Вот и на этот раз она задумала вместе с Мардухом услать царя подальше от столицы, чтобы в его отсутствие свободнее распоряжаться всеми делами. Оба они желали ослабить и погубить персидское царство, а поход обещал быть непростым. Итак, царица приступила к царю с такими речами:

   - Владыка и повелитель мой, больно мне слышать, что ты решил простить своих врагов — злокозненных афинян, в то время как твоё царское достоинство требует, чтобы ты был беспощаден к врагам, истребляя их без всякой жалости. Я боюсь за твоё царство — другие сатрапии увидят, как ты беспечен и мягок, и отложатся от тебя.

Но Ксеркс не хотел её слушать.

   - Жена, ты напрасно беспокоишься за мою власть, после победоносного похода в Египет и Вавилон ничто не угрожает мне. Куда более необдуманным будет бросить царство и отправиться далеко на Запад, на край земли ради сомнительной победы.

Царица всё же не унималась, но Ксеркс на этот раз был непреклонен. Убедившись вскоре, что обычными уговорами она не может достичь цели, сговорившись с Мардухом, Аместрида прибегла к следующей хитрости. Вечером перед сном она подливала в кубок царя одурманивающее зелье, действие которого было таково, что человек не мог отличить сна от реальности. Как только Ксеркс засыпал на ложе подле царицы, в царский покой входил Мардух, одетый в персидские одежды, на высоких котурнах[14] , увеличивающих его рост больше, чем на фут. Он будил царя и говорил:

   - Итак, ты изменил своё решение и не желаешь идти войной на Элладу после того, как приказал персам собрать войско? Нехорошо ты поступаешь, меняя свои взгляды, и я не могу простить тебе этого. Держись того пути, которым ты решил идти сначала.

Ксеркс, услышав эти речи, пришёл в ужас. Он простёр к видению руки, хотел что-то сказать, но тут в глазах его помутилось, и неодолимый сон сковал его до утра. Проснувшись, он вспомнил ночное происшествие, уверенный, что это был призрак, но не придал ему значения и никому ничего не сказал. На следующую ночь Аместрида и Мардух проделали то же самое. На этот раз призрак сказал Ксерксу:

   - Сын Дария! Ты решил всё-таки совсем отказаться от похода, не обратив внимания на мои слова, как будто бы ты услышал их не от власть имеющего? Знай же: если ты тотчас не выступишь в поход, то всё твоё величие и могущество обратятся в прах.

Ужас объял царя. На этот раз он отнёсся к словам всерьёз. Утром он послал за Артабаном.

   - Дорогой мой друг, — обратился к нему Ксеркс, — ты знаешь, как несправедливо я обошёлся с тобой, наговорив тебе на пиру много несправедливых слов. Затем я раскаялся и последовал твоему мудрому совету. Но вот уже вторую ночь ко мне является грозный призрак и повелевает отправляться в поход. Я хочу, чтобы ты увидел этот призрак своими глазами. Итак в следующую ночь ты облечёшься в царские одеяния и возляжешь на моё ложе. Если он явится тебе также, как мне, тогда я поверю, что он ниспослан богами.

Так они и сделали. Ксеркс расположил Артабана на своём ложе, а сам занял место на походной постели, которую распорядился внести в комнату. Аместрида наблюдала за всеми приготовлениями, она исхитрилась подлить то же зелье в кубок Артабана. Ксерксу на этот раз она дала более сильнодействующее снадобье, чем прежде.

Когда в середине ночи оба уснули, Мардух вошёл и встряхнул Артобана за плечи, так что тот в страхе проснулся. Зная, что Артабан не так доверчив ко всяким сверхъестественным вещам, как Ксеркс, и может опознать его, он встал у него в изголовье и заговорил:

   - Это ты стараешься всячески отговорить Ксеркса от похода на Элладу, якобы желая ему блага? Ты не останешься безнаказанным ни в будущем, ни теперь за то, что пытаешься отвратить веление рока. Что ждёт Ксеркса за неповиновение, это ему уже объявлено. И недалёк тот день, когда предречённое мной будет исполнено.

