О переводе

Оригинальное название: Jasmyn by Alex Bell 

Алекс Белл "Жасмин"

Серия: нет

Перевод: Виктория Салосина

Редактура: Светлана Егошина

Вычитка: Елена Брежнева

Количество глав: 27

ПЕРЕВЕДЕНО В РАМКАХ ПРОЕКТА HTTP://VK.COM/BOOKISH_ADDICTED

ДЛЯ БЕСПЛАТНОГО ДОМАШНЕГО ОЗНАКОМЛЕНИЯ.

РЕЛИЗ НЕ ДЛЯ ПРОДАЖИ.

Аннотация

Муж Жасмин умер. Очень неожиданно. От аневризмы. 

И с этого самого мгновения все изменилось. 

Когда не стало Лиама, мир для Жасмин, погрузившейся в свое горе, потерял цвет и вкус. Но даже сквозь пелену горя, она начинает замечать некие странности, происходящие вокруг. С уходом Лиама все не так, как должно бы быть. И Жасмин, в конце концов, решается заняться исследованием загадок, которые появились после смерти её мужа... и идя по их следу, она узнает все больше и больше о жизни Лиама. 

Но эти тайны оказались куда серьезнее, чем изначально думала Жасмин, и они уводят её в неожиданном направлении - к сказкам с лебедями, замками и костями; в миф об убийстве, совершенном у озера, и о жестокой битве между братьями; в сказку о потерянном прошлом и украденной любви. Она с головой окунается в волшебство сказки. 

Которая становится сказкой Жасмин.

Глава 1

Мертвые лебеди

После смерти Лиама начало происходить что-то странное. Чего я не могла объяснить и не понимала. Будто осознание того, как жить без него, не такая уж и сложная задача сама по себе.

Случай на похоронах был только началом, что иронично, ведь стоя там, я думала, что это конец. Я тогда подумала — это самое трудное, что мне придется пережить, прежде чем отдаться горю, скорби, а потом найти в себе силы как-то справиться со всем этим.

Когда время пришло, я так и не смога представить, что Лиам лежит в гробу. Сама мысль, что он лежит там, запертый внутри, казалась мне нелепой, и на какое-то мгновение я даже испугалась, что сорвусь и начну истерично хохотать. Смех уже поселился у меня в груди, но усилием воли я прогнала его прочь. Но как только желание смеяться пропало, меня вновь накрыла печаль. Это было так несправедливо. Меня не должно быть здесь. Меня не должно было быть здесь ещё очень-очень долго.

Впервые в жизни я жаждала старости. Вернее, я по ней томилась. Мне хотелось, чтобы между мной и этим мгновением чистой боли прошло как можно больше времени. Еще пока никто из моих родных не умирал. Я знала своих прабабушек и прадедушек с обеих сторон, но и те, и другие все еще здравствовали, так что я никогда не присутствовала на похоронах и видела их только по телевизору.

Я встретилась с родителями Лиама у церкви. Сначала я подумала, что Бен не пришел и меня охватил гнев. Где-то за десять месяцев до нашей свадьбы, Лиам поссорился со своим старшим братом, и с тех пор они не виделись. Они были полной противоположностью друг друга. Лиам был открытым, а Бен — замкнутым. Лиама все любили, и он любил компании, а Бен же предпочитал уединение и избегал большого скопления народа; Лиам любил поболтать, Бен же говорил всегда мало и по существу или предпочитал промолчать.

В начале недели его родители сообщили мне, что Бен за границей, по работе в Германии. И они не знают, приедет он на похороны или нет. Эти двое, конечно, последнее время были не в самых лучших отношениях, но меня тошнило от самой мысли, что Бен пропустит похороны своего единственного брата.

