– Ну, этого доллара я не прощу, – пробормотал я, занятый своей мыслью.

Толстяк засмеялся:

– Наконец я слышу от вас настоящие слова. Не следует прощать долгов даже в сумме одного доллара. Как только подпишете контракт, вы будете иметь их тысячи…

Я повернулся к нему:

– Вы закормили меня золотыми обещаниями. Вы кто?

Дьявол?

Собеседник еще громче засмеялся.

– Нет. Я клоун. Каждый знает меня. Я – Клипс.

III

Известный изобретатель цирковых головоломных номеров и талантливейший артист клоунады Клипс предложил мне работать с ним в цирке "Колоссэум". В баре "Веселая мышь", куда мы приехали. Клипс угостил меня скромным завтраком и теперь занимался составлением какого-то очень сложного коктейля. Слуги поставили перед ним несколько бутылок, и он ловко наливал по ликерной рюмочке из каждой в общий бокал, мешал длинной серебряной ложкой и пил эту адскую смесь, закусывая какими-то хрустящими лепешками.

Я предусмотрительно воздержался от этого десерта и внимательно слушал, что говорил Клипс. Я недоумевал, почему этот выдумщик и очевидный старый алкоголик обратил на меня внимание. Он махнул рукой, когда я заикнулся о колледже и дипломе.

– Мир устал удивляться этим словам. Я вас даже об имени не спрашиваю. Мне ваша психология не нужна. Я вижу одно: ваши мускулы просятся на арену.

После второго бокала он очень умело перешел на товарищеский тон.

– Из тебя выйдет бесподобный артист, – безбожно льстил мне клоун.-Надо было выходить в люди, парень. И не будь я Клипс, если через месяц мы с тобою не станем загребать золото лопатой…

После этого предисловия Клипс открыл мне свою идею.

Он уже давно придумал -смертельный номер программы под интригующим названием: "Человек легче воздуха", но никак не мог найти исполнителя для заглавной роли.

– Неужели даже Блэк Снейк отказался помочь вам?- спросил я Клипса.

Тот чуть не подавился глотком горячительной смеси.

– Кто?

– Знаменитый фигурист-прыгун… Для него и вышка была выстроена, с которой я прыгнул.

– Ты что-то путаешь, мой друг, – ответил Клипс. – У нас нет спортсмена с такой змеиной фамилией. А вышка принадлежит местному спортивному обществу Белл Харбора. Но не перебивай меня пустяками о несуществующем мистере Снейке.

– Простите, – пробормотал я, втайне испытывая горячее желание опять встретить хитроглазого парня, чтобы объясниться с ним начистоту. Мало того, что он не отдал мне проигрыша, он еще и ловко посмеялся надо мной.

Насколько я мог понять Клипса, номер заключался в фигурном прыжке через арену цирка "Колоссэум". Но все детали затеи мне стали ясны на следующий день, когда у директора цирка я собственными глазами увидел удивительную гимнастическую аппаратуру. Она поразила мое воображение, и я согласился исполнять роль "Человека легче воздуха".

Впрочем, не одно преклонение перед техническим совершенством аппаратуры Клипса заставило меня согласиться, а главным образом фраза, оброненная клоуном, когда мы беседовали уже более конкретно в баре на Семнадцатой улице.

– Каждый хочет кушать хлеб свой не всухую, а с маслом.

При общем сочувствии труппы и под руководством Клипса я в течение трех недель репетировал изумительную выдумку клоуна-изобретателя. Кормили меня прекрасно. Я даже отдохнул и поправился за это время, несмотря на усиленную тренировку. Я почти не думал о предстоящем дебюте, решив плыть по течению.

Наконец настал день первого представления. За кулисами меня одели в золотистый костюм, расшитый блестящим позументом, и под "Марш гладиаторов" вывели на арену. Клипс бесподобно подавал соответствующий конферансье, бросая такие веселые шуточки, что галерка покатывалась со смеху. Я галантно раскланялся, и Клипс уложил меня в разукрашенную люльку, шепнув:

– Больше бодрости, Сэм. Не обращай внимания на все эти глазеющие рожи. Вообрази, что это обычная репетиция.

