- Извинения прошу, – мутант смотрел под ноги. – И за брата тоже.

- Молодец, – повторил Бирюк. – Пошел на хер отсюда. И дерьмо родственное тоже забери.

Он проводил взглядом мутанта, утащившего брата в сторону узкой щели, где хранился всякий хлам.

- Вот уроды. Дорогая, ты как?

- Хорошо. – Семерка села на узкой откидывающейся и грязной лежанке.

- Давай я тебе рану осмотрю.

- Ой, иди ты, а? Мне Змей поменял повязку часа три назад. Как там наши лошадки?

- Вот и заботься после этого о ней. Эх, старость не радость, девушки совершенно не любят. Раньше, помнится, в очередь выстраивались, чтобы я им там помог, хоть даже по мелочи…. Лошадки? Да бегут себе, что им будет? Скоро доберемся, темнеть уже начало. А там их поставим отдохнуть. Хорошо бы мастерскую там найти, техосмотр устроить. Я что-то даже считать не стал, сколько мы верст нарезали.

А ведь действительно… Енот прикинул и удивился. На одних только киберконях они проделали практически весь путь и даже уложились в отведенное время. Не иначе, как Семерка вела их по каким-то странным и нехоженым путям, давшим лишнее время.

- Змей снаружи? – Поинтересовалась женщина. Настолько спокойным голосом, что Енот сразу понял – тогда, в бункере КОНа, все было странной и нелепой ошибкой. И эта красивая женщина больше никогда не окажется в его руках.

- Точно. – Бирюк с усмешкой посмотрел на чуть поменявшегося во взгляде Енота. – Сел в наблюдательный скворечник, сидит, красоты разглядывает.

- Помоги мне, – она показала рукой на один из своих баулов. – Енот, дай мне его, пожалуйста.

Он отвернулся, когда женщина снимала разодранную сорочку и бюстгальтер. Спать она легла в ней и одних высоких теплых чулках. Только когда она попросила, подошел помочь с затягиванием ремней ее хитрого корсета. Енот старался не дотрагиваться до открытой кожи на запястьях и шее, почему-то стесняясь ее. Женщина посмотрела на него со странной благодарностью, но ничего не сказала. Хотя он и так почти догадался обо всем. Мысль подтвердилась очень быстро.

Когда Семерка достала из сумки широченные брюки с карманами по бокам, явно от военной формы, все стало ясно. Поверх плотно намотанного по бедру бинта вряд ли можно одеть что-то другое. И куда собралась женщина, стало ясно достаточно скоро, когда она медленно, прикусив губу, двинулась к лестнице, ведущей наружу, а точнее – на крышу этого дивного передвижного средства.

- Может не стоит? – поинтересовался Бирюк, прикуривая еще одну. – Пожалей себя, подруга.

Семерка не ответила, и Енот подошел ей помочь. Подсадил, придержал за талию, когда она открывала люк. Мыслей положить ладони на ее крепкий зад даже не пришли в голову.

- Так, дорогие гостюшки. – Горностай посмотрел на исчезающую наверху Семерку. – Прощения, значит, прошу за моих ухарей. Что-то они у меня сглупили, хорошо хоть живые остались.

- Второй тоже цел? – Поинтересовался Енот.

- А куда он денется. Так, отлежится, не привыкать ему. Мне Михакк разъяснил, что да к чему, все вроде понятно. Как приедем в Иркуем, постараюсь помочь, чем смогу. Может вам и не придется снова стрелять. А вы, как я понимаю, тоже хэдхантеры, чистые?

- Почему тоже? – Снова поинтересовался Енот. Бирюк молчал, попыхивая и склабясь в углу.

- Да брось, чистый. – Горностай хихикнул. Получалось оно у него мерзко, под стать внешности. – Я ж говорю, что знаком с Семеркой, знаю, чем она занимается. И одобряю выбор Михакка, что и говорить. Э-э-э… Бирюк?

- Что? – Бородач оторвался от своего любимого занятия и потушил сигарету о каблук.

- А не поможете ли вы мне, как разберетесь с проблемой Михакка?

- Двойная ставка.

- Почему?

- Потому что города Иркуема и тебя, Горностай, как бы нет. А если кто узнает, что Бирюк работает на что-то несуществующее, то это многим покажется странным. А если кто-то узнает, что странность родом из города, про который разве что шепчутся по темным углам, то за мной придут из КВБ. Даже так… две с половиной ставки.

Горностай потоптался на месте, покрутил толстыми пальцами.

- А я согласен.

