Врач послал ему извиняющийся взгляд.

- Мы дали ей успокоительное, и она спит. Она пока отказалась принимать посетителей.

Конечно, Алисса предпочитала страдать молча. И почему она должна хотеть его видеть?

Подавив боль, Люк повернулся к Тайлеру и Сэди.

- Пока она поправляется, ты можешь присмотреть за клубом? Алисса станет переживать, если не будет знать, что все в порядке.

- Конечно, - отозвалась хорошенькая брюнетка.

Тайлер кивнул.

- Это часть моей работы.

- Я буду присматривать за "Bonheur" до среды. Она, вероятно, к этому времени поправится. - Люк повернулся к Джеку. - Ты сможешь убедиться, что Алисса будет в безопасности?

Мужчина нахмурился.

- Ты так говоришь, как будто уходишь.

- Я оставляю ее в покое.

- Черта с два! Она нуждается сейчас в тебе.

Люк горько рассмеялся.

- Нет, я – последнее, что ей нужно. - Он заметил брата Кимбер, идущего к ним с подносом, заполненным кофе. - Спросите у него. Он скажет вам.

Похлопав кузена по спине, Люк повернулся и увидел, как медсестра оставила свой пост, чтобы помочь роженице. Треверсон успел дойти до двери, прежде чем она захлопнулась, и оказался в коридоре. Палаты первичного осмотра располагались вокруг стола дежурной сестры. На доске в центре комнаты были указаны номера палат и фамилии, находящихся в них пациентов. Найти комнату Алиссы было очень легко. Он вошел туда.

Тонкая занавеска была задернута. Он видел ее силуэт, но не более того. Она не хочет его видеть, и он уважал ее желание, поэтому не стал отодвигать занавеску. Как же тяжело. Люк хотел сам убедиться, что с ней все в порядке, она цела и невредима. Но она ясно высказала свое желание. Сейчас это его единственный шанс попрощаться.

Люк слышал, как за занавеской работает насос, подающий кислород в легкие, слышны сигналы мониторов. Капельница у стены. Он сглотнул, желая увидеть ее, взять руку... хоть что – то.

Алисса не хотела иметь с ним ничего общего, и это причиняло чертовски сильную боль. Желая, чтобы она не спала и услышала его, он вздохнул, от его дыхания зашевелились уродливые синие занавески.

- Я так сильно жалею о многих вещах. Рядом с тобой я превращаюсь в кого-то, кого не знаю, как контролировать. И ты была права, что прогнала меня. - Он схватил занавеску, заставляя себя удержать ее на месте, а не побежать к кровати девушки, чтобы разбудить, взять ее на руки. - Я сожалею, что мое поведение заставило тебя убежать от меня, прямо в лапы Питера. Очень сожалею. Ты даже не представляешь, как близко я к тому, чтобы влюбиться в тебя. Очевидно, для нас обоих будет лучше, если я уйду.

Он постоял еще мгновение. Это все, что он хотел сказать. До свидания. Теперь Люк мог уйти, дать ей прийти в себя и продолжить жить дальше. Мужчина не мог выдавить больше ни слова. Он сжал кулаки, чтобы сдержаться, чувствуя, как на глазах вот-вот появятся слезы, и вышел из больничной палаты. Навсегда.

— Люк?

Мужчина обернулся на знакомый голос, стараясь скрыть раздражение. Эмили.

Девушка подошла к нему. Она выглядела как модель из каталога «Lands’ End» (Прим.: американская марка модной одежды): удобные туфли-лодочки, новые брюки цвета хаки, шикарная белая блузка и маленький красный кардиган. Эти цвета идеально гармонировали с бледным лицом и темными волосами девушки. Стильные аксессуары придавали ее облику элегантность и скромность. Когда Эмили улыбнулась, ее карие глаза были полны удовлетворения. Она действительно была совершенной во многих отношениях.

Махнув рукой в ответ, Люк послал ей улыбку, больше похожую гримасу.

Взглянув на часы, с облегчением заметил, что раздача автографов и демонстрация приготовленной им еды завершится через десять минут.

Встречая и приветствуя гостей, позируя фотографу, и отвечая на вопросы журналистов, он ощущал присутствие Эмили за левым плечом. Люк перевел на нее взгляд: «Черт возьми, она выглядела решительной». 

