- Ничего, - выплюнул он.

- Значит, ты всегда так запросто мчишься на красный свет?

Тело Люка напряглось.

- Проклятье. Извини. Я не обратил внимания.

- Эта гора мускулов сказала что-то, что тебя расстроило?

Его руки напряглись на руле.

- Дик все еще проверяет вашу систему безопасности. Он позвонит через некоторое время, когда закончит.

Не ответ. Люк был хорош в уклонении от вопросов. Хотя, возможно, его настроение никак не было связано с его кузеном.

- Послушай, если твое дурное расположение духа имеет какое-либо отношение к тому, что произошло на кухне...

- Это в прошлом, с этим покончено, и это никогда не повторится вновь.

Черта с два. Она скрестила руки на груди.

- Должна сказать тебе, шеф, мне кажется, что твоя девушка не удовлетворяет тебя в должной мере.

- Не втягивай ее во все это.

- Если я в чем-то и разбираюсь, так это в мужчинах. И если бы ты был счастлив, того, что случилось сегодня, не произошло бы.

- Ничего не произошло.

- Но кое-что почти случилось.

Люк молчал несколько долгих секунд. Алисса выругалась себе под нос. Она слишком сильно давила на него. Возможно, было лучше отложить разговор до завтра.

- Мы давно не виделись. У нас не было ... секс — не самое главное в отношениях.

Другими словами, он не спал с той женщиной. И это Люк со всей своей сексуальностью? Алисса испытывала по этому поводу гораздо больше радости, чем следовало.

- Что? Вы что, играете в "Эрудита"?

- Просто забудь об этом, - прорычал он.

Только на время.

- Хорошо. Спасибо, что помог мне сегодня с Примптоном. У меня не было возможности сказать тебе, насколько я ценю то, как ты меня защищал.

- Он - лицемерный мерзавец, который пытается вызвать беспорядки для того, чтобы возвысить себя и свои дерьмовые идеи. Я бы защитил любого, ставшего его мишенью.

Возможно, это было правдой. Но если бы Люк не испытывал к ней ничего, кроме презрения, он не стал бы беспокоиться на этот счет. Должно быть, он испытывал к ней что-то. Ей просто нужно выяснить, что именно и как усилить эти чувства.

- Это одна из причин, почему ты привлекаешь меня, - нежно сказала она. - У тебя доброе сердце.

- Алисса ...

- Да, я знаю. У нас был просто хороший секс, и теперь ты не хочешь говорить об этом.

Черт побери, она должна быть сдержаннее. Держать свои эмоции под контролем и действовать с умом, иначе он ускользнет от нее.

На несколько минут вновь повисла тишина, но затем он удивил ее, спросив:

- Что случилось с твоей  мамой?

- Кто тебе...? - она вздохнула. - Чертов Тайлер. Он не знает, когда нужно заткнуться.

- Две недели не такой уж большой срок для скорби.

Алисса колебалась. Ответить ему, и тем самым вновь окунуться в свою боль? Или отгородиться от него, отказавшись от выпавшего шанса показать ему, что под этими подвязками скрывалась настоящая женщина?

- Мы не были близки. Из-за ее отсутствия в моей жизни ничего не переменится. Во мне течет ее кровь, и я знаю, что должна чувствовать себя так, словно лишилась части самой себя ... и в какой-то степени, так и есть. Когда я только узнала об этом, я испытала шок и не могла поверить в это. На несколько дней меня захлестнула злость. Теперь же я чувствую только ... оцепенение.

Его пристальный взгляд смягчался.

- Ты до сих пор не смирилась.

- Похоже на то. Я никогда раньше никого не теряла.

Она обняла себя руками. Когда она думала о смерти матери, то испытывала глубокую пустоту внутри. Но она не плакала. Возможно, прошло слишком много лет. И возможно, она до сих пор была слишком сердита.

- Аллергическая реакция, - пробормотала она. - У моей матери была сильная аллергия на арахис. Каким-то образом, они попали в ее еду и ... она не успела вовремя принять лекарства.

- Мне очень жаль.

Он потянулся через расстояние, разделяющее их, и взял ее руку. Она сжала ее. Сейчас, когда она говорила о своей матери, ей было не так тяжело.

