– Вы хитрый дьявол, Вандок, – произнес я после молчания, обдумав положение. – Хорошо, я проведу вас к окну, но при условии, что вы никогда больше не появитесь на станции.

Вандок со вздохом согласился. Он взвалил мешок на плечи и пошел за мной. Я открыл боковую калитку, я мы вошли во двор. На змеиной станции все давно спали, только окно профессорского кабинета было освещено. Мильройс читал за столом, и мы видели его силуэт на шторе.

– Теперь уходите, – прошептал я.

Но, к моему ужасу, Вандок бросил мешок с джиррами на землю, быстро и бесшумно, словно пантера, вскарабкался на карниз, открыл окно и распахнул штору. Я вскрикнул, лишь только взглянул в окно.

В комнате никого не было. На письменном столе покачивалось искусно сделанное соломенное чучело, тень от которого я принимал за силуэт Мильройса. Небольшая лампа с рефлектором освещала чучело сзади.

– Как вам это нравится? – засмеялся Ваидок.

Но в то же мгновение раздался выстрел. Пуля ударилась в раму. Вандок спрыгнул на землю и не успел сделать шага, как был сшиблен с ног Хо. Из бунгало прибежали китайцы с фонарями.

– В данной ситуации сопротивление бесполезно, произнес Вандок, лежа на земле. – Прикажите, чтобы меня оставили в покое. Все это чистое недоразумение…

Передо мной стояла Лиз. Я никогда не думал, что она могла быть такой разгневанной. Она дрожала от бешенства, и ее слова обрушивались на меня, потрясающие и убедительные:

– Какой вы двуличный, Пингль! Мы давно догадались…

"Змеиный профессор" и его ассистентка действительно оказались хитрее самого Вандока.

– Мы переметили хвосты у джирр, которые покупались у туземцев. Ха-ха! Недурно вы придумали! Продать, украсть и опять продать… Все сейчас видели, как вы крались с этим вором по двору и разговаривали с ним… Вот и мешок!

– Простите, мисс Элизабет… – сказал я, но Лиз не дала мне говорить.

– Профессор давно убедился в вашей нечестной игре, Пингль. Он давно понял, что подставные туземцы продают ему джирр, у него же украденных, и что без вашей помощи вор не мог бы получить змей.

– Но выслушайте меня…

– Молчите, низкий человек! Профессор не мог перенести такой подлости со стороны человека, которого он спас от чумы. Ему было бы тяжело сейчас видеть ваш позор. Он предвидел, что мы все изобличим вас, и уехал вместе с доктором Рольсом…

Тщетно я пытался оправдаться.

– Разрешите сказать мне, уважаемая мисс Элизабет, – с достоинством произнес Вандок. Китайцы крепко держали вора. Руки его были связаны. Напрасно вы обвиняете этого парня в преступлении, которого он не совершал и, насколько я могу понять, не имел оснований совершать. Я просто заблудился ночью, увидал огонек и пришел сюда. Кто-то окликнул меня из окна. Мне показалось, что по двору бегают собаки. Испугавшись, я вскочил на карниз. Но появился этот молодой человек, закричал и, кажется, выстрелил в меня… А потом эти люди… У меня больное сердце… Мне вредно волнение. Развяжите мне руки, черт возьми, я совсем не собираюсь бежать…

– Вы говорите неправду! – бешено крикнула Лиз.- Кто вы такой, что бродите ночью по станции профессора Мильройса? Действительно, надо, завести собак и всем нам вооружиться. Недоставало, чтобы мы не имели покоя даже в собственных усадьбах… А что у вас в мешке? Там джирры!

– Не трогайте мешка, миледи! Это моя собственность. Там нет ваших джирр. И не пытайтесь открыть мешок. Все равно не откроете. Замок с секретом. А если вы разрежете его, то я привлеку вас к ответственности за порчу моего имущества и предъявлю иск, если недосчитаюсь там пятидесяти двух золотых монет, принадлежащих мне…

Вандок произнес это веско и спокойно. Лиз приказала развязать ему руки.

– Теперь откройте ваш мешок сами.

– Нет, миледи, – поклонился Вандок. – Вы обвинили меня в преступлении. Я готов дать ответ на суде. Там я докажу свою невиновность… Где прикажете провести время до утра?

Наступило утро. Хо просунул голову в бунгало, где я дремал в гамаке.

