Лили

Харт?

У меня отпадает челюсть. Люди вокруг нас начинают вздыхать, охать и ахать. Что, черт возьми, происходит? Все это выглядит настолько нереальным, что я почти не верю своим глазам. Я кошусь на Джека, который широко улыбается мне. Группа начинает пантомиму, изображая биение сердца в своем собственном неповторимом стиле. Затем они откуда-то выуживают бутылку шампанского Kristal и с помпой открывают, наливая в два высоких бокала, которые тоже взялись из ниоткуда. Один вручается мне. Совершенно ошеломленная, я молча беру и поворачиваюсь в сторону Джека, у меня совершенно пустая голова.

— Выйдешь? — тихо спрашивает Джек.

— Это был твой запрос, как хай-роллера? — шепчу я.

— Часть, еще не все закончено.

Моя голова явно отказывается мыслить трезво, выпитые коктейли сделали меня заторможенной. И потом все произошло так быстро. Не знаю, что бы я сделала в других обстоятельствах, но в настоящий момент у меня нет времени на размышления или глубокие раздумья, так, как передо мной разыгрывается самая прекрасная вещь, которую когда-либо кто-либо делал для меня. Это самый романтичный и, безусловно, самый драматичный момент в моей жизни. И все эти собравшиеся люди ждут, когда я скажу «да».

И я ловлю себя на мысли, что непроизвольно шепчу:

— Да. Да, выйду.

С торжествующей улыбкой он надевает кольцо мне на палец, оно идеально подходит, толпа начинает аплодировать и кричать поздравления.

— Пойдем, — говорит он, и мы выходим к бассейну, который превратился в волшебный мир чудес, заполненный цветами, воздушными шарами и фонариками, и здесь же стоит алтарь и священник.

— Что за черт? — люди хлопают в ладоши, смеются и подбадривают нас.

— Готова стать моей женой сейчас?

— Сейчас? — пищу я. — Уже почти полночь.

— Ну и что, почему бы и нет? Это Лас-Вегас, место, где сбываются мечты, и брачные церемонии идут все двадцать четыре часа.

Я вдруг вспоминаю Миллса, и что он скажет на это. Дерьмо. Какого хрена я делаю? Это явно не входит в ту часть плана. Я ощущаю, как по позвоночнику проходит холодок от беспокойства. Мне хочется сказать: «Нам следует подождать, все слишком быстро», — но я не могу. Он создал вокруг такую сказку, и все на меня смотрят со смесью зависти и благоговения, поэтому поднимаю на него глаза.

Теплый порыв ветра колышет его волосы, как будто он прошелся по ним пальцами. Он смотрит сверху-вниз на меня с отчаянием и напряженьем. Я уставилась на него полностью загипнотизированная. Он настолько великолепен, словно вышел из яркого цветного сна. Я самая счастливая девчонка, находящаяся здесь.

Я открываю рот, и слова сами выходят из меня:

— Да, я выйду за тебя замуж.

* * * 

С улыбкой священник объявляет:

— Вы можете поцеловать свою невесту.

Как будто во сне я смотрю, как Джек придвигается ко мне ближе, сверкая глазами и торжествуя. Подзадоривая меня? Подзадоривая меня в чем? Я чувствую, как его губы опускаются на мои, все мысли тут же исчезают. Ноги подгибаются. Я замужем. Я замужем за Джеком Иденом, и я стою здесь без своих родителей и бабушки. Острое чувство вины пронзает меня.

Какого черта я наделала?

Но все вокруг кричат от восторга, кругом шум и суета. Появляются откуда-то фотограф и видео оператор. Персонал отеля поздравляет нас, разрезая торжественно торт. Я кладу небольшой кусочек в рот, он такой мягкий, но я до конца не распробовала его, похоже сладкий.

Джек тянет меня за руку и тащит за собой в лифт. Я смотрю на него снизу-вверх, все еще слегка ошеломленная, не в силах поверить в то, что я замужем. Мы только что поженились. В лифте у меня нет сил поднять на него глаза, поэтому разглядываю свое кольцо. Вау! Я замужем. Я на самом деле, реально замужем. И росток счастья дотрагивается до моего сердца.

Целоваться мы начинаем прямо в лифте, из которого он вытаскивает меня, и мы, спотыкаясь, не отрывая губ друг от друга, двигаемся к нашей двери. Вдруг он подхватывает меня на руки.

— Что ты делаешь?