Но, потом я увидела его, стоящего чуть поодаль от родителей, и эмоции, нахлынувшие на меня, чуть отступили. Может быть, они были с Лиамом совершенно разными по характеру, но их внешнее сходство было поразительным. Всего каких-то два года разницы, но он обладал тем же ростом и телосложением, и такой же густой каштановой шевелюрой. Единственные различия между ними заключались в стрижке и цвете глаз. Бен стригся покороче, и цвет глаз у него был карим, а не зеленым, как у Лиама. Я не видела его десять месяцев и почти забыла, до чего же они похожи. У них даже повадки были схожими. При виде него у меня в горле застрял ком.

Бен же казался больше злым, чем опечаленным — челюсть крепко стиснута, а в глазах темнота и горечь. Тут он заметил меня и подошел.

— Здравствуй, Жасмин, — тихо вымолвил он, протягивая руку, чтобы пожать мою.

Едва не зарыдав, я, повинуясь порыву, бросилась ему на шею. Он был так сильно похож на Лиама, что мне захотелось прильнуть к нему и никогда не отпускать. Он чуть отпрянул, и я почувствовала, как он напрягся. Если бы он сейчас захотел оттолкнуть меня, то я бы еще сильнее стала за него цепляться. Я бы прилипла к нему, стараясь удержать свою прежнюю жизнь, потому что он, как никто другой, заставлял меня чувствовать себя ближе к собственному мужу. Ну а Бен, как разумный человек, неловко похлопал меня по спине, пока я не отпустила его, наконец, осознав, насколько глупо выгляжу, и что черный жакет теперь сидит на мне как попало.

Мы зашли в церковь и заняли свои места на передней лавке, зарезервированной для семьи и близких родственников. Будучи альбиносом, в черном я выглядела просто ужасно — мои белые волосы и кожа казались на траурном фоне еще белее, а бледно-голубые глаза совсем уж делали меня похожей на призрака. А мне ведь было всего двадцать семь лет.

Викарий спросил меня, хочу ли я во время службы выступить с прощальной речью, но сама мысль об этом приводила в ужас, и я прекрасно понимала, что не смогу этого сделать. Я хотела, но просто не могла. Наверняка, в порыве безумия, я бы сморозила какую-нибудь дурость или, того хуже, пошутила, поэтому я предложила, чтобы прозвучала любимая песня Лиама. Это было просто, я знала, что он очень любил «Мост над бурными водами» [1]. Но вместо того, чтобы поставить диск, я решила, что сама сыграю её на скрипке. Мне хотелось внести свой вклад. Пусть я не могу выступить с речью (и для не музыканта мелодия, конечно, будет звучать странновато), но мне нужен был повод, чтобы взять с собой свою скрипку. Мне почему-то казалось, что если скрипка будет со мной, то все пройдет легче.

В церкви мне удалось себя держать в руках ровно до первого гимна, а потом наступила полная безнадега.

Музыка всегда обладала свойством усиливать мои эмоции. Она делала меня еще счастливее, когда я была счастлива, но когда я грустила, она заставляла меня вовсе пасть духом. В течение всей службы я старалась унять дрожь и перестать, хотя бы на краткий миг, лить слезы. Я не могу играть в таком состоянии, а мне нужно сыграть во что бы то ни стало —  иначе я всю оставшуюся жизнь буду сожалеть о своей слабости.

Моя любимая электроскрипка лежала на коленях, когда я уставилась на неё и неожиданно вспомнила, каким образом она оказалась у меня. Я давно хотела себе такую, но они очень дорого стоили. А потом, где-то в октябре, Лиам пошел и купил мне её. В качестве подарка на Рождество, но он был так взволнован этой покупкой, что не мог больше ждать и сразу же подарил. Меня, помнится, очень удивила его настойчивая просьба одним субботним вечером —  сыграть на скрипке «Мост над бурными водами».

—  Погоди, у меня тут самое интересное началось, —  сказала я, отрывая глаза от романа, который читала на диване. —  Давай чуть позже.

—  Джез, сыграй сейчас, —  настаивал Лиам, забирая книгу у меня из рук.

—  Эй! —  возмутилась я, приподнимаясь и пытаясь её вырвать у него из рук. Но Лиам уже держал её у себя над головой, и я никак не могла до неё дотянуться.