И вообще, мне здесь ужасно скучно. Кто только придумал этот дурацкий Эксперимент? В конце концов, мне уже семнадцать лет, и я хочу веселиться, а не конопатить пазы на этом вонючем Котловане! Правда, здесь я ежедневно вижу Валерика. Он такой серьёзный, положительный. И зовут как – «Валерьян Валери». Звучит! Но Баграт мне всё равно нравится больше, хотя он и в экспедиции.
А Танька-то, Танька! Воспитательша, «цирлих-манирлих», а как окрутила Олежека! Я всё видела – и как они гуляли за Котлованом, и как целовались, и потом… Стерва бесстыжая, а ещё ревела два дня, как корова! А потом – прыг к нему на остров! Ну и пусть! Всё равно мне теперь Баграт нравится. Мой Баграт – самый-самый-самый лучший! Он обаятельный…»
МЕМУАРЫ ВАЛЕРЬЯНА
«28 марта. С самого начала мне не нравилась эта затея с Котами. Баграт бегал туда-сюда, горячился, а мне не до того было – приходил с Котлована измотанный, как собака, и на Советах клевал носом. В достопамятную ночь «малого дворцового переворота» я машинально удерживал Маляна от рукопашной с Голубевым, но ничем путным так и не разродился. А потом сидел и тупо гадал: как получилось, что наш Самодержец с его бестолковой манией величия неожиданно оказался прав? И что последует за выведением обоих драчунов из Совета? Лозунг «Вся власть Совету» временно снимается с повестки дня? Ладно, разберёмся…
Коты в отсутствие Голубева совсем распоясались. Собственно, ничего конкретного – но какой-то блеск у них в зрачках появляется, когда вышагивают по Периметру с оружием. Нехороший такой блеск… Благо, есть мой стройбат. На крайний случай, конечно. Полторы сотни орлов с топорами и ломами в руках что-нибудь да значат…
Кажется, я начинаю уставать. Вчера обматерил двух мальчиков на подсобке. Ни за что обматерил. Вика посочувствовала. Дожил.
3 апреля. Эта липкая ядовито-зелёная мерзость никогда не кончится. Третьи сутки мы продираемся сквозь сайву. Хорошо хоть, натолкнулись на речушку и теперь шлёпаем вдоль берега. Если расчёт правилен, речушка просто обязана вывести нас к хиппистским холмам. Симпатичная такая речушка, метров десять в ширину. Я окрестил ее «Че».
Сопровождающие экспедицию охотники шумно плетутся сзади, изнывая от мошкары и выражаясь по адресу Самодержца. Эта сволочь и правда, могла бы выделить ГАЗик! Здесь он всё-таки нужнее, чем на Периметре. Инга идет рядом – маленькая, гибкая, молчаливая. Интересно, как она ухитряется сохранять свой доморощенный аристократизм в уродливой, не по росту здоровенной штормовке и вихляющихся бахилах?
Если верить данным Первой экспедиции, колония хиппи примерно в пяти километрах отсюда. Плюс-минус. Но Первая экспедиция шла по побережью… Собственно, это была даже не экспедиция – так, варварский рейд обалдевших от новизны окружающего пространства Следопытов.
О какой вообще «экспедиции» может идти речь, если они не составили даже более-менее приличной карты побережья? Это сейчас у нас имеется специалист – Инга, как-никак, имеет за плечами три курса института геодезии и аэрофотосъемки, и с кроками и прочими абрисами работает вполне убедительно. Кажется, этим карандашным наброскам, которые она по ночам, при свете летучей мыши, переносит на карту, есть какое-то другое название, сугубо профессиональное – но я пока не вникаю, некогда…
Наши горе-первопроходцы прошли немного вдоль гряды дюн, сунулись в сайву, потыкались слепо вправо-влево, и натолкнулись на трёх голеньких волосатиков, после чего дали дёру. Свободная любовь их, видите ли, смутила! Девственники хреновы…»
Над головой садануло тяжёлым низким свистом и следом сразу же хлёстко, как пастушеский кнут, грохнула трёхлинейка. Инга, коротко вскрикнув, метнулась к нему, нелепо прижалась всем маленьким вздрагивающим телом. Оттолкнув девчонку, Валерьян рванул с плеча автомат и от бедра всадил очередь в это неправдоподобное, жуткое, синюшно-багровое шевелящееся месиво. Он жал на спуск, абсолютно не отдавая себе отчёта в происходящем, не желая верить увиденному.
Стрельба прекратилась как-то сразу. За спиной, опустив разряженные арбалеты, хрипло дышали перепуганные охотнички. У ног тихо всхлипывала Инга. Она сидела на корточках, и в её сухих стеклянных зрачках плескалось безумие. Там, всего в каких-то пятнадцати метрах раскачивались на корявой ветке три нагих синюшных тела. Двое мужчин и женщина. Содранный выстрелами местный гнус снова начал облеплять их… тела закручивались против часовой стрелки, и в этом размеренном вращении было что-то жутко живое. Между сосками у женщины чернела толстая арбалетная стрела.
ПРАВДА О ХИППИ
«Хочу внести ряд уточнений. Прежде всего: ныне существующая секта т.н. «хипарей», пропагандирующая обряд обрезания, фаллические культы, половые извращения и пр., не имеет ничего общего с движением хиппи в их исходном, так сказать, «старо-земном» варианте. Там движение хиппи строилось на основе полной естественности, как в половых отношениях, так и в социальных. Говорить о «социуме» в отношении колонии хиппи несколько нелепо, т.к. они представляли собой странную общность, единственным стержнем которой была полнейшая, почти абсурдная в нынешнем понимании, свобода каждой конкретной личности.
Глубоко укоренившийся в их психологии тезис о том, что за свободу секса необходимо бороться, привёл, в конечном счете, к тем плачевным последствиям, которые известны теперь каждому студенту. Первый Координатор просто вынужден был прибегнуть к жёстким мерам, невзирая на имевшиеся в Совете разногласия. По ряду причин личного характера я не считаю возможным обрисовывать свою позицию по данному вопросу – но дальнейшие события подтвердили правоту Координатора. Моя экспедиция застала колонию хиппи на стадии окончательной деградации. В условиях полнейшего отсутствия каких-либо сдерживающих факторов, её обитатели в первые же дни уничтожили все запасы алкоголя и медицинских наркотических средств. К сожалению, они быстро обнаружили галлюциногенные свойства листьев т.н. «черного балдежника», длительное жевание которых приводит к образованию злокачественных опухолей слизистой рта и пищевода. Употребление этого сильнейшего, не имеющего «земных» аналогов наркотического средства отбросило большинство обитателей колонии за грань полного разрушения личности. Собственно, это были уже не люди – начисто потерявшие волю и способность ориентироваться в окружающем мире; они сутками валялись на земле, приходя в движение лишь для того, чтобы совокупиться с ближайшей партнершей или партнером. Листья балдёжника обладали сильнейшим побочным возбуждающим эффектом, и интенсивность совокуплений для каждого составляла в среднем 15—17 раз в сутки, что, при полном отсутствии правильного питания, быстро приводило к естественному истощению организма.
Большая часть продовольственных запасов колонии была уничтожена пожаром во время одной из оргий. Полуфашистская группа так называемых «панков», волей Эксперимента оказавшаяся в колонии, захватила оставшееся продовольствие и предприняла попытку тотальным террором восстановить подобие рабовладельческого общества. Полуживотная обитателей вполне этому апатия способствовала…»