когда, оставшись один со своими мыслями в обсерватории, наблюдал небесные светила и думал о бесконечной, разнообразной живой вселенной. И сейчас ему было все равно, что зеркальная гладь, в которой отражалось величественное здание, была лишь безмятежной поверхностью большого пруда, заключенного в овал мрамора с низенькой серебряной решеткой, и деревья вокруг напоминали с детства любимые задумчивые земные липы к каштаны…

Громкое восклицание заставило его повернуться направо.

Юра стоял поодаль и усердно обмахивал носовым платком колени.

– Стукнулись? – участливо спросил его академик, приближаясь.

– Зазевался, – смущенно ответил тот. – Очень уж неожиданно. Где мы?

– Это я вас должен спросить, – рассердился академик. Он был явно недоволен, что Юра нарушил очарование. – Вы меня завезли на Десятую… Извольте объяснить-с…

Юра смущенно потупил глаза.

– Тогда продолжим разговор, прерванный на разъезде, – продолжал академик более миролюбиво. – Подойдемте поближе к этому… дворцу. Полагаю, что мы припланетились в пункте, где находится чтот-о вроде парка забавных аттракционов. Перед нами, надо думать, одно из главных зданий. Могут встретиться неожиданности. Будем готовы к ним…

Они подошли почти к краю пруда и двинулись по берегу к зданию. Стаи проворных рыбок носились в прозрачном хрустале воды, и длинные травы лениво шевелились на дне.

– Сколько времени по вашим часам, Юра? Я забыл свой хронометр…

– Семь пятьдесят четыре, – ответил молодой человек.

– Если парк открывается в восемь, то мы сейчас встретимся с обитателями Десятой, – медленно выговорил академик, что-то обдумывая. – Кто они? У нас в распоряжении есть время сообразить… Что вы предполагаете?

Юра посмотрел на дворец.

– Вряд ли обезьяны смогли построить такое здание, – нерешительно произнес он.

– Вы делаете успехи в сообразительности, – одобрил академик. – Вряд ли также обезьяны стали бы любоваться кинофильмами, которые их обличают. Вспомним, что в любом эксперименте при равных условиях мы вправе ожидать одинаковых результатов. Я бы сказал, примерно одинаковых… Трудно добиться абсолютного тождества… Если Десятая в основном дублет Третьей, то… вы понимаете мою мысль?

– Вполне, – весело подхватил Юра. – На Десятой – люди.

– Именно, Юриссимус. В основном те, кого мы видели в стадии рабства. Фильмы там, на треугольнике, – исторические документы, друг мой… Может быть, я ошибаюсь… А вот мы и у самого дворца.

– Войдем? – спросил Юра, увидав, что академик остановился.

Перед ними открылась широкая лестница. Ряд колонн скрывал белоснежные стены.

– Не станем спешить, – отозвался академик.

Он внимательно посмотрел на табличку, прикрепленную к серебряному столбу. Среди волнистых линий на ней были изображены разноцветные концентрические круги.

– Сначала обойдем вокруг дворца, – сказал академик тоном, не допускающим возражения. Он протянул руку, указывая в просвет между деревьями. – Пойдем вот так.

И вдруг увидал, как лицо Юры исказилось от ужаса.

– Где ваша рука? – шопотом вымолвил Юра.

Академик взглянул на то место, где должна была находиться его рука, и побледнел – руки не было.

Они подошли к краю пруда и двинулись по берегу к зданию.

Это длилось секунды. Академик чувствовал свою руку. Она существовала. Но он ее не видел. Рука исчезла, как будто он сунул ее в тьму. Но никакой тьмы не было и в помине.