- Хорошо. – Бирюк покопался в мешке, достал банку с тушенкой. – А расскажи мне, Горностай, кто такая ее светлость?

- Ее светлость? – мутант сел на освободившуюся лежанку. – Оно тебе надо, ты уверен?

- Не то слово, как уверен. – Бирюк ножом достал большой пласт мяса.

- Хорошо, раз уж ты едешь в Иркуем, почему тебе не рассказать про его хозяйку. – Горностай почесал торчащее ухо. Шляпу он так и не снял. – Ее светлость Алая королева. Полноправная хозяйка Иркуема и окрестностей, наш светоч и все такое. Редкостная злобная стерва, которую я боюсь как огня. Таскаю ей всякую хрень со всех Пустошей, постоянно рискуя головой, и боюсь. Мне страшно каждый раз, когда она вызывает меня к себе. У меня, чистый, трясутся поджилки, когда слышу ее голос. А он у нее такой, что сразу понимаешь, что после нее такой сладкой и горячей женщины у тебя никогда не будет. Но от этого хочется ее еще больше.

- Надо же… - Бирюк протянул наполовину полную банку Еноту. – То есть прямо медовая такая вся, сладкая, аж облизать всю хочется?

- Да…. И страшная. У меня был друг, ну, как друг… так. Он ухаживал за ее сворой, а свора у нее очень большая. Холил и лелеял каждую псину, даже помесей, что оставались, если ее светлость решала не убивать щенков. Знал каждого по голосу, блядь. И один раз притащил кашу, не подержав ее положенное время, чтобы остыла. А она зашла проведать своих песиков, своих лапочек. Я ж тогда был с ней, потащила вниз, та мне приказы раздавала, что да как ей доставить. Меха она любит до страсти как, жуть просто.

- И что случилось? – Бирюк зевнул.

- Изволила проверить кашку своим, мать его, собственным пальчиком. Обожглась, ясное дело. Другу выпустили кишки, приколотили к столбу гвоздем и спустили на него овчарок.

- О как…

Горностай помолчал.

- Гвоздем, сука, к столбу. Он на него даже полез, и вниз упал.

- Соболезную, что еще сказать.

- Ай, брось, – мутант отмахнулся. – Он та еще гнида был, так, к слову пришлось. Я вам, чистые, советую, как на духу: не попадайтесь ей на глаза. А то мало ли… не любит она вас.

- Сильно не любит? – Енот посмотрел в банку. Нет, все выскреб.

- Да весьма. Обычно в выходной, не говоря про праздник какой, на площади любят с вашим братом развлекаться. Ну, опять же, как, не всех туда тащат. Пограничников, еще каких военных. Крестьян редко, те в рабы сходу попадают, если их в плен ведут. А вот фермеров некоторых, тех, что сами себе баре, запросто туда же.

- И что с ними там делают? – поинтересовался Бирюк. – Заставляют петь и танцевать с отрезанными ушами и носами в руках? Приколачивают гвоздями к столбу?

- Да чего только там не делают… - Горностай снова почесался. Енот про себя уже решил обязательно постирать одежду и найти какую-нибудь дрянь от вшей. – Хотя, хер знает, может это лучше Лабиринта, м-да. Но что-то не особо хочется про это говорить. Может про дело лучше, э?

- А смысл? – Бирюк пожал плечами. – Меньше знаешь, легче спишь.

- Тоже верно, – мутант встал, для разнообразия почесав лодыжку. – Так это, после, как все сделаете, поговорим, значит?

- Обязательно поговорим. – Бирюк кивнул.

Когда Горностай прошел в кабину, бородач подманил к себе Енота и кивнул ему в ту сторону. А потом пальцем показал наверх, покрутив что-то в воздухе, на манер ключа, открывающего дверь.

Енот непонимающе поднял брови, покосился в сторону их вещей и не увидел той самой переметной сумки. То есть сейчас наверху Змей все-таки передавал тот самый единственный шифрованный короткий сигнал, предупреждающий отряд. Вот оно как, значит.

Задача, казавшаяся еще вчера вечером такой далекой, становилась ощутимой и близкой. По спине поневоле побежали мурашки. Что ожидало их впереди?

Енот дождался момента, когда Бирюк пошел к Михакку и Горностаю. Отодвинул лючок на стене, вглядываясь в сумерки. Громоздкая и кажущаяся неповоротливой махина знай себе, пылила по степи, не обращая внимания на выбоины и прочие помехи. Снаружи пусть и не мелькало от скорости, но ехал транспорт вполне себе быстро.