— Я сообщила Джону, что у нас будет ребенок.

— Ах вот оно что!

Неожиданное громкое восклицание Базиля поразило Марго. Она рассмеялась.

— Дорогой доктор Уилинг, вы никак не можете предположить, что у меня может быть ребенок?

— Ну а если столь нетерпеливо ожидаемый наследник так и не появится на свет, не будет ли сей факт некоторым для вас неудобством?

— Мне давно нужно было родить ребенка. Глупо, что я не сделала этого раньше. Но я и понятия не имела, что Джона может волновать такая ерунда.

— Почему вы не пришли сами для опознания Владимира как человека по имени Джон Ингелоу, когда утренние газеты сообщили о его убийстве? — спросил Базиль.

— Одно дело быть невиновной, — резко ответила Марго. — а другое — только таковой казаться. Я хорошо знал, что первым подозреваемым лицом в глазах полиции будет тот, кто наследует состояние Ингелоу. Таким образом, подозреваемым сразу же стала бы я. Поэтому я надеялась, что полиции ничего не будет известно о моем визите в театр перед спектаклем, как и о том, что Джон играл роль Владимира. Я была уверена, что кто-то в конечном счете его опознает.

— Когда произошло примирение?

— Вчера вечером. Поэтому я и прошла за сцену. Я была вне себя. Нужно было что-то предпринять, чтобы затравить Джона прекратить разыгрывать из себя дурачка перед Вандой, женщиной, чуть ли не вдвое старше его. Он нее время отказывался встретиться со мной, но я узнала, что он будет играть роль Владимира в «Федоре». Я попыталась увидеть его несколько дней назад, когда он вернулся из Панамы. Когда я незаметно вошла в коридор его квартиры, то подслушала его разговор с Вандой по телефону по поводу всего этого вздора, которым набита ее глупая голова. Но он, увидев меня, не стал со мной разговаривать и тут же куда-то уехал. Таким образом, мне представился единственный случай поговорить наконец с ним и выяснить отношения. Я купила билет, сунула десятку билетерше и попросила ее провести меня на сцену.

— Через пожарную лестницу?

— Да нет же! Откуда у вас такие бредовые идеи? Я прошла как обычно, через двери кассы, затем через дверь, ведущую на сцену из партера. Я подстерегла Джона и перехватила его как раз в тот момент, когда он входил через служебный вход. Мы постояли там и говорили минут двадцать. Потом он направился в артистическую к Ванде.

— Значит, эта встреча задержала Ингелоу, — высказал свое предположение Базиль. — Хорошо. Что дальше?

— Он дал мне слово оставить Ванду и вернуться ко мне. Теперь вам понятно, как глупо подозревать меня в убийстве Джона из-за денег. Я должна была получить все деньги, а также и самого Джона.

— Но теперь вы получили все деньги и без Джона. Может, вам так удобней. Многие жены богатых людей отдают предпочтение такому варианту.

Марго восприняла иронию Базиля без особых эмоций.

— Я не стану притворяться, что была в него безумно влюблена. Просто я к нему привыкла. Я бы никогда его не убила только ради того, чтобы от него избавиться.

— А что вы делали на сцене, когда Адеан и я увидели, как вы выходили из алькова?

— После того как Джон ушел, оставив меня в коридоре, я решила попросить его отвезти меня домой после первого акта. Я была уверена: чем раньше я избавлю его от влияния Ванды, тем лучше. Поэтому я прошла по сцене, вошла в альков и хотела подождать его там. Но когда на сцене начали появляться актеры, я испугалась, подумав, что могу остаться здесь в тот момент, когда поднимут занавес. Тогда я поскорее вышла из алькова, прошла к кулисам, прямо по направлению к двери, ведущей в зал. Возможно, там вы меня и увидели.

— Судя по вашему рассказу, у Ванды Морли не было никакого мотива для убийства Ингелоу. После вашей встречи в коридоре, когда он вошел в ее артистическую, он, вероятно, передал ей содержание вашего с ним разговора, сообщил о своем намерении уйти от нее и вернуться к вам и сказал, что новое завещание не подпишет.