- Я думаю, больше всего меня беспокоит понимание того, что она ушла, и мы уже не сможем разрешить то, что стояло между нами. И этого никогда не исправить.

- Ты сожалеешь о том времени, что вы провели вдали друг от друга?

Вопрос на миллион.

- И да, и нет. Я бы хотела, чтобы все было по-другому, но это невозможно.

Люк выпустил ее руку, чтобы вновь сосредоточиться на управлении автомобилем, и она испытала острую боль от потери этого контакта с ним. Почему Алисса так жаждала этого человека, который хотел ее гораздо больше, чем испытывал к ней душевную симпатию? Что уж говорить об уважении.

- Я знаю, это не мое дело, но она ... не одобряла твою профессию?

Алисса горько усмехнулась.

- Танцы у шеста - это не профессия, это способ свести концы с концами. И нет, она не знала. Я ценю то, что ты выслушал меня, но ты ничего не можешь поделать с тем, что у нас никогда не будет возможности поговорить вновь.

- Твоя мама - одна из причин, по которым ты помогаешь другим танцовщицам улучшить свою жизнь?

- Нет. Я совершенствовалась для себя и только для себя. Мне абсолютно наплевать, как думают другие. Но если у девочек есть стремление, я желаю, чтобы они улучшили свое положение, потому что они хотят большего для себя. Им понадобится огромная сила духа, чтобы справиться с изматывающим графиком.

Люк кивнул.

- Звучит так, словно это может занимать по восемнадцать часов в день.

- Часто так и бывает.

Он внимательно посмотрел на нее.

- Но ты делала это, и не раз.

- Как я уже сказала, у меня есть бизнес. И амбиции.

Алисса почувствовала тот самый момент, когда он, наконец, понял.

- Так вот, что значит для тебя "Bonheur". Ты хочешь ... чего? Нормальной жизни? Уважения к себе?

Люк слишком близко подобрался к истине и это, вероятно, его бы не на шутку рассмешило. Похоже, он думал, что ее шансы заслужить уважение окружающих умерли еще тогда, когда Клинтон был президентом.

- Это просто ресторан, - слабо возразила она.

- Нет. "Bonheur" - это твое счастье.

Она сглотнула. Треверсон быстро докопался до истины, однако Алисса боялась признать вслух его правоту. Вдруг он будет смеяться над ней? Что, если ресторан потерпит неудачу, и ей придется вновь танцевать у шеста? Что будет, когда она станет слишком старой даже для этого?

- Мне не стыдно за себя, - отрезала девушка.

Он понял ее, но не полностью, и она не могла позволить ему этого. Она хотела чувствовать около себя его тепло, его сердцебиение рядом со своим. Она хотела его любви, и, да, его уважения. Он мог требовать от нее столько в сексуальном плане, сколько хотел, но он не имел никакого права ожидать, что она так запросто вручит ему свою душу. Он изучал ее прошлое, которое она никогда не обсуждала. Ни с кем. Болтовня об этом ни черта не изменит. Да и кому нужна эта боль от копания в прошлом, если от этого не было никакой пользы?

Люк повернулся к ней с необычайно серьезным выражением на лице.

- Я сожалею о твоей утрате. И я надеюсь, ты найдешь счастье, которого заслуживаешь.

Когда они добрались до дома, Алисса выскочила из машины прежде, чем он смог открыть ей дверь или сказать хоть слово. Она скрывала что-то. Люк начал понимать ее, но было в ней что-то еще, что ускользало от него. Однако это не должно иметь значения. Он не останется, и не может снова стать ее любовником, даже временным. Тогда по каким причинам Люк испытывал эту непреодолимую тягу разгадать Алиссу до конца? Боль - она была различима в ее голосе, от нее обострялись соблазнительные черты лица девушки. Что-то в прошлом, связанное с ее матерью, что-то большее, чем просто печаль — причиняло ей боль. Но было здесь место и гордости. Несмотря на профессию танцовщицы у шеста, она находила время заниматься своим образованием. И она помогала другим делать то же самое. Да что, мать его, с ним не так, если ради нее сейчас, он был готов сразиться с ее внутренними демонами?