Музыка заиграла меланхолический вальс "Усни, мой котик, если хочешь".

Лежа в люльке, я старался набраться хладнокровия. Но мрачные мысли будто нарочно лезли мне в голову. Почему-то я вспомнил, что надо написать Эдит, если… если сегодня все сойдет благополучно. Ах, если я останусь жив!.. Зачем я связался с этим Клипсом? Мною вдруг овладело желание выскочить из люльки и убежать с арены. Но было уже поздно.

А Клипс в это время ходил вокруг люльки, смешно дергая ногами, будто они у него были без суставов, подыгрывал оркестру на банджо и гнусаво мурлыкал:

Усни, мой котик, если хочешь,

И маме нежно улыбнись.

А завтра, лишь настанет утро,

Ты обязательно проснись…

На минорном, задумчивом аккорде музыка смолкла.

Скрипачи и альтисты опустили смычки и сняли сурдины со струн. Трубачи получили возможность перевести дыхание. А литавристы и барабанщики начали выбивать такую дьявольскую дробь, что "Колоссэум" замер. Клипс прищурился, глядя на меня, высоко поднял левую нарисованную бровь, что означало: "Осторожность и внимание".

И если представить себе, что люлька, в которой я лежал, на самом деле была ложкой мощной катапульты, то читатель легко поймет все остальное.

Я глубоко вздохнул и поймал взгляд Клипса, как бы говоря: "Приготовился".

Клипс отбросил банджо и эффектно дал сигнал машинистам за кулисами, оглушительно выстрелив вверх из пистолета. Оркестр грянул с такой силой, что казалось, рушились стены. Пружина катапульты распрямилась, и я стремглав взлетел под самый купол цирка. Слабонервные леди, вероятно, пронзительно взвизгнули, но я ничего не слыхал.

По крутой траектории я уже падал вниз.

Сила пружины катапульты, рассчитанная на вес моего тела в костюме, с матемагическою точностью заставляла меня попадать в определенный участок арены. А на этом месте стоял небольшой бак, сделанный из прозрачной пластмассы и наполненный солевым раствором определенной концентрации. Летя вниз головой, я непременно должен был попасть в этот бак. Коснувшись поверхности раствора, я должен был сделать мгновенный поворот так, чтобы оказаться сидящим в баке. Фокус заключался в том, что всю живую силу падения поглощал мой активный поворот в жидкой среде. На репетициях все это получалось у меня превосходно.

И теперь я проделал на глазах зрителей этот головоломный номер. Соленая вода неприятно щипала губы. Клипс подал мне руку, и я выпрыгнул на песок.

Громадные прожекторы освещали меня всеми цветами радуги. Восторженный рев зрителей заглушал триумфальную музыку,

– Раскланивайся же, чертенок! – прошипел Клипс, больно сжимая мою руку.

Но я хотел бы провалиться сквозь землю.

В уборной на меня набросили мохнатую простыню, и массажист занялся растиранием моего уставшего от нервного напряжения тела.

– Все в восхищении! – вбежал в уборную сам директор.-Какую сногсшибательную прессу мы будем иметь завтра! 0'кэй! А в зале что творится! Тридцать шесть истерик! Семьсот человек охрипли, вызывая вас! Предлагаю контракт! Тысяча за прыжок! Турне вокруг света…

– Дайте мальчику прийти в себя, – взмолился Клипс с восхищением глядя на меня.

"Эти люди доконают меня, – подумалось мне в этот момент, и леденящая внутренняя дрожь пробежала по всему телу. – Рано или поздно я сломаю себе шею. Правда, каждый раз проверяют пружину и подбрасывают сначала мешок с балластом, но… но если… тогда я не увижу Эдит, не вернусь в Эшуорф…"

Безотчетный страх, охвативший меня недавно на арене, всецело овладел моей душой. Отделаться от этой своры дельцов было не так-то просто, но, к счастью, я вспомнил джентльмена с трубкой и его манеру разговаривать,

– Немного терпения,-сказал я.-Вы будете наживать на мне сто на сто. Платите за сегодняшний прыжок. Нет, не чеком, а наличными.

Директор выбросил на столик деньги.

Я даже не посмотрел на них.


Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта: