головой, выглядывая неведомого противника своих опытов, и

потянулся снова.

- Пётр Михайлович, ну что вы ей богу, мы же и

обидеться можем.

- Эманацию невозможно увидеть, - доктор растерянно

перевёл взгляд с меня на Нарейсу.

- Желаете убедиться в обратном? - глаза супруги

шаловливо заискрились.

- Будьте любезны, госпожа Анастасия.

Её фигура окуталась чёрной дымкой. Внутри хаотично

заскользили зловещие тени, постепенно набирая скорость

перемещения. Копытин с интересом наблюдал за представлением,

и вдруг дымка взорвалась, выбросив в лицо десятки змеиных голов

с раскрытыми пастями. Он отшатнулся, инстинктивно прикрывая

голову рукой с тросточкой.

- Жалкий лекаришка. Будешь знать, как соваться к

демонам недоразвитыми отростками, - ехидно улыбаясь,

произнесла по-дарински Нарейса.

- Дорогая, ну что за детские выходки. Нам ещё с

человеком договариваться надо.

- Ничего страшного. Пусть это послужит уроком, в

следующий раз будет осторожнее.

- Браво, - послышались хлопки ладоней. - Всё

выглядело так натурально, что даже немного испугался. Прекрасная

иллюзия, просто нет слов.

- Доктор, посмотрите внимательно, что сделала

«иллюзия» с вашей палкой, - я указал на середину тросточки.

- А что не так? Вроде всё це..., - он уставился на два

сквозных отверстия.

- Представьте себе, что целью окажется менее

твёрдый предмет.

Корытин побледнел, но с эмоциями постарался

справиться.

- Мои пациенты тоже владеют подобным искусством?

- Обычные люди, можете не переживать. Пётр

Михайлович, вы их сильно кормите лекарствами?

- Только двоих. Простите, но тут без медикаментозного

вмешательства никак, я уже об этом говорил.

- Сколько они ещё будут находиться на излечении?

- Трудно сказать. Пашкова и Зеленского без внимания

оставлять нельзя. Приказа о переводе в другое учреждение не

поступало.

- А если поступит?

- Максимум неделю продержать смогу. Потом приедут

коллеги, проведём консилиум и в путь. При срочном переводе

забирают сразу.

- Кругом сплошная неопределённость, - стало досадно

от сложившейся ситуации.

- Госпожа Анастасия, вы где-нибудь остановились на

ночлег?

- Мы как-то и не думали об этом, - она легкомысленно

пожала плечами.

- Тогда не откажите посетить старого холостяка. Меня,

как специалиста, поселили в двухкомнатных хоромах. Посидим под

вишнёвую наливочку, поговорим, а то знаете скушно одному

вечера коротать.

- Вы не женаты? - проявила женское любопытство

Нарейса.

- Делал пару попыток, - смутился доктор, - но не

срослось. Теперь же я молодым не интересен, а постарще

возрастом не интересны мне — кругозор не тот.

Докторский домик выглядел дворцом падишаха по

сравнению с соседскими халупами - ухоженный дворик, белёные

стены, крашеные ставни и оконные рамы.

- Симпатичненько. А там что за сараи?

- Это не сараи, Анастасия, здесь живут колхозники.

Когда всё вокруг общее, нет смысла выделяться. Общество может

понять неправильно желание жить лучше, чем другие.

- Но вы то выделяетесь и очень заметно.

- Положено по статусу. В обществе равных всегда

есть те, кто равнее, как бы это грустно не звучало. Давайте пройдём

внутрь, не будем создавать почву для ненужных разговоров.

Белые занавески, половички, пружинная кровать с

горкой подушек в маленькой спаленке, кожаный диван с

двухтумбовым письменным столом, кухонный стол с примусом да

голландская печь — вот и весь антураж сельского дома. Причём

наверняка единственный на всё небольшое поселение.

- Господа, если бы наша встреча произошла в

Петербурге, то непременно пригласил в хороший ресторан, хотя

такой сейчас найти тяжело. Всё достаточно пошло и рассчитано на

непритязательный вкус.

- Почему не в Ленинграде?

- Ностальгия по прошлым временам. Нет, я не против

советской власти, я против того, что вытворяют властители от

самого мелкого и никчёмного до вершины пирамиды.

- Да вы доктор - контрреволюционер, - меня

несколько озадачила его откровенность.

- Не удивляйтесь, я всё-таки потомственный психиатр

и поверьте, неплохо разбираюсь в человеческих душах.

- Мой муж тоже, - усмехнулась Нарейса.

- Мы коллеги?

- В некоторой степени, - я не стал распространяться в

какой.

- Так, господа, разговоры хороши на полный

желудок. Вы умеете разжигать примус? Нет? Тогда, Сергей, вам

лезть в подпол за продуктами. Откиньте эту половицу, вот свеча —

выбирайте всё, что посчитаете нужным. В самом углу увидите

крышку — это ледник. Возьмите колбаски, мы их сейчас пожарим с

картошечкой да зелёным лучком.

Сергей нырнул в погреб и Копытин решил

поговорить с его женой, изучая выражение всей фигуры в целом –

как человек сидит, куда смотрит, какие движения делает в процессе

разговора. Он считал себя профессионалом до мозга костей и

появление новых типажей добавляло ещё одну монетку в копилку

знаний.

- Анастасия, кто для вас эти люди?

- Никто. Мы вообще раньше их никогда не видели.

- Тогда какой вам интерес что-то для них делать?

- У меня – никакого, но так хочет муж.

- Простите, но ему это зачем?

- По долгу службы.

Чем дальше шёл разговор, тем больше Пётр Михайлович

запутывался в определении психотипа. Лицо женщины не

выражало ничего. Светлые глаза, настолько светлые, что зрачка

практически не было видно, смотрели с безмятежностью

маленького ребёнка. Непринуждённая поза, нога закинута на ногу,

изящные руки лежат на колене, перекрывая друг друга; тонкие

пальцы заканчиваются окрашенными в чёрный цвет ухоженными

ногтями, более похожими на остро заточенные когти.

- А кем он служит, если не секрет?

- Никем. Он просто помогает попавшим в неприятную

ситуацию. По велению сердца, так сказать.

- Вы тоже служите «никем»? – решил пошутить

Копытин и тут же внутренне дрогнул, когда услышал ответ.

- Как раз наоборот. Я руководитель

контрразведывательного подразделения, майор.

В голове заметалась мысль – неужели ошибся? Но

зачем НКВД такие хитромудрые шаги? Где смысл? И главное – ради

чего?

- Моё звание и служебная деятельность не имеет

никакого отношения к силовым ведомствам Советского Союза…

Всё-таки иностранная разведка. Выходит пять

пациентов на самом деле агенты? Бред. Полный, абсолютный бред.

- …а также к ведомствам каких-либо других государств

этого мира.

Ерунда какая-то. Если есть контрразведка, значит

должно быть и государство или наоборот. Стоп, Пётр Михайлович,

не спеши, какая-то шероховатость в последней фразе…прокрутить

сначала до конца…Вот оно, несоответствие – «…государств этого

мира».

- Анастасия, - начал он осторожно, - вы не могли бы

объяснить подробнее, что имели ввиду под термином «этот мир»?

Я не совсем понял...

- А что тут непонятного, доктор? - из подпола

показалась голова Сергея, а затем его руки стали выкладывать на

пол колбаски в промасленной бумаге, банку огурцов, баночку

грибов и мешочек с картошкой. - Моя жена работает на

правительство России.

- Советской?

- Наш герб — двухглавый орёл.

- Так вы эммигранты, - Копытов почувствовал

некоторое облегчение.

- Опять не угадали. Наша страна как простиралась от

границ с Европой до Японии, так и продолжает простираться.

- Господа, вы меня окончательно запутали. Той страны

больше не существует.

- Россия была, есть и всегда будет, - Сергей

назидательно поднял палец вверх.

Со стороны улицы послышался звук подъезжающей