С этими словами он накалил на жаровне, обогревавшей покои царя, бронзовую монету и, удерживая её длинными щипцами, стал подходить, чтобы выжечь Артабану глаза. Сон неодолимыми путами сковывал его члены, так что он не мог противиться призраку. Собрав последние силы, он закричал ужасным голосом, Ксеркс на мгновение очнулся и сел на постели. Мардух, испугавшись, скрылся, досадуя, что не удалось привести в исполнение задуманное — выжечь Артабану глаз и дать всем персам неоспоримое доказательство божьего гнева, который будто бы постиг Артабана за то, что он отговаривал царя от похода на Элладу...

Проснувшись поутру, царь и его дядя стали обсуждать ночное происшествие. Теперь и Артабан был убеждён в истинности видения. Поражённый страхом, он сказал Ксерксу:

   - Царь, мне не раз приходилось наблюдать ниспровержение великих держав малыми. Я помню, чем закончился поход Кира на массагетов и поход Камбиза на эфиопов. Сам я участвовал в войне Дария со скифами. Поэтому я хотел удержать тебя от увлечений юности, зная, сколь гибельна страсть к большему могуществу. Я хотел, чтобы народы прославляли тебя как самого счастливейшего из смертных, как того, кто даровал им мир и процветание. Но поскольку мы предпримем наш поход по божественному внушению, значит такова воля небожителей — покончить с эллинами навсегда. Они обречены божеством на погибель. Теперь я тоже изменил своё прежнее мнение. Собери персов, объяви им о ниспосланном тебе откровении и прикажи готовиться к походу.

Ксеркс приказал немедленно созвать совет. Он объявил аристократическому собранию и магам о пережитом им ночном приключении и отдал распоряжение, не теряя ни дня, отправляться во все уголки огромной державы для набора войск. В тот же вечер все разъехались, выполняя повеление царя. Утихли праздники, не слышно было больше охотничьего рожка царских егерей.

Демарат уже совсем собрался уезжать в имение, когда пришло известие о спешном приготовлении к походу. Ксеркс вызвал его к себе, долго расспрашивал о быте спартанцев, об их способе ведения боя, тактике и стратегии. Ответы Демарата каждый раз приводили его в глубокую задумчивость. И чем более он его слушал, тем менее ему хотелось воевать с ними. Но ничего не поделаешь. Ксеркс свято верил, что поход совершается по воле божества, и надеялся, что он предаст эллинов под его власть. Он приказал Демарату не покидать столицу и готовиться к походу.

Вернувшись к себе, Демарат впал в тяжёлое раздумье. Эта война тревожила его. Прежде всего, он стал думать, как ему известить соотечественников о нападении, чтобы оно не застигло их врасплох. Им нужно как следует приготовиться, успеть примириться и договориться между собой. Он мысленно представил себе их военный совет, распри афинян и спартанцев — о верховном командовании, о тактике, о каждой мелочи. Да, в такие критические минуты начинаешь понимать преимущества монархии. Ведь из-за своих споров они могут потерять всё — свободу, землю, жизнь. Как же известить их? Он вспомнил о двух спартанцах — Сперхии и Булисе. Как жаль, что они уже уехали! И как раз тогда, когда все приготовления были отменены. Так что они поехали с радостным известием о мире. Что же делать? Надо на что-то решиться. Немного подумав, он позвал своего раба Лапида, который казался ему более смышлёным, чем другие.

   - Лапид, я дам тебе одно поручение, оно касается моей семьи. Я забыл кое-что передать Перкале. Это очень важно для меня. Тебе надо во что бы то ни стало догнать двух спартанцев, бывших здесь. Зная здешнюю систему передвижения по стране, думаю они не могли уехать далеко. Тебе я дам специальный пропуск, по которому тебе будут предоставлять на станциях лучших лошадей и без промедления. Зайди ко мне за письмом через час. За это время соберись в дорогу, потому что ты отправишься немедленно. Да, ещё хочу сказать тебе: если ты выполнишь моё поручение и привезёшь от спартанцев письмо, подтверждающее, что ты всё исполнил надлежащим образом, то я награжу тебя. Я подарю тебе золотую цепь, дам тебе любую девушку, которая тебе понравится, из моего гарема и поставлю тебя старшим над слугами.