— Переношу тебя через порог.

Я смеюсь. Кто бы мог подумать, что я снова смогу стать такой беззаботной и счастливой? Он проносит меня мимо затемненного фойе и опускает на пол в гостиной с алыми стенами.

— Покажите мне, миссис Иден, что надето у тебя под платьем.

Я вдруг начинаю стесняться и закусываю губу. Он толкает меня в середину комнаты и плюхается на черный диван, откинувшись на спинку, широко расставив ноги, в совершенно расслабленной позе, желая наблюдать за шоу.

Я расстегиваю застежку на высоком вороте и тяну вниз молнию. Платье шелестит и переливается, пока падает вниз на пол, я остаюсь в нижнем белье, поясе, чулках и на высоких шпильках. Перешагиваю через платье и медленно наклоняюсь к нему, стоя перед ним с разведенными ногами. Он медленно проходится взглядом по моему телу.

— Повернись и покажи мне свою задницу, — приказывает он.

Его глаза пьяные от голода, я разворачиваюсь и вызывающе выставляю свою попу, оглядываюсь на него и замечаю, что его взгляд останавливается на моей промежности, прикрытой бледно-голубой тонкой полоской стрингов между моими половыми губами. Не отрывая от меня глаз, он снимает пиджак и вытаскивает рубашку из брюк.

Я завожу за спину руки, расстегиваю лифчик, медленно облизывая нижнюю губу. Я знаю, что это должно просто свести его с ума.

— Дальше, — бормочет он, расстегивая рубашку.

Я снимаю лифчик.

— Господи, ты настолько чертовски сексуальна, — его зрачки расширяются и становятся огромными.

— Что ты хочешь следующим? — спрашиваю я с придыханием, изображая голос бимбо.

— Эту полоску, прилипшую к твоей киски.

Я смеюсь от головокружения.

Выражение его лица не меняется. Он смотрит, словно заколдованный на меня. Я раньше задавалась вопросом на что похоже, когда ты с кем-то, кто заставляет почувствовать тебя необходимой, такой желанной, такой особенной. Теперь я знаю, но при этом совсем не знаю, что принесет мне будущее. Но я могу никогда не получить этот момент, который так далек от меня.

Я снимаю стринги, держу в руке, позорно для себя подношу их к носу.

Он с шумом выдыхает, перешагивает через брюки и боксеры, делает шаг ко мне и проводит по моим изгибам вдоль ягодиц, у меня начинает слегка гореть кожа от его прикосновений.

— Такая стройная, — бормочет он, как-то тепло и уютно. Затем нагибается и проводит своим бархатным языком, медленно и дразняще по моим складкам. — И сладкая, как грех, — шепчет он. Он поднимается, его язык проводит дорожку к моему уха, сосет мочку, легко зажимая зубами и вдруг кусает. Мой желудок сжимается в узел, и я не могу сдержать стона.

Он хватает меня за талию и крутит вокруг, и я встречаюсь с его обожающим взглядом. Я скольжу руками к нему за шею и призывно прижимаюсь телом к его выпирающей эрекции. Я испытываю полное отчаяние, желая потереться своей грудью о его горячую грудь, покрытую темными волосами, и почувствовать его влажный рот на своих сосках. Я хочу, чтобы его руки раскрыли мне бедра и его напряженный огромный член раздвинул мои опухшие складки плоти.

Но он не делает ничего похожего.

Вместо этого, он тянет меня в сторону стены, состоящей из окон от пола до потолка. Мои ладони опускаются на холодную поверхность стекла, и я вижу панораму города, сверкающую неоновыми огнями, окруженного километрами темной пустыни со всех сторон. Я чувствую, как он притягивает, наклоняя мои бедра к нему, и жестко входит в меня. И я, наблюдая за своим отражением в окне, с открытым ртом, испуганно выдыхаю.

— Тебе нравится грубо?

— Да.

Он сильно толкается опять.

— Так?

— Да, — удивляюсь сама себе.

Я чувствую, как он раздвигает мои ягодицы и впечатывается в меня так сильно и глубоко, что я непроизвольно дергаюсь, словно кукла-марионетка. Я поднимаю глаза вверх, через пелену замечаю звезды, раскинувшиеся как драгоценные камни на мягкой черноте ночного неба. И вдруг появляется совершенно отчетливая мысль: «Все, что мне необходимо — это просто быть его. Такой. Навсегда».