- Для чего? – Змей удивился. Удивление в голосе не казалось поддельным.

- Ну, мой дохловатый боа-констриктор, все очень просто. Неужели ты считаешь, что вся новая работа для тебя теперь будет состоять из стрельбы, скачек, поездок на бибиках с отбиванием нападений всяких мутантов? Если ты полагаешь такое, то стоит сразу понять свои ошибки, вьюнош. Все будет, стрельба, поножовщина и перегрызание зубами вражьего горла. Но сначала, прежде чем добраться до кого-то, кого надо будет сожрать, переварить и выплюнуть, придется много говорить, спрашивать и врать. Понимаешь?

- Ну, так… - Змей недоверчиво хмыкнул. – Я полагал, что будет немного по-другому. Вроде как нажать, к ногтю и зубы выбить. Или деньги.

- Куда без этого? – Бирюк заговорил совсем бодро, видно полностью проснувшись. – Златовласка, помнишь, как нам пришлось покупать доверие господина городского советника Яшмового в том городке, как его…

- Сложно забыть. – Семерка поднесла к губам кружку. – Фу, черт, холодный уже. Енот, дай мне свой плащ, что ли… прохладно. Д-а-а, тогда мы с тобой немало серебра вбухали, помню. Что поделаешь, везде коррупция, взятки и многосемейные чиновники. Или это, черт, многодетные семьи чиновников, точно. Приходится, ребятишки, очень часто помогать государственным людям, даже если ищешь какого-нибудь подлого негодяя. Жадность, господа мужчины, жадность и коррупция когда-нибудь погубят нас полностью.

- М-да. – Енот почесал затылок. – Как страшно жить, одним словом. Так что там с жареной собакой-то?

- А, да. – Бирюк хохотнул. – Чу, что это там, в поле? Не, показалось? Так. Змей, ты чего спрыгиваешь с рассказа, ну-ка, принимайся, давай за грустную повесть о жареном кабысдохе, проклятии старых трактов.

- У-у-у-о-о-о-у! – протянула Семерка. – Кгхм… ну, как-то так она должна выть, треклятая дворняга.

- Да не томите вы душу. – Енот покачал головой. – Давай, Змей, жги правду матку о страшном проклятии и всем прилагающемся антураже.

- Неверие, чудовищный гибрид из паровой молотилки и шестиствольного авиационного пулемета, порождается исключительно невежеством. – Бирюк прикурил и спрятал сигарету в кулаке. – Существование жареной собаки никем не опровергнуто, так что не стоит недооценивать этого милого представителя местного фольклора. Усек, Фома неверующий? Софистика, сынок, штука такая, супротив нее не попрешь.

- Так мне говорить или как? – поинтересовался Змей. – В принципе надо ли оно Еноту?

- А как же еще? – Бирюк удивился. – Не собираетесь же вы, молодые люди, работать где-то за Итилем или Камнем? Нет, там нам частенько приходилось бывать, не даст мне соврать наша красавица, но эта территория, дорогой мой юный полоз, пока Альянс. И как же не знать народных суеверий и милых добрых баек на ночь, со всякими интересностями вроде Гуляющего трупа или Ямщика Душегуба? Нет, никак нельзя настоящему хэдхантеру не знать таких важных вещей. Тем более что явно никто из нас четверых спать не собирается. Хотя это выйдет нам боком поутру. Ну да чего не сделаешь за ради бойкой и пытливой молодежи. Да, милая?

- Каэшн… - Семерка все-таки допила свой холодный кофе. Темнота делала женщину другой, не как привык ее видеть Енот. Длинные светлые волосы, собранные в косу, Семерка распустила. И сейчас, сидя на жесткой попоне, расчесывала их. В лунном свете вся ее жесткость и острота спрятались, убежали куда-то, уступив место обычной женской красоте. Вот в такую Семерку, чей точеный профиль заставил чуть участиться пульс Енота, он мог бы и влюбиться. Наверное. – Все для них, как же иначе. И, Змей, в конце концов, прекращай увиливать и начинай рассказ.

Еноту уже стало очень интересно услышать про непонятную ему подпечённую животину, так что он приготовился слушать.

- Это пес, самый обычный караванный хунд, который погиб вместе с хозяином. – Змей прокашлялся. – Если верить слухам, а верить им чаще всего вредно, караван шел с Катая.

- Не, не! – возмутился Бирюк. – Ты ври, тигровый питон, да не завирайся. Шел караван с Эмирата. Вез тамошних женщин на продажу. И пес был как раз с одной из тех красоток, бежал за ней с самой Испагани.

