— Ты сможешь всему научиться, — произнес я.

— Мне кажется, что мы опережаем события, — сказала она. — Дело в том, что твоя мать сказала, что я хороша для настоящего момента. После этого мне нужно исчезнуть, при этом она даже не знает, кем я являюсь на самом деле.

Она посмотрела на меня и в ее глазах отразилось страдание, а потом продолжила.

— Она предложила расплатиться со мной, Джеймс. После этой поездки. Я бы никогда не пошла на это, но я просто подумала, что ты должен знать об этом.

— Одри. Ты хочешь забрать деньги и просто уйти?

— Конечно, нет, — ответила она. — Но я думаю, что она права, потому что тоже считаю, что не подхожу тебе. Я даже не знаю, что ты хочешь от меня.

— Все, чего я хочу, — сказал я, притянув ее к себе, — это ты.

— Не говори мне таких вещей, — сказала она, и ее глаза наполнились слезами в тоже время, как она прижалась ко мне. — Не смей. Я — ковбой, а ты на кровати. Все это может кончиться плохо.

Она высморкалась еще раз.

— Одри, — сказал я. — Пожалуйста, замолчи и перестань хлюпать носом. Ты же ковбой, помнишь? А ковбои не шмыгают носом.

Одри

Я солгала Дженни, сказав, что буду смелой и разумной. Но, лежа на кровати в голом виде в ожидании прихода Джеймса, я не чувствовала себя смелой и разумной, тем не менее это все, что у меня имелось. Это была моя последняя отчаянная попытка заставить его стать для меня просто Джоном и спасти его от себя.

Не сработало. Он показал мне, кем он был, сказав, что любит меня.

Когда он произнес эти слова, то, с одной стороны, это было лучшее, что случилось со мной в моей жизни, а с другой стороны, самым ужасным. Я не знала, смеяться мне, или плакать. Поэтому я заплакала. Сильно.

И тогда он обнял меня и просто прижимал меня к себе, в то время как я пыталась донести до него мысль, что это не сработает.

Немного погодя, мы удобно устроились на кровати, прижавшись друг к другу, а потом так и заснули. Ни одному из нас не удалось нормально выспаться накануне. Я расположилась в его объятиях, чувствуя себя защищенной, и, наконец-то, впервые в жизни абсолютно счастливой.

Чуть позже я проснулась в своем обычном состоянии — абсолютно парализованной мыслями о будущем.

— Эй, — сказал Джеймс и приоткрыл один глаз, глядя на меня. Улыбка расползлась на его лице. — Эй, я люблю тебя.

Я ничего не могла поделать. Его улыбка была такой заразительной, что я не удержалась и на моем лице расползлась ответная огромная улыбка.

— Эй. Я тоже тебя люблю.

Мы улыбались друг другу, и я поцеловала его жадно, словно изголодалась по нему. И как только в моем сознании промелькнуло слово «изголодалась», мой желудок громко заявил о себе.

— Нам необходимо поесть, — сказал он, ухмыльнувшись мне. — Не хочет ли моя девушка пораньше покушать у бассейна?

Конечно, я могла после ругать себя за это, но я не смогла стереть глупую улыбку со своего лица. Счастье Джеймса было так заразительно, его естественная радость от нашего недавнего раскрытия друг перед другом чувств была так очевидна.

— С превеликим удовольствием, — ответила я.

— Ладно, — сказал он.

— Хорошо, — поддержала я.

Изменения в наших отношениях с Джеймсом, видимо, были настолько заметны, что даже Коул улыбнулся нам в знак одобрения, когда мы, наконец, выбравшись с нашей виллы, направились в ресторан с огромным панорамным бассейном, где к тому времени уже находились Коул и Дженни.

— Хочу заметить, что кто-то сейчас выглядит так, словно занимался сексом и наверстал упущенное, — сказал Коул, усмехнувшись нам.

— Мы не занимались сексом, — сказал Джеймс.

Я видела, как в голове Коула крутились колесики. Кожа Джеймса была чистой и блестящей, а улыбка освещала его лицо.

— Точно нет? — спросил Коул.

Он выглядел пораженным.

— Ты мог с таким же успехом подарить кольцо, братан. Ты спекся.

