И. Смирнов, гвардии подполковник запаса ПОСЛЕ ПРОРЫВА

Замкнув кольцо блокады вокруг Ленинграда, фашисты создали на подступах к городу сильно укрепленную полосу обороны с глубоко эшелонированной и разветвленной системой бронированных дотов. На каждый километр фронта враг имел до 22 огневых точек, каждый квадратный метр площади реки Невы простреливался с 10–12 различных направлений. Бои по прорыву блокады показали, что для взламывания столь сильной обороны врага требуется не только тяжелая ствольная артиллерия, но и реактивная артиллерия большой мощности.

В нашей стране к этому времени были созданы тяжелые фугасные реактивные снаряды М-20 и М-30 и специальные рамные пусковые установки к ним. Еще в период подготовки к прорыву блокады Ленинграда начала формироваться 6-я тяжеломинометная бригада. В ее состав были включены 523, 524, 525, 575, 577 и 578-й отдельные гвардейские минометные дивизионы М-30. Первый был сформирован под Москвой и в сентябре 1942 года переправлен на баржах через Ладогу в осажденный Ленинград.

Управление, штаб и службы бригады были сформированы из моряков, ранее проходивших службу на кораблях Балтийского флота, участвовавших в боях на Невском «пятачке». Материальная часть бригады укомплектовывалась автомобилями ЗИС-З и ГАЗ-АА, у некоторых дивизионов были машины американского производства — «форды» и «шевроле». Командиром бригады назначили полковника Андрея Михайловича Лобанова. До этого он командовал в Крыму 8-м гвардейским минометным полком. Начальником политотдела бригады стал подполковник М. М. Федоров, начальником штаба — подполковник И. С. Белов, помощником начальника штаба — капитан П. В. Требушенко.

Первый боевой порядок бригада заняла по правому берегу Невы, на север от Невской Дубровки. Здесь были заблаговременно подготовлены огневые позиции.

Я прибыл в бригаду в конце декабря 1942 года, после окончания 1-го Московского Краснознаменного минометно-артиллерийского училища имени Красина, которое тогда находилось на Урале, в городе Миассе. Вместе с другими выпускниками училища по Дороге жизни, проложенной через Ладогу, мы попали в Ленинград и оказались на Фонтанке, 90, где тогда помещался штаб артиллерии фронта. Со мной был мой друг младший лейтенант Илья Коваленко, с которым я до училища вместе воевал тоже в составе ГМЧ на Северо-Западном фронте. Коваленко начинал кадровую службу в Кронштадте комендором, затем его направили в Морской отдельный гвардейский минометный дивизион, с которым он оказался весной 1942 года на реке Ловати под Старой Руссой.

В Ленинград я попал впервые, но много о нем читал и слышал, поэтому очень хотелось ближе узнать этот героический город. По праву старожила Коваленко знакомил нас, своих однокурсников, с городом. Был морозный, туманный день. Meтроном монотонно отсчитывал секунды. Мы спешили, так как завтра с утра должны были отправиться в часть, под Токсово. Город, хотя и блокадный, был очень красив. Мы побывали на Дворцовой площади, на Невском проспекте, добрались к Смольному. При этом несколько раз попадали в район обстрела.

На следующий день я прибыл в 523-й отдельный гвардейский минометный дивизион, которым тогда командовал капитан Черниевский. Меня назначили заместителем командира батареи. Так в 19 лет я встал в ряды защитников Ленинграда и с этого дня считаю себя ленинградцем.

Когда я начал знакомиться с личным составом батареи, то прежде всего обратил внимание на то, что бойцы здесь были из Сибири, с Урала, с Волги, словом, со всех концов страны. Встречались москвичи, немало было и ленинградцев. Так, электротехник батареи гвардии лейтенант Л. В. Дубровицкая оказалась ленинградской спортсменкой, воспитанницей института имени Лесгафта.

В те дни, после прорыва блокады Ленинграда, гитлеровцы всеми силами стремились восстановить разорванное кольцо вокруг города. Чтобы сорвать планы врага, в феврале 1943 года Военный совет фронта принял решение нанести удар из района Колпина на Красный Бор — Тосно соединениями 55-й армии. К 1 февраля бригада сосредоточилась в поселке Рыбацкое для обеспечения боевых действий 55-й армии на рубеже Красный Бор — Ям-Ижора — Чернышеве.