Закончив с раздачей автографов, он поднялся и подошел к переносной кухне, взяв микрофон:

— Благодарю всех, кто пришел сегодня. Я ценю вашу поддержку. Приятного вечера!

После бурных аплодисментов, толпа начала расходиться. Остались только двое репортеров, которые продолжали слоняться вокруг него, но персонал магазина поспешно вывел их наружу. Люк попытался взять себя в руки и повернулся к Эмили. Он весь напрягся. Она была прекрасной, культурной, образованной и доброй. Она любила детей и, в целом, это означало, что, если бы он сделал ей предложение руки и сердца, она бы сразу его приняла. В кармане у Люка даже было кольцо, простое, с каплевидным алмазом в два карата — по ее словам, ее любимым — на тонком золотом ободке, которое буквально ждало подходящего момента.

Эмили обладала всеми качествами, которые он искал в женщине. Но Люк ждал этого подходящего момента в течение трех недель, а коробочка с кольцом все еще была спрятана в кармане его пиджака.

Он вздохнул, подошел к ней и поцеловал в щеку:

— Ты прекрасно выглядишь.

И не ее вина, что он умирал от желания увидеть рядом другую женщину с дерзким характером, одетую в сексуальную короткую юбку и подвязки. Черт! Он никогда не увидит ее снова, и Люк знал, что нужно продолжать жить дальше. Сегодня ему исполнилось тридцать шесть. Сегодняшний вечер был так хорош для того, чтобы начать строить свое будущее. Если он хочет иметь детей, то ему нужно попробовать создать семью. Этот процесс может занять несколько лет, но Эмили уже двадцать восемь, и она готова поддержать его.

Люк чувствовал себя виноватым за то, что испытывал облегчение от желания иметь от нее детей, не требуя секса. Она была прекрасным и замечательным человеком. Возможно, он почувствует влечение к ней... когда-нибудь. Может быть.

Эмили улыбнулась:

— Ты тоже замечательно выглядишь. И я хотела бы пригласить тебя на ужин, в честь твоего дня рождения. Ну, куда мы пойдем?

Люк попытался изобразить заинтересованность:

— А ты куда хочешь?

Улыбка медленно сошла с ее лица:

— Новые головные боли? Ты был у врача?

Вернувшись из Лафайетта, шесть недель назад, он имитировал наличие у него головных болей, чтобы оправдать отсутствие его интереса во время их свиданий и необходимости сделать их короче. Он ненавидел лгать ей. Девушка заслуживала лучшего. Ему необходимо либо попробовать построить с ней отношения прямо сейчас, либо уйти. 

Его сердце желало последнего. Логика спрашивала, какого черта он будет делать завтра, если уйдет от Эмили. Алисса осталась позади. Независимо от того, насколько ему хотелось, чтобы все было иначе, это расставание было ее желанием — мудрый выбор — он не находил в себе мужества, сделать по-своему.

Люк изобразил улыбку:

— Я в порядке.

Эмили нахмурилась:

— Ты же не грустишь из-за дня рождения, нет?

Не в том смысле, в котором она имеет в виду, но это была хорошая отмазка.

— Может быть, немного.

— Тогда я должна поднять тебе настроение! — Девушка улыбнулась, сверкнув ямочками, и взяла его под руку.

Это и целомудренные поцелуи. В прошлом месяце между ними были только невинные поцелуи. Что он будет делать в брачную ночь, если даже не может себе представить, что они занимаются сексом? Хуже, что он будет делать, когда у него не встанет, ведь Алисса буквально впиталась в его кожу и только она может его удовлетворить? Может быть, тогда его решимость оставить ее в покое дрогнет? Он станет игнорировать свои брачные обеты? Или будет молча терпеть, пока Эмили сама не возмутится?

— Не беспокойся обо мне.

Он очень медленно собирал свои принадлежности: ноутбук, ручки, давая себе больше времени успокоиться и унять желание к Алиссе.

— Люк. — Эмили коснулась его плеча. — Я хотела подождать, пока мы останемся вдвоем, но... Ты изменился с тех пор, как вернулся из Луизианы. Я не хочу давить на тебя, но...

— И не надо, — тихо сказал он. — Ты ничем не можешь мне помочь.