Если между нами окажется океан, то происходящее станет окончательно невыносимым.

Он пытается дозвониться до меня, но я не беру трубку. Я настроился избегать его до тех пор, пока… пока что? Я не знаю. Пока не смогу думать о нем без боли в груди, наверное. Но боль не проходит.

Случилось нечто, из-за чего мне, похоже, придется увидеться с ним раньше, чем я рассчитывал. Мне становится плохо от одной только мысли об этом. Я боюсь, что он будет сильным, а я, как всегда, окажусь слаб. Я ненавижу себя за это.

Дело в том, сладость, что это нечто может стать нашим выходом. Я ничего не подстраивал. Оно случилось само, и это счастливое совпадение может спасти нас. Если только и он это поймет.

***

Я нашел работу. Место начального уровня в крупной бухгалтерской фирме с зарплатой вдвое ниже, чем раньше. Там меня окружали одни трудоголики – все минимум лет на десять младше меня. Я наблюдал за тем, как они, расталкивая друг друга локтями, дерутся за симпатии боссов, как работают сверхурочно, хотя за переработку им никто не платил. Они были точно такими, каким в свое время был я, и вели себя так же абсурдно.

У меня была перспективная должность, но я быстро сделал открытие, что напрочь утратил интерес к продвижению вверх. На нижних ступеньках карьерной лестницы от меня много не требовалось, и я с радостью уступил дорогу молодым. Мне больше не нужно было ездить в командировки. Я продал квартиру в Вегасе и был счастлив наконец-таки сбыть ее с рук. Мой сотовый больше не трезвонил без перерыва. Впервые за много лет я стал работать ровно сорок часов в неделю и каждый вечер возвращался домой. В пять часов, на выходе из офиса, я выбрасывал работу из головы и не вспоминал о ней до восьми утра следующего дня. Все это дарило неописуемое ощущение свободы.

Через три недели, в субботу, у меня зазвонил телефон.

Это было неожиданно. После того, как я потерял работу, а Коул ушел, мне практически никто не звонил. Но настоящий шок я испытал, когда взглянул на экран и увидел, кто это.

Я даже не сразу смог поднять трубку. Мое сердце подпрыгнуло к горлу, ладони вспотели. Голова закружилась под наплывом мыслей о том, почему он может звонить. Чтобы вернуться? Я заклинал небеса, чтобы это действительно оказалось так, хотя знал, что не стоит тешить себя пустыми надеждами.

– Да? – в конце концов ответил я.

Секунду он молчал, потом произнес:

– Это я. – Его голос был странным, словно он хотел, но не мог использовать свой обычный насмешливый тон.

– Я знаю.

Сражаясь со слезами, я замолчал. Мне столько всего хотелось сказать ему. Я соскучился. Я люблю тебя. Ты дома? Пожалуйста, вернись. Я не знал, откуда начать.

– Я так рад, что ты позвонил, – в итоге вымолвил я, и мой голос дрогнул. Молчание. Я подумал, что он отключился, но, проверив экран, увидел, что звонок все еще был активным. – Коул? – И тогда у него перехватило дыхание. Он или плакал, или всеми силами старался сдержаться.

– Я не понимаю, – сказал он сдавленным шепотом, – почему это должно быть так тяжело.

И после этих слов мое сражение со слезами оказалось проиграно.

– Мне тоже тяжело, Коул. Боже, я так по тебе скучаю.

Он сделал неровный вздох, и я, несмотря на разделявшее нас расстояние, почувствовал, как он жест за жестом окружает себя броней. Насмешливый взгляд, выпяченное бедро, пряди волос, упавшие на глаза. Когда он заговорил, я не удивился, услышав, что в его речь пробралась прежняя модуляция.

– Прелесть, скажи, получится у тебя уделить мне пару минут?

Мое сердце пропустило удар.

– Конечно. Ты вернулся?

Пожалуйста, пусть он ответит «да».

– Совсем ненадолго.

– Хочешь зайти? – Пожалуйста, можно мне еще раз обнять его.

– Это не очень хорошая идея.

– Коул, я не могу… – Я не могу без тебя. Вот, что я собирался сказать, но он перебил меня.

– У тебя есть время встретиться? В два часа, в кофейне около твоего дома?

– Конечно, – сказал я растерянно. Почему именно там?