- Ой, Бирюк! – Семерка оторвалась от своих длинных прядей. – Сам-то чего обманываешь? Караван тот, Енот, двигался откуда-то из Сибири. И вез вовсе даже меха, а никак не женщин. Это у Бирюка от воздержания такое, везде ему сиськи мерещатся.

- В общем, шел себе караван. – Змей продолжил. – При караване приблудился пес. Ничем такой не примечательный собач, в меру лохматый, в меру крепкий, лаял там, на волков кидался. Когда тех не особо много было, еду отрабатывал. То есть, если вдуматься, ничто не предвещало беды. И тут…

- Внезапно! – Бирюк откусил кусок от оставшегося суслика. – Не-не, ври дальфе, не мефаю.

- Неожиданно, я бы сказал. – Змей продолжал все так же спокойно. – Действительно странно, неожиданно на караван напали степняки. Самые, что ни на есть стандартные степные выродки мутанты.

- Я вот чего только не понимаю, мужчины. – Семерка снова принялась заплетать волосы в косу. – Их раньше что, столько же по Степи околачивалось, или что? Неужели нельзя было передавить клан за кланом, натравив друг на друга? Вроде бы есть на что купить самых сильных и вперед, аля-улю гони гусей, потрошат степняки друг друга. Не понимаю и все тут.

- Ох, златовласка, а это все от того, что ты еще возрастом не вышла и не улавливаешь всяких тонкостей тогдашней политики.

- Да уж, куда мне глупой бабенке до таких умных мужских вещей. Нос не дорос, типа так, что ли?

- Ну, не совсем так, конечно. – Бирюк встал, разминая затекшие видно ноги. – Молода ты просто, дорогая моя, всего делов-то. Ты же знать не знаешь, что здесь творилось лет двадцать назад, бегала, небось, кур по двору гоняла?

- Не гоняла, – голос женщины стал таким ровным и спокойным, что у Енота неожиданно по спине пробежали мурашки. – Но это роли не играет.

- Тем более. Альянс тогда только сколачивался, народа гибла такая уйма, что мама не горюй. На словах – союз, по делу – вражда. Только и успевали, что найти предлог для войны. Вроде вот только смогли более менее жить начать, и то, столько вражья вокруг было. То Парма на Челябу, то Стерля на Екатерининск. Резали друг друга, как могли… - Бирюк явно осуждающе покачал головой. – Идиоты всегда найдут что делить, что и сказать.

- А ты сам-то не воевал тогда, Бирюк? Вроде как раз, призывной возраст, не? – Семерка шомполом ворошила угли. Совершенно бесцельно и не смотря вокруг. – Кого убивал ты, дружище? Сам-то явно навострился душегубничать не в гарнизоне каком-то.

- Э-э, подружевна, вон оно чего… - бородач повернулся к ней. – И у тебя нет никого, и пропали именно тогда?

- Это не играет никакой роли, Бирюк. – Семерка упрямо дернула головой в сторону. – Так на чьей стороне воевал ты?

- Наемник я, сестренка, – бородач не шелохнулся. – И воевал за того, кто платил. Плевать мне тогда было – кто, где и за что. Отрабатывал серебро, вот и все.

Енот тихо вздохнул. Нельзя сказать, что прожаренную собаку ему было бы интереснее слушать, но второй раз за ночь в воздухе неожиданно запахло еще не пролитой кровью. А этого ему не хотелось.

- Хорошо. – Семерка сгорбилась, продолжая тыкать железякой в остывшие и рассыпавшиеся в золу угли. – Все потом. Так что там со степняками?

- Потом, так потом. – Бирюк поменял позицию, чуть отойдя и повернувшись в сторону уже начавшего светлеть неба. Послышалось ли Еноту, или на самом деле еле слышно застежка кобуры бородача задела о замок? – Степняки… нет худа без добра, одним словом. Как раз тогда эти сукины дети начали постоянно нападать на Фронтир и все деревеньки с хуторами вдоль него. Ну, кому же захотелось бы остаться без еды? Без лошадей и волов, которых в армии становилось все больше? Всю нямку дают крестьяне с фермерами, а их тут режут как цыплят. Вот тогда война потихоньку начала затихать. Нас перекидывали на границу, в помощь КВБ, а потом так вообще убрали к чертям собачьим. Мой отряд ушел в сторону Итиля и Средних земель, я пошел с ним. Сюда вернулся лет десять назад. А тут уже все стало куда серьезнее и жестче. Вот и подался в охотники за головами.