— Честь и хвала вам, доктор, — сказал я растроганно.

— А вот этого как раз мне и не надо. Я могу уделить вам двадцать минут, мистер Феллоуз. Что вас интересует?

Когда в ресторане я придумывал легенду, то ничуть не сомневался, что он примет ее.

— Как я уже объяснял вам по телефону, я пишу роман. Ситуация такая: мужчина по имени Доус обладает силой гипноза. Он работает в ночном клубе. Как-то в клуб приходит компания молодых людей, чтобы повеселиться. С ними была девушка. Назовем ее Мери. Подстрекаемая друзьями, Мери разрешает загипнотизировать себя и выполняет в этом состоянии разные приказы Доуса. Девушка понравилась гипнотизеру, и он решает соблазнить ее. Не буду обременять вас многочисленными деталями, доктор, скажу только, что Доус узнает, где живет Мери, приходит к ней и щелчком двух пальцев вводит ее в транс. В этом состоянии он ею овладевает. Проснувшись на следующее утро, она ничего не помнит из того, что с нею случилось. Доус же часто посещает ее и каждый раз, вводя ее в транс, овладевает ею. Она даже не подозревает, что с нею происходит. Таково в основном, содержание романа. Теперь я хотел бы узнать, возможно ли то, что я вам рассказал?

Старые черные глаза внимательно изучали меня.

— Видите ли, мистер Феллоуз, откровенно говоря, мысль эта не нова. Ситуация, которую вы здесь обрисовали, случилась еще в восемнадцатом веке с одной французской графиней, которая была изнасилована под гипнозом одним из учеников Калиостро, который был величайшим магом.

Я почувствовал, как кровь отхлынула от моего лица.

— Значит, такое может случиться?

— Вполне.

— Но, доктор, я слышал, что ни одного человека нельзя заставить делать под гипнозом того, что ему противно, чего он не хочет. Если это верно, то ни одну женщину нельзя изнасиловать без ее на то желания под влиянием гипноза.

— В большинстве случаев это так, мистер Феллоуз, но не во всех случаях. Многое все же зависит от силы гипнотизера и объекта. Здесь есть много индивидуального. У одних большая сила сопротивления, у других сила сопротивления меньше. Говорят, например, что Распутин тоже обладал этой совратительной силой, и наверняка Калиостро тоже.

Теперь я уже чувствовал себя так отвратительно, что поторопился поскорее закончить беседу.

— Еще один вопрос, доктор. Если Мери покинет город, сможет ли Доус оказывать на нее свое влияние? Имеет ли значение расстояние?

— Опять же, все это будет зависеть от его силы. Если она значительна, то, даже покинув страну, она будет испытывать его влияние.

— И это научно обосновано?

— Все факты, мистер Феллоуз, которые я вам изложил, научно обоснованы. У меня есть ряд пациентов, которые давно переехали в другие места. И я до сих пор с ними поддерживаю связь. Они мне пишут или звонят по телефону, и я часто снимаю их беспокойство и разного рода отклонения гипнозом.

Все, что рассказал мне доктор, подтверждало слова Вал. Мною овладело отчаяние.

— Но как же все-таки Мери сможет избавиться от влияния Доуса? Для меня это важно знать, чтобы связать воедино канву романа.

— Это невозможно, мистер Феллоуз. Вы создали ситуацию, в которой увязли. Гипноз в руках дилетантов очень спасен и разрушителен. Ваша героиня будет находиться под влиянием Доуса до тех пор, пока он сам не захочет освободить ее или вплоть до его смерти.

— Ну а если она попадет к специалисту, подобному вам? В этом случае можно противодействовать влиянию Доуса?

Он покачал головой.

— Боюсь, что нет. Да этого и не следует делать. Лично я бы не стал. Это нереально. Контрвлияние, направленное на объект гипноза, привело бы лишь к серьезному нарушению ее умственной деятельности, а может быть, и к полному ее разрушению. Это очень опасная попытка. Она могла бы оказаться роковой.

Я вынул носовой платок и вытер вспотевшее лицо.

— Итак, единственным решением было бы убедить Доуса отпустить ее?

— Да, или неожиданная смерть гипнотизера. Есть такая книга «Трильби»…

— Я знаю ее. Там Свенгали умирает, и Трильби, освобождаясь от его влияния, теряет голос.

