Давление сначала ослабло, а затем и вовсе исчезло. Танкуил со свистом втянул воздух. Показалось, что в холодных покоях жарко и душно, а взгляды обрели буквально физическую тяжесть.

— Ты справился, арбитр Даркхарт, — подала голос инквизитор Герон. — Не многие выдерживали так долго под давлением великого инквизитора.

— Похоже, ваша воля по-прежнему неоспорима, Вэнс. — Голос за спиной Танкуила был грубым, чеканящим слова: без сомнения, инквизитор Дэйл.

— Достаточно. — Приказ великого инквизитора полоснул воздух, словно нож. Мгновенно наступила тишина. — Если впредь император возжелает поговорить с тобой, арбитр Даркхарт, ты должен прийти к Совету и объяснить причину. Ты понял меня?

Танкуил кивнул.

— Да, — прохрипел он.

Его все еще трясло, и сердце гулко билось в груди, отдаваясь в ушах. Он не мог вспомнить, когда в последний раз чувствовал себя таким разбитым. Пришлось собрать все оставшиеся силы, чтобы не дать ногам подкоситься.

— Для тебя есть новое задание, арбитр, — сообщила инквизитор Доун. Танкуил посмотрел в ее сторону. Женщина средних лет с резкими чертами лица и высоким лбом. Ни малейшего намека на мягкость. — Свободный город Чад запросил арбитра, чтобы допросить предполагаемого опасного еретика, взятого под стражу.

— Инквизиция не имеет власти в свободных городах, — сказал Танкуил; его разум отчаянно силился переварить события сегодняшнего дня.

— Они готовы даровать агенту Инквизиции временные полномочия для того, чтобы допросить пленника.

Танкуил кивнул:

— То есть вы посылаете меня в Дикие Земли.

— Именно, — подтвердил инквизитор Джайни. — Ты отправляешься немедленно. Завтра на рассвете уходит бот, тебе надлежит быть на нем, арбитр Даркхарт.

Танкуил поклонился снова, пытаясь придумать остроумный ответ. Ничего толкового на ум не пришло.

— Разумеется. С вашего позволения.

— Ступай. — Последнее слово, конечно же, осталось за великим инквизитором.

Танкуил развернулся и на ватных ногах поспешил убраться из зала. Сейчас было бы очень кстати завалиться в ближайший темный уголок и просто полежать, истекая потом. Но вместо этого он шел вперед, к койке в бараке, надеясь, что его усталые ноги помнят дорогу, тогда как мозг работал на своей волне.

Из сегодняшнего отчета перед Советом Танкуил вынес одну очень важную вещь. Нечто, чего он сам раньше никогда не знал и теперь гадал, кто еще мог быть в это посвящен. В механизме принуждения есть лазейки. Объект может избавиться от него, выдав лишь часть правды.

Такого ужасного шума Джеззет слышать еще не доводилось. Мечи, копья, молоты, топоры — все это било по деревянным щитам, причем одновременно. Казалось, их тысячи. И факелы повсюду, куда ни кинь взгляд.

Прямо перед кромкой леса, аккурат за пределами дальности выстрела из лука, через одинаковые промежутки осаждающие разожгли череду больших костров, и Джез видела, как вокруг них двигаются фигуры. Солнце давным-давно скрылось за горизонтом, но в небе стояла яркая полная луна, и ее света вполне хватало, чтобы залить все пространство между фортом и лесом. Какая-никакая, но все же надежда для солдат Эйрика.

Несколько часов подряд Джез слышала в лесу стук топоров, но теперь все стихло. Без сомнений, все необходимые лестницы и тараны уже построены. Единственное, чего сейчас ждали враги, — приказа к атаке. По-хорошему, то, что они еще не пошли на приступ, настораживало Джез — если только вражеский командир не хотел нагнать страху на солдат в форте и вынудить их сдаться. Коли так, с Джеззет это отлично работало.

Шум мечей, бьющихся о щиты, затих, и одинокая фигура на коне выдвинулась вперед, к главным воротам форта, высоко держа в руке белый флаг — сигнал к переговорам.

«Сначала — разговоры, потом — убийства».

Только вот Джез сомневалась, что Эйрик из тех людей, что любят чесать языками.

Расталкивая солдат, она прокладывала себе путь по укреплениям ближе к главным воротам, где развернется основное сражение, ближе к Эйрику. Не сказать, что ей очень хотелось там находиться, но нужно было во что бы то ни стало сохранить ему жизнь.

