— Было похоже на тот ещё поцелуй между тобой и Троем, — проговорила Хизер, снимая шорты и складывая их на скамейке в раздевалке.

Камрин проигнорировала заявление и осторожно сняла с вешалки свадебное платье Хизер. Она расстегнула молнию сзади и присела на корточки, чтобы Хизер могла в него шагнуть.

— Ты ничего не собираешься сказать? — спросила Хизер.

— Собираюсь. Надень платье до того, как оно помнётся.

Вздохнув, Хизер сделала как просили. Камрин помогла натянуть наряд, пока он не сел как надо, затем развернула сестру к зеркалу, чтобы застегнуть молнию.

— Я серьёзно, было не похоже, что вы двое тогда притворялись.

Так же, как и не чувствовалось, но Камрин жила в реальности.

— Конечно же, это было притворство. Мы знали, что вы все наблюдали. Это ничего не значило.

Ничего, кроме чертовски горячего поцелуя, от которого её все ещё трясло. Трой со своими идеями мог бы с разбега прыгнуть с очень крутого…

— Ну же. Он хотя бы был хорош, верно?

— Застегнула. Развернись. Давай посмотрим.

Хизер повернулась к зеркалу и пискнула, что, как знала Камрин, всегда предшествовало слезам её сестры.

— Оно великолепное. Ты так не считаешь?

Хизер могла носить пыльные тряпки и выглядеть великолепно, но она была права. Она будет прекрасной невестой. Белое без бретелек платье струилось к полу в элегантном лаконичном стиле, обхватывая её грудь и талию. Вплетённые в атласный шлейф крошечные лавандовые жемчужины были подобранны под цвет платьев подружек невесты.

— Оно прекрасно. Так же, как и ты. — Хизер расчувствовалась, так что Кэм быстро вытащила из сумочки салфетку. — Не залей платье.

Эмили просунула голову в дверь раздевалки и оценила ситуацию.

— Почему ты плачешь, тётя Хизер? Оно, конечно, не такое красивое, как моё платье, но не такое уж и уродское.

Камрин подняла её на руки и открыла дверь.

— Это слезы счастья, зайка.

— Если она счастлива, то почему плачет?

— Не знаю. Если выяснишь, дай мне знать, ладно?

Они вышли, и мама начала плакать, что вызвало цепную реакцию у матери Джастина, Бернис, и дошла прямо до Анны, пока не остановилась на Нане, которая ухмыльнулась с сухими глазами.

— Они тоже плачут от счастья? — прошептала Эмили, как если бы её безумно напугала демонстрация женских слез.

— Да.

Служащая магазина придерживала шлейф, чтобы Хизер могла взойти на постамент перед трёхсторонним зеркалом.

— Думаю, оно хорошо сидит. Длина в порядке. Как чувствуется в талии?

— Хорошо, — ответила Хизер, поворачиваясь, чтобы рассмотреть под каждым углом. — Кэм и Анна, примерьте свои, чтобы убедиться, что с ними всё в порядке.

Камрин опустила Эмили на пол и прошла обратно к раздевалке. Она вручила Анне её платье, а затем зашла в свою примерочную. Что касалось платьев подружек невесты, у Хизер был вкус. Лавандовые и без бретелек, единственным сожалением была тонкая белая лента вокруг талии.

Камрин натянула платье до груди и потянулась за спину к молнии. Она не застёгивалась. Внутри всё упало. Извиваясь, она дотянулась до внутреннего шва и достала ярлычок. Двенадцатый размер. Её размер. За исключением того, что оно сидело словно десятый.

— Ну как? — спросила Хизер с другой стороны примерочных кабинок.

— У меня — хорошо, — сказала Анна. Камрин услышала, как открылась дверь Анны, и слушала, как они обсуждают длину. — Оно немного длинновато, но с каблуками будет в самый раз.

Камрин положила руки на стену и опёрлась на них, делая глубокий вдох. Она нашла поддельного парня, ей приходится врать своей семье об этом самом парне, унижая себя, и всё это чтобы не испортить свадьбу Хизер, и только для того, чтобы, так или иначе, испортить её, став слишком толстой для своего платья.

Открыв глаза, она повернула ручку.

— Моё не подходит. Платье верного размера, но оно не застёгивается.

