Я сидела, не понимая.

— Одри, любой ребенок, который появится у меня, унаследует столько денег, что мое состояние на этом фоне будет выглядеть, как деньги на мелкие расходы. Семья моей матери владела угольными шахтами. У них в портфеле было ценных бумаг выше крыши. Моя мама, ее братья и сестры получили часть этих денег, а также Тод и я, а еще наши кузены. Но право перехода траста предоставляет деньги для следующего поколения, которое и унаследует состав траста.

— Это что? — спросила я.

— Состав — это означает основную часть траста.

— Так она думала, будто я знала об этом? — спросила я. — Она думала, что из-за этого я встречаюсь с тобой? Что я могу забеременеть и заиметь ребенка - супер-мультимиллионера?

Я очень разозлилась на Миссис Престон и на ее опухшее химически обновленное лицо.

— Я не знаю, о чем она думает, — сказал Джеймс. — Но она очень четко обозначила свою позицию, когда я еще был ребенком. Я должен заиметь детей только от «правильного» человека. Той, которая имеет подходящее происхождение, а не от какой-то там студентки факультета графического дизайна из Нью-Хемпшира, чей отец владел обувным магазином на главной улице.

«Или настоящего гребанного эскорта», — подумала я, но ничего не сказала.

— Она хочет, чтобы мои дети имели родословную, — продолжил он. — Так что ты не плоха для присутствия на свадьбе, но не подходишь для того, чтобы стать матерью ее внуков. Поэтому она только хотела узнать, какую цель ты преследуешь на будущее.

— Что бы она сделала, если бы я сказала, что это и было моей целью? — спросила я.

— Что-нибудь да сделала бы. В этом я уверен, — сказал он мрачно.

— Как насчет Иви? — спросила я, и странная смесь зависти и грусти обрушилась на меня. — Она одобрена?

— К сожалению, Иви одобрена, — сказал Джеймс. — Ее семья богата, и они из Уэллсли. Они из длинного списка богачей из Уэллсли.

— И ее кузины — все инвестиционные банкиры, вышедшие замуж за инвестиционных банкиров, — сказала я.

— Что-то в этом роде, — произнес он, и снова уставился в окно.

Это история оказалась для меня большим сюрпризом, нежели я ожидала. Теперь, когда я знала правду, я удивилась сама себе, что у меня моментально иссякла всякая надежда, за которую я так цеплялась. Не только я была недостаточно хороша именно для Джеймса, я, действительно была недостаточно хороша для всего. Таким образом, ничего нельзя было исправить, ничего бы нельзя было пропустить или скрыть.

Я нежно взяла его лицо в свои руки и повернула его лицом к себе.

— Я надеюсь, что когда-нибудь ты встретишь нужную девушку, — сказала я ему, и именно эти слова я чувствовала необходимым произнести ему. Позже я буду проливать горькие слезы по этому поводу из-за того, что я никогда не смогу стать для него нужной девушкой. Тем не менее, я готова подписаться под каждым своим словом.

— Та девушка, которая будет хорошей мамой и хорошей женой, которую одобрила бы твоя мать, что сделало бы твою жизнь проще, потому что это — причина страха твоей матери. Она смогла бы мило потрепать щечку.

Джеймс улыбнулся мне, но его улыбка была печальной.

— Когда-нибудь я смог бы, наверное, дать моей матери потрепать щечку, но что касается остального, этого никогда не случится, — сказал он.

— Откуда ты знаешь? — спросила я, и убрала руки от его лица.

— Просто знаю, — сказал Джеймс мрачно, и снова отвернулся.

Джеймс 

Мы вернулись в квартиру, и Одри отправилась переодеваться. Я налил себе выпить и ругался про себя, находясь в гостиной и глядя на город, раскинувшийся внизу, гадая, во что, черт возьми, я ввязался.

После того, как я проснулся утром, держа ее за руку, я запаниковал. Быстро одевшись, я рванул из квартиры до того, как она бы проснулась. Мне нужно было побыть одному. Я схватил большую порцию черного кофе и решил пойти прогуляться.