«Ну, или можно просто затеряться среди шлюх, а потом вытрахать себе путь наружу, Джез», — горькая и совсем не прельщающая мысль.

— Хей, Эйрик!

Стоило только Джеззет услышать этот голос из-под стен, как душа ушла в пятки. Голос женский, но одновременно очень сильный и… мужественный. «Спрятаться среди шлюх больше не кажется плохой идеей, да, Джез?»

— Пришла посмотреть на мой маленький форт, Констанция? — выкрикнул с укреплений Эйрик.

Джез видела, что командующий, с которым она разделила постель, расплылся в ухмылке от уха до уха. Сама она укрылась за стеной и молила о чуде всех известных ей богов, чьи имена приходили на ум.

— Что-то ты не особо гостеприимен, Эйрик. Как насчет открыть ворота и впустить меня как доброго гостя?

— Увы, но сейчас у нас полно шлюх, Констанция. Тебе места не найдется.

— О да, я вижу. Три сотни шлюх, как доложили мои разведчики. Хоть кто-нибудь из них знает, как правильно держать меч?

«О, эти подтрунивания командиров перед битвой… Как прелюдия без продолжения».

— Одна так точно. — Эйрик скалился, словно волк. — Со мной тут твоя давняя подружка. Уверен, ты помнишь Джеззет Вель’юрн.

«Зачем, Эйрик? Зачем?»

Тишина. Казалось, она длилась целую вечность, прежде чем наконец раздался ответ:

— Где? Покажись, тварь.

Джеззет горько вздохнула. Как же ей хотелось, чтобы Эйрик не говорил Констанции о ней… И вдруг Джез поняла, что взгляды всех людей на укреплениях устремились на нее. Прятаться больше не выйдет.

Она поднялась и легонько махнула рукой в сторону фигуры внизу. «Дурацкий жест. Словно машешь старому другу». Лошадь Констанции нервно топталась на месте, чувствуя гнев хозяйки. Женщина-командир ничуть не изменилась — такая же крупная, как большинство мужчин, она почти не уступала Эйрику ни в росте, ни в мускулатуре. Натренированное тело воительницы обтягивал алый кольчужный доспех, а ее длинные, неопределенного цвета волосы были собраны в хвост. Бледно-багровый шрам пересекал левый глаз, упираясь прямо в линию волос.

— Как твой глаз, Констанция?

— Не так хорошо, как раньше, Джез, но все еще помнит твое сучье лицо.

Ничего удивительного — последним, что видел этот глаз, был кончик меча Джеззет.

— Могло быть хуже! — выкрикнула Джез. — Вспомни лицо своей милашки. Как там ее звали?

— Катерина, — подсказал Эйрик, и его улыбка стала еще шире.

— Точно, — продолжала Джез. — Совсем забыла. Кем она была тебе, Констанция? Сестрой, любовницей или всем сразу?

Если бы взглядом можно было убивать, то сердце Джеззет уже взорвалось бы в груди. Но в жизни такого не бывает, и сейчас девушка, стоя за стеной на высоте тридцати футов, чувствовала себя достаточно храбро, чтобы открыто плевать в лицо вражеской военачальнице. Для полноты картины она улыбнулась так мило, как только смогла.

— Все еще раздвигаешь ноги перед каждым мужиком в Диких Землях, а, Джез?

Мощные, словно высеченные из камня челюсти Констанции были напряжены, а тугие мышцы вздулись буграми. Джеззет всегда удавалось мастерски выводить Констанцию из себя, даже до того, как она убила сестру военачальницы.

— Лишь перед одним зараз. — Джез кивнула в сторону Эйрика. — А что, хочется попробовать самой? Неужто ты наконец отрастила себе член, под стать своей сестренке?

Эйрик взорвался смехом, да таким задорным, что солдаты присоединились к нему, даже несмотря на огромный численный перевес со стороны выстроившихся у кромки леса врагов.

— Дамы, — начал было он, — наблюдать за вами — одно удовольствие, и я верю…

— Сдавайся, Эйрик. Свяжи эту сучку, как она того заслуживает, и отдай мне — тогда я позволю тебе и твоим людям уйти, — прервала его Констанция.

Эйрик замолчал и перевел взгляд на Джеззет. Сама девушка изо всех сил старалась не показать одолевающего ее страха. Попади она в руки Констанции — и ее последние дни будут наполнены болью и унижениями.