Тишина. Молчание затянулось.

А затем последовала ядерная катастрофа. Мама потянула её к зеркалу через весь магазин на постамент. Хизер начала истерически плакать. Анна посадила Эмили в кресло и прикрыла девочке уши. Помощница свадебного салона сжимала, тянула и натягивала, пока Камрин не начала думать, что та сделает ей кровопускание.

Замок не застёгивался.

В последовавшем яростном молчании Нана фыркнула:

— Никаких больше вкусняшек для тебя, мисси. До свадьбы голодаешь.

Камрин закрыла глаза от унижения, представляя Нану лепреконом, танцующим джигу. Это не помогло. Слезы слишком быстро забивали её горло, чтобы сглотнуть их.

Бернис опустилась перед ней на колени.

— Это платье на пять сантиметров длиннее необходимого. Мы можем взять немного этого материала и сделать вставку на спине у молнии. Ты ни за что не отличишь. Эти вечерние платья идут как маломерки. Мне следовало предупредить тебя, когда мы их заказывали. Это моя вина. Мне так жаль.

Камрин посмотрела на мать Джастина, которая бесстыдно врала, чтобы она почувствовала себя лучше. Хотя, это немного сработало. Боль в груди отступила до того, как успели пролиться слезы.

— Мы не сможем сделать это за пять дней, — сказала служащая. — Свадьба слишком скоро.

Бернис поднялась.

— Тогда это сделаю я. Камрин, иди и переоденься. Мы возьмём платье с собой домой.

Все в комнате дружно посмотрели на неё, как если бы старость была заразна.

Бернис пристально поглядела на них.

— Знаю, вы все смотрите на меня как на какого-то сноба. В тот год, когда родился Джастин, мой муж, Тим, сделал несколько удачных инвестиций. До этого мы жили от зарплаты до зарплаты. Персонал не постоянный. Мы наняли их, чтобы помочь со свадьбой. Знаете ли, пока Джастину не исполнилось пять, я шила ему костюмы на Хэллоуин.

Никто не произнёс ни слова, пока Нана не засмеялась.

— Что ж, какое облегчение. Ненавижу богатых людей.

Хизер вытерла глаза.

— Вы действительно можете его исправить?

— Да. — Она посмотрела на Камрин. — Идём, я помогу тебе снять платье.

Всё ещё пребывая в шоке, Камрин позволила Бернис проводить себя обратно в примерочную и помочь снять платье.

— Спасибо. Моя семья иногда может быть немного бестактной, но у них добрые намерения. Не сердитесь за это на Хизер.

— Ох, пожалуйста. Ты ещё не встречала мою маму. Или мою свекровь. — Она повесила платье, пока Камрин переодевалась. — Они немного суровы с тобой, твоя семья.

— Я самая старшая. Что является неотъемлемой частью, полагаю.

Бернис кивнула и улыбнулась, напоминая Камрин об улыбке Джастина.

— Я тоже самая старшая в семье. Ты нравишься своему мужчине такой, какая ты есть, так что не слушай их.

Камрин схватила свою сумочку, нерешительно улыбаясь. Большинству людей она не нравилась такой, какая есть. И Трою в том числе.

Уроки жизни согласно Камрин:

Со стрессом нужно справляться как собака: если не можешь что-то съесть или поиграть с этим, нассы на это и отойди.

Трой уставился на мячик для гольфа на лужайке перед собой, затем на открытое пространство до той стороны, где он должен был приземлиться. Никоим образом это не могло закончиться хорошо. Он и дня в своей жизни не играл в гольф. И желания никогда не возникало. Он выровнял свою клюшку, отступил назад и размахнулся.

Мяч отскочил от соседнего дерева и полетел прямо в голову Джастина. Джастин увернулся и посмотрел на Троя так, будто они только что избежали смерти.

Фишер покачал головой.

— Хороший удар, приятель. По крайней мере, ты хоть во что-то попал. А я вот не могу найти свой мяч.

Теперь Фишер с ним разговаривает. Это что-то новенькое.

Трой почесал затылок.

— А вообще, чья это была идея пойти поиграть в гольф? — Они были только на пятой лунке, и их суммарные очки были выше, чем в баскетбольном матче.

Джастин указал обвиняющим пальцем на своего отца.