– Вас обоих свезут в Рангун, – скороговоркой прошептал китаец. – Ли заправляет машину. Сейчас с деревенского поста придет полицейский. Он представит вас в суд. Подите и попросите прощенья у мисс Элизабет. Вернется профессор – она заступится за вас. А тот вор не хочет расставаться со своим мешком…

– Я ни в чем не виноват, Хо, – коротко сказал я.

Через пять минут я постучался в дверь лаборатории.

Лиз сидела за столом в окружении пробирок.

– Мисс Элизабет, – произнес я, – простите меня.

Она посмотрела на меня так, как будто я был сделан из стекла. Ее взгляд не задержался на мне.

– Вы видите, я занята.

Она сурово смотрела на колбу, под которой лапчатым цветком распластался радужный венчик спиртовой горелки.

– Клянусь, я отберу сейчас у вора все украденное,-пробормотал я, обескураженный ледяным приемом.

Лиз не отвечала, занятая пробирками. Минут через пять она, не смотря на меня, произнесла:

– Вы еще здесь? Принесите ключи от парка, от клеток и дожидайтесь, когда за вами придет полицейский.

– Вы гоните меня?

– Профессор не захочет вас больше видеть. Он никогда не простит вас. Мгновение Лиз смотрела на меня внимательно, как бывало прежде на уроках в парке. И я не прощу вас, – с горечью сказала она.

– Я виноват, но не так, как вы думаете! – воскликнул я в отчаянии.

Стараясь говорить спокойно, я рассказал Лиз, как поймал Вандока и как пожалел его. Но Лиз холодно покачала головой.

– И все-таки я не прощу вас. Я видела раньше в вас человека нашего круга, понимаете? Поверьте, я не стала бы тратить времени на уроки, если бы вы были лишь бродягой, как этот… Вандок. А вы не ценили этого.

Глаза девушки сверкнули недобрым блеском.

– Прощайте, – пробормотал я и повернулся к двери, видя, что разговаривать бесполезно.

В последний раз прошел я по парку, остановившись на минуту у изгороди, за которой росли низкие гималайские кустарники.

"Прощайте и вы, красотки", – подумал я, бросая печальный взгляд на пресмыкающихся, доставивших мне столько огорчений. А джирры равнодушно грелись на солнце.

Я отдал ключи от парка Ли и медленно поплелся к бунгало. Отчаяние грызло меня. Я был подавлен стыдом и позором. Вся низость и легкомысленность моего поведения предстали предо мною. Слезы выступили у меня на глазах. О, если бы увидеть профессора, рассказать ему все и вымолить себе прощение!

Так сидел я в оцепенении, пока не пришел полисмен и не приказал мне собирать пожитки. Китайцы привели Вандока. Полисмен первый уселся в авто.

– Ну-ка, ребята, садитесь, – сказал он. – Да не вздумайте бежать по дороге. Буду стрелять.

Шофер завел мотор. Из лаборатории выбежала Лиз.

– Передайте это письмо судье, – сказала она полисмену, вручая ему толстый конверт.

На меня она даже не взглянула. Полисмен важно спрятал конверт за отворот рукава и крикнул:

– Ехать!

Вандок с невозмутимым видом приподнял над головой рваную шляпу:

– До свиданья, миледи. Передайте привет профессору.

Он сидел рядом со мной, крепко держa в руках мешок. Тут я мог рассмотреть Вандока. Ведь все это время я видел его только по ночам. Он ничуть не постарел с тех пор, как мы встретились в Белл-Харборе; пожалуй, выглядел даже лучше и, уж во всяком случае, не походил на голодающего.

– Вам везет, Пингль, – процедил он сквозь зубы.- Вы только свидетель. А я не виноват…

– Не смейте разговаривать! – прервал его полисмен.

– Я и не разговариваю, – усмехнулся Вандок. – Я только высказываю вслух мысль, что в толстых конвертах, направляемых судьям, могут содержаться очень веские доказательства… Впрочем, молчу, сержант.

Я тоже молчал и думал о словах Лиз. Если профессор уехал с доктором Рольсом, то зачем Лиз обманывала меня соломенным чучелом? Я ничего не понимал.

Авто не отличалось быстроходностью. На шоссе по направлению к городу навстречу нам попадались скрипучие повозки, запряженные лопоухими осликами. Смуглые, оливковые люди в широченных соломенных шляпах несли на коромыслах пустые корзины. Плоды своих трудов они оставили на базарах Рангуна. На берегу реки под тенью манговых деревьев наше авто остановилось. Шофер наливал свежую воду в радиатор.