— Совершенно верно, мистер Феллоуз.

— Мне бы очень не хотелось так решать конфликт в моей книге.

Он приподнял свои старые плечи и взглянул на часы.

— Ну что же. Если его нельзя убедить отпустить жертву, тогда пусть он погибнет, ну, скажем, в автомобильной катастрофе или как-нибудь еще. Не сомневаюсь, что у вас хватит на это фантазии, мистер Феллоуз, раз вы сумели создать такую феерическую ситуацию. — Он улыбнулся. — Если это детектив, то героиня могла бы и сама его убить, узнав обо всем.

Итак, доктор Раппак, предположим, что мы еще не закончили нашего разговора, хотя я уже и заплатил вам за визит пятьдесят долларов, распрощался с вами и уехал, преследуемый любопытными и недоверчивыми взглядами наших детей.

Я выбрал уединенное местечко на побережье, где и остановил свою машину. Здесь нас могут подслушать только молчаливые кипарисы и пальмы. Прежде всего благодарю вас за консультацию, доктор. Вы сказали, что берете с пациентов двадцать пять центов за визит. Похвальная умеренность. Тем более, вам нечего жалеть потерянного времени, своими пятьюдесятью долларами я возместил многих из ваших детей. Вы подтвердили то, что во мне вызревало, а теперь окончательно созрело. Есть только одно решение для спасения Вал, и оно совпадает с ее словами:

«ПОКА ОН ЖИВ, Я НИКОГДА НЕ ОСВОБОЖУСЬ ОТ ЕГО ВЛИЯНИЯ».

Теперь я убежден, что она может освободиться от пут Видаля только после его смерти. Если посмотреть на него, то трудно себе представить, что он может скоро умереть собственной смертью.

Он в самом расцвете сил, полон энергии, не курит, не пьет, очень следит за собой и тем не менее только его смерть спасет Вал. Вы сами сказали, доктор:

«ЕСЛИ ЭТО ДЕТЕКТИВ, ТО ГЕРОИНЯ МОГЛА БЫ И САМА УБИТЬ ЕГО, УЗНАВ ОБО ВСЕМ».

Горячий ветер врывался через открытое окно машины, но я похолодел от этой мысли.

Намек очень ценный, доктор, но неверный… скажем, не совсем верный. Ценный потому, что я никогда серьезно не помышлял об убийстве. Чтобы объяснить вам, что ваше допущение о возможности убийства Видаля его собственной женой неверно, я должен признаться вам, что значит для меня Вал. Вал значит для меня больше, чем жизнь. И это не громкая фраза — это действительность, реальность.

Я не прекращал любить Вал все эти шесть лет. Убийство — вещь рискованная, и я не позволю, чтобы она брала его на себя. Я должен ей помочь. Я возьму весь риск на себя.

Но смогу ли я совершить убийство?

Прежде чем ответить на этот вопрос, давайте повнимательней взглянем еще раз на Видаля, доктор Раппак, Я не верю ни в каких дьяволов. Но если они существуют, то Видаль может быть одним из них. Вал, во всяком случае, в этом уверена. Человек, который может насиловать женщину, предварительно загипнотизировав ее, который разрушает ее психику, подрывая тем самым здоровье, доводит до отчаяния, использует какие-то мистические приемы, вроде щелчка пальцами, вызывающие припадки и полные провалы памяти, — если и не сам дьявол, то, по меньшей мере, с дьявольским складом ума. Вы можете мне возразить, что таких людей немало и что это дело полиции и суда разбираться с ними.

Ко я, конечно, не пойду в полицию, и вы это прекрасно понимаете. Вы знаете не хуже меня, что полиция не примет всерьез всего этого, увидев в моем поступке лишь проснувшуюся зависть к могущественному и преуспевающему магнату.

Я еще, правда, не ответил на ваш вопрос: способен ли я убить Видаля? Откровенно говоря, сидя здесь в своей машине под пальмами, обдуваемый приятным ветерком, глядя на отдаленные огни Парадиз-Сити, я чувствую, что эта мысль не бросает меня в дрожь. Возможно потому, что это пока всего лишь мысль. Теперь я твердо уверен в том, что убийство Видаля не только единственное решение проблемы, но и правильное. Убив его, мы с Вал наконец разорвали бы цепи, которыми он сковал ее шесть лет тому назад.