— Коул, оставь их в покое, — вмешалась Дженни и слегка шлепнула его игриво. – А вы, парочка, идите кушать, а потом приходите поплавать с нами.

Она встала и подмигнула мне. Я обратила внимание, что на ней надет короткий топ и микроскопические черные трусики-бикини. Ее изгибы сочного тела были выставлены на всеобщее обозрение. Коул не мог оторвать взгляд от ее задницы, на его лице можно было заметить благоговейный трепет.

— Я рада, что вы снова выглядите счастливыми, — сказала она.

Они повернулись и, держась за руки, направились к бассейну. Я заметила, что Дженни действительно была одета в такие стринги-бикини, которые грозились привести ее к беде. Коул решительно положил свою руку на ее задницу, а она повернулась и подмигнула мне еще раз прежде, чем надеть свои глаза солнцезащитные очки–авиаторы.

Надо отдать ей должное, она, видимо, относилась беззаботно к жизни с Коулом Брайсоном, как кошка к игрушке. Но со стороны казалось, что ему это нравилось. Даже очень.

— Даже не смей смотреть на нее в этом бикини, — произнесла я с упреком в сторону Джеймса.

— Да никогда, — сказал он, смеясь. — Но я мог бы купить тебе такой же.

Мы держались за руки, пока наполняли свои желудки. Я чувствовала такое облегчение от того, что была снова с ним, радуясь, что наша связь с ним восстановилась.

Даже если я и пережила всего лишь одну ночь, но самую долгую за всю мою жизнь, я не позволяла себе думать обо всех тех плохих вещах, которые оказались на обратной стороне моих чувств к нему. Я не могла испортить момент.

Все было бы замечательно, если бы я могла позволить себе игнорировать все, кроме Джеймса. Я никогда прежде не видела его таким счастливым, таким спокойным. На этот раз, я не собиралось быть той, которая лишит его этого.

Мы заказали коктейль «Маргариту», рыбные тако (прим. мексиканский бутерброд, только вместо хлеба — тортильи, свернутые в трубочку, а начинка может быть самая разная — мясо, рыба, колбаски и т.д.), и рис, приправленный карри. Мы съели все до последней крошки.

— Я думаю, что пойду ко дну, как только попаду в бассейн, — сказал Джеймс, отодвигая от себя пустую тарелку.

— Оно того стоило, это точно, — произнесла я. — Пальчики оближешь.

Он взял меня за руку и лучезарно улыбнулся. От его прикосновения через мое тело прошла волна тепла, под его взглядом я плавилась. Как только я подумала, что уже ничего неспособно разрушить наш с Джеймсом мыльный пузырь, на наш столик упала тень от стройной фигуры Селии Престон.

— Мама, — проговорил Джеймс вместо приветствия. — Ты появилась не совсем удачно и испортила очень приличную еду.

— Вы смотритесь гораздо счастливее, — сказала она, полностью игнорируя его комментарий. Она посмотрела на наши переплетенные руки и на пустые бокалы из-под «Маргариты».

— Так и есть, мама, — сказал Джеймс.

Он смотрел на нее, и его лицо было ясным и спокойным.

— На самом деле, я никогда не был так счастлив.

Если его прямота и шокировала ее, то она не позволила себе показать это, на ее лице не дрогнул ни один мускул. Конечно, это могло быть следствием всех ее пластических процедур, которые она сделала еще до свадьбы, но я не могла сказать этого наверняка.

— Как я за вас рада,— сказала она, послав мне гневный взгляд.

У меня появилось нехорошее предчувствие, что мне еще предстоит выслушать от нее кое-что чуть позже.

Когда вы отдыхаете с миллиардерами, никто не беспокоится о том, каков будет счет. Пожилые гости, такие как Мистер и Миссис Престон, сидели под зонтами, играя в карты и потягивая бесконечное количество белого вина. Миссис Престон периодически бросала в мою сторону недовольный, хмурый взгляд, а я притворялась, что не замечаю его в блеске тропического солнца.

Остальные пили ромовый пунш, который без перерыва приносил обслуживающий персонал, одетый в белые одежды. К тому времени, когда солнце начало садиться, некоторые из сильно богатых гостей, разместившихся вокруг панорамного бассейна, уже были сильно пьяны. Мне почти было жаль, что там не было дежурного спасателя.