– Спасибо. Тогда до скорого.

В кофейню, где, кроме персонала, никого не оказалось, я пришел первым. Я сделал за нас обоих заказ, и в момент, когда мне передавали чашки, зашел Коул. Снова увидеть его было все равно, что получить пощечину. Два горячих напитка в руках – только они удержали меня от того, чтобы не кинуться к нему и не стиснуть в объятьях. И еще его явное желание сохранить между нами дистанцию. Он не поднимал головы. Упавшая на лицо челка скрывала от меня выражение его глаз.

– Чай? – Я протянул ему чашку, и он почти улыбнулся.

Почти.

– Спасибо.

Мы сели за столик, но ни один из нас и не притронулся к купленным мной напиткам. Я неотрывно смотрел на него, словно мог впитать в себя его образ. Словно это каким-то чудом могло облегчить, а не усилить боль. Я пытался уловить, что он чувствует. Понять, разбито ли его сердце, как разбито мое. Он не смотрел на меня, упорно удерживая взгляд на столе.

– Коул, – наконец произнес я. – Мне тебя не хватает. – Я потянулся было через стол к его пальцам, но он их отдернул.

– Не надо, – сказал он, и мое сердце сжалось. Он сделал глубокий вдох. – Это не личный визит, прелесть. А исключительно деловой.

До меня едва ли дошел смысл его слов. Мне было больно, что он вновь отталкивал меня, хотя мы столько не виделись, и думать о чем-то еще я просто не мог.

– Я не понимаю.

Новый глубокий вдох. По-прежнему на меня не глядя, он сцепил руки в замок. Наверное, чтобы скрыть сотрясающую его дрожь, но я все равно расслышал ее в его голосе.

– Я хочу предложить тебе работу.

– Работу? – глупо переспросил я.

– У меня есть бухгалтер. Честер. – Он умолк и впервые посмотрел на меня. Не в глаза, а мельком, сквозь завесу волос, но я успел уловить в его взгляде искорку юмора вместе с отчаянным желанием казаться небрежным. – Вообще его зовут Уоррен Честерфилд, а имени Честер он на дух не переносит.

– Потому ты и зовешь его так.

Будто не услышав меня, он продолжил:

– Прелесть, ты знаешь, что у меня есть деньги, и, наверное, не сильно удивишься, если я скажу, что не уделяю им никакого внимания. У меня есть много счетов. Сколько точно, если честно, не знаю. У меня есть стокброкер. Или стокброкеры. Я регулярно жертвую деньги различным благотворительным организациям. У меня, как тебе известно, есть несколько домов, и в каждом из них – по меньшей мере один человек обслуги. Вся эта недвижимость, кроме той, что в Финиксе, периодически сдается в аренду, что, полагаю, приносит мне какой-то небольшой доход. И, разумеется, мне приходится содержать свою мать. – Он ненадолго прервался. Я молчал, зная, что он еще не закончил. – Всем этим занимался Честер с тех пор… в общем, еще с тех пор, как деньги даже не перешли ко мне. Я живу своей жизнью, трачу, сколько мне нужно, делаю, что хочу, а Честер ставит меня в известность, если возникают какие-то затруднения.

Он снова умолк, и тогда я спросил:

– Какое отношение это имеет ко мне?

– Три недели назад Честер сообщил о своем решении выйти на пенсию. С тех пор он безжалостно достает меня просьбами выбрать ему замену. – Он замолчал, а когда заговорил снова, его голос был совсем тих. – Я позвонил тебе как только собрался с духом.

– Ты что, предлагаешь мне работу?

– Я вроде только что все объяснил, прелесть, нет?

– Как это отразится на нас? – спросил я.

После долгой паузы он, по-прежнему не глядя на меня, тихо ответил:

– Никак. – Меня словно пнули в живот. – Это просто работа. И ничего больше.

– Но почему именно я? Когда ты волен выбирать из миллиона бухгалтеров…

И тогда он впервые за все время отбросил с лица челку и встретил мой взгляд.

– Потому что я доверяю тебе, Джон. – Услышав из его уст свое имя, я чуть было не сорвался. Мои глаза закрылись, и мне пришлось сконцентрировался, чтобы просто дышать. – На такой должности меня легко обокрасть, а ты этого делать не станешь. Вот и все.