Я остановился, поняв, что нахожусь в парке «Коммонс», где мы гуляли вчера. Солнце только-только начинало всходить над горизонтом. Я шел через парк, как будто спешил на встречу, потому что обычно я всегда мчался на встречи. Наконец, я сдался и уселся на скамейку около пруда, глядя на пустующие водные велосипеды, пришвартованные у берега и покрытые утренней росой.

Мне нужно было подумать обо всем, но все, о чем я мог думать — только о ней. Прижатой ко мне на игре прошлой ночью. Смеющейся и пьющей пиво. Крепко спящей в футболке прямо рядом со мной, но все еще такой недосягаемой.

Я был таким,… таким больным на всю голову.

Сейчас я думал о том, что лучше бы я ее трахнул, когда у меня была возможность. Тогда, возможно, она никогда бы не общалась со мной, никогда бы не забралась бы мне под кожу. Тогда бы она стала просто безликой подстилкой, которую я трахнул, и смог бы забыть о ней.

Но, о, нет. Я так пытался сохранить контроль, а сейчас все летело черт знает куда.

У меня имелись чувства к моему эскорту. Настоящие. Чувства.

Я хотел дать себе пощечину, но, на самом деле, я не был уверен, что мне бы это помогло.

Я пошел на примерку, и остальную часть дня провел на автопилоте, пытаясь, по крайней мере, быть полуприятным и не испортить глупую свадьбу Тода. Я рассказал ему о водных велосипедах и об игре «Рэд Сокс», пытаясь убедить его в моих взаимоотношениях с Одри, в которые он и так поверил. Но мне и не нужно было играть на публику. Все было по-настоящему, и он уже верил в это. Он кивнул и улыбнулся, когда я рассказал ему о том, как провел свой день.

— Она действительно славная девушка, — сказал Тод.

Она была действительно славной девушкой. Только так случилось, что она была моим эскортом.

То, что она рассказала мне о разговоре с моей матерью, закрутило в спираль ярость, бушующую внутри меня, а я должен оставаться спокойным и контролировать свои эмоции. Ради Одри.

Я также должен держать внутри себя свои чувства к ней. Также ради нее.

Сам себе я сказал, что сегодня вечером надо просто пройти через ужин и выдержать еще парочку ближайших мероприятий. У нас в эти выходные была запланирована репетиция ужина и свадьба, после этого должна состояться поездка, но я бы не забегал так далеко вперед. Пока еще нет. Я собирался делать шаг за шагом, и старался не заморачиваться над тем, что должно происходить дальше.

— Куда мы идем сегодня вечером? — спросила меня Одри, выбив меня из моей задумчивости, в которой я укорял сам себя. Я не слышал, как она подошла.

Ресторан называется «Ministry», расположен в Бэк-Бей, очень модное место. И очень переоцененное, — отчитался я.

— Прекрасно, — сказала она. — Что мне надеть, чтобы выглядеть достойно в очень модном и очень переоцененном ресторане, расположенном в Бэк-Бей? Я имею в виду, когда надо притворится, что я — настоящая персона.

Я посмотрел на нее и улыбнулся, так как ничего не мог с собой поделать. Я хотел быть холодным, как айсберг, но она была здесь, подобно солнцу, плавя всю мою твердую решимость.

— Что-нибудь сексуальное и черное, — сказал я, мгновенно пожалев об этом.

Она кивнула, принимая мою игру.

— Я поняла, босс.

— Ты хотела бы выпить немного вина прежде, чем пойдешь собираться? — спросил я. — У нас есть еще час.

Она пошла на кухню и села на табурет. Я заметил, что она успела сменить свой наряд на легинсы и футболку, в которой спала ночью.

— Я никогда не откажусь от вина. Особенно, от твоего вина, Джеймс. Оно прекрасно, — сказала она одобрительно. — Обычно я пью вино из таких больших бутылей. Или из коробок.

Я вздрогнул.

— Обещай мне, что ты никогда не вернешься к распитию такого вина, — произнес я, и она подняла брови в изумлении. Конечно, она собиралась, когда вернется, снова пить это дерьмо.

— Пообещай мне одну вещь, — сказала она.

— Что, — пробормотал я, глядя на нее с подозрением, наливая нам обоим изрядную порцию вина в бокалы.