— В том-то и дело, что не сообщил! — вмешался в беседу Мильхау. — Полиция сегодня все выяснила, допросив костюмершу. К тому времени, когда Ингелоу добрался до артистической Ванды, она уже была полностью одета и там торчала целая толпа людей — ее агенты по связи с прессой, несколько парней из моей конторы, гримерши и т. д. Она сильно волновалась из-за своего манто — ведь его не доставили к обещанному времени, — и у Ингелоу не было просто возможности поговорить с ней обо всем наедине. Ему быстренько наложили на лицо этот страшный грим мертвеца. Все полагали, что он — один из друзей Ванды, играющих сегодня роль Владимира, но никто его не знал и никто не обращал на него ни малейшего внимания. Вы же знаете, что творится на сцене в день премьеры — настоящий Содом!

— У Ванды, таким образом, были все основания надеяться, что он подписал новое завещание, по которому все состояние досталось ей, — настойчиво уверяла Базиля Марго. — Поэтому она и убила его. Ведь все так просто!

— Допустим, — сказал Базиль, — но из двух мотивов ваш звучит более солидно.

— Разве мотив должен быть солидным?

— Необязательно.

— Тогда это дело рук Ванды. — Ее белесые глаза остановились на глазах Базиля. — Доктор Уилинг, я могу поклясться. Убийца — Ванда. Все на сцене видели, как Джон входил в альков. Он был живой, и в алькове никого не было. Двери не открывались до начала спектакля, когда был поднят занавес. Только трое приближались к Джону — Панда, Родней Тейт и Леонард Мартин. Ни тот, ни другой не имели мотива для убийства Джона, они даже не знали cm в лицо. Я познакомила Джона с Вандой всего за несколько месяцев до его отъезда в Панаму. Он возвратился оттуда всего три дня назад и вчера вечером впервые пришел в театр. Только Ванда могла его убить — либо потому, что была уверена в окончательном оформлении нового завещания, по которому она получала все, или потому, что предчувствовала его намерение примириться со мной и уйти от нее, так как она ему надоела.

— Может быть, из-за обеих причин вместе?

— Не знаю. Думаю, что достаточно и одной.

— Мог ли кто-нибудь слышать ваш разговор в коридоре?

— Конечно нет.

— В таком случае мы не располагаем никакими другими свидетельствами о состоявшемся между вами примирении, кроме вашего честного слова. Вполне возможно, что Ингелоу отказался вернуться к вам, вы вошли в альков, подождали его там, тихо прикончили его перед самым поднятием занавеса, когда он уже лежал в кровати, зная заранее, что если он останется жив, то непременно подпишет новое завещание, по которому Ванда Морли получала все деньги, а вы — ничего, или почти ничего, если не считать ту сумму, которая оговорена условиями бракоразводного процесса.

— Но я вышла из алькова раньше, чем туда вошел Джон.

— И вы можете это доказать?

Появление возле стола официанта принесло Марго заметное облегчение. Она рукой отставила от себя тарелку с омаром, так и не доев его до конца.

— Омлет с ромом, — сказала она, обращаясь к Мильхау. — И кофе.

Она зажгла сигарету, затянулась и откинулась спиной на подушечки, как будто именно в эту минуту ей нужно было немного отдохнуть и подумать.

— Все это происки этой дрянной сучки Морли, этой кикиморы, — почти со страстью в голосе вновь заговорила она. — Если бы она не бегала за Джоном, этого никогда бы не случилось. Каким глупым было это увлечение с его стороны! Он, по сути дела, всегда был равнодушен к этим сексуальным красоткам.

Вдруг черные зрачки Марго расширились до предела, оставив тоненькую белую полоску глазного яблока. Словно онемев от ужаса, она уставилась куда-то поверх головы Базиля.

— Скажите на милость, есть у этой женщины совесть? Вот и она собственной персоной!

Базиль повернул голову. На верхних ступенях лестницы стояла Ванда. «Интересно отметить, — подумал про себя Базиль, — Марго Ингелоу не находит ничего предосудительного в том, чтобы спокойно пообедать в ресторане „Капри“ на следующий день после убийства своего мужа, но считает это просто до крайности неприличным, когда в голову Ванды пришла та же идея».