На участке Красного Бора противник держал оборону силами 250-й «Голубой дивизии» испанцев. Используя особенности местности, в том числе узкие овраги между железными дорогами, враг сумел создать очень сильно укрепленную полосу. Подступы к переднему краю и Колпину хорошо им просматривались.

Здесь, в непосредственной близости от Колпина, вдоль железной дороги Ленинград — Москва, дивизионы нашей бригады и приступили к подготовке огневых позиций. Условия для этого были исключительно трудны. Местность голая, простреливаемая. На машинах в позиционный район не проехать, а на вооружении у нас находились тяжелые рамные пусковые установки М-30. Из-за их небольшой дальности стрельбы (не более 2800 метров) подготовка к выполнению боевого задания проводилась прямо под носом у противника. На занятие огневых позиций и подготовку к залпу отводилось всего двое суток. Работать приходилось только ночью. На огневые позиции — на расстояние более 1000 м — гвардейцам пришлось на руках перенести 288 пусковых установок, 1152 снаряда, вес каждого с ящиком составлял 95 кг. И все это делалось под непрерывным артиллерийским, минометным, пулеметным огнем.

В ночь с 9 на 10 февраля 1943 года на тщательно замаскированных огневых позициях оставались только командиры батарей, младшие электротехники и по 2–3 человека из расчетов. Остальной личный состав был укрыт в каменном здании школы.

Утром началась артиллерийская подготовка. Мы дали залп, но во 2-й батарее, которой командовал лейтенант Владимир Скотников, в рамах остались снаряды. Тогда по приказу комбата группа управления выскочила из окопа и бросилась к оставшимся снарядам, чтобы выпустить и их. Комбат Скотников наблюдал, как электрики, руководимые младшим лейтенантом Степановым, выпускают по одному снаряду. В это время недалеко от Скотникова разорвалась мина, и осколок ударил его в грудь. Его отправили в госпиталь, а мне пришлось принять командование над батареей. С нею я и прошел от Невы до Одера.

После артиллерийской подготовки наша пехота в яростном рукопашном бою выбила противника с занимаемых позиций, овладела высотами и частью населенного пункта Красный Бор. Вскоре враг был отброшен и от Колпина.

В ходе боя командование 55-й армии произвело перегруппировку с целью развития дальнейшего успеха в направлении Тосна. В связи с этим подразделения нашей бригады заняли новые огневые позиции, теперь уже под Красным Бором. Проезд на автомобилях сюда возможен был только по железнодорожным насыпям. А они были все изрыты траншеями, искорежены воронками. Кроме того, некоторые участки пути были заминированы. Пришлось строить новую дорогу. Строительство длилось две ночи и велось под непрерывным артиллерийским, минометным и пулеметным огнем.

На третью ночь подразделения бригады заняли боевой порядок на скатах высот и в оврагах под Красным Бором. Наши огневые позиции подвергались непрерывному обстрелу противником, связь часто рвалась, выходили из строя электропровода пуска.

Бойцы моей батареи разместились в землянке, доставшейся от испанцев из «Голубой дивизии». Она была с выходом в сторону противника. Едва мы ее заняли, как на нашу огневую позицию обрушился шквал вражеского огня. Все вокруг гудело. Несколько реактивных снарядов сорвалось с наших рам. Это произошло в тот момент, когда рядом с ящиком снарядов разорвался немецкий снаряд. Горячим осколком пробило ракетную часть, в результате чего воспламенился пороховой заряд и снаряды, самопроизвольно срываясь с направляющей ящика, начинали быстро скользить по земле с ревом и пламенем, ежесекундно меняя направление при встрече с кочками и другими неровностями и взрываясь. Отдельные снаряды устремлялись ввысь, точно с трамплина. Этот огневой налет нас кое-чему научил. В дальнейшем мы вворачивали взрыватели в головную часть и снимали колпачки непосредственно перед залпом по специальным командам: «Ввернуть взрыватели!» и «Снять колпачки!». За колпачки отвечал командир группы. Он сдавал их по счету командиру батареи в доказательство того, что снаряды были выпущены приведенными в окончательно снаряженный вид.

Весь февраль и первую половину марта подразделения нашей бригады находились на огневых позициях под Красным Бором, обеспечивая наступательные действия стрелковых частей. В марте от каждого дивизиона были выделены «кочующие батареи». Это было новое в тактике ведения огня ГМЧ для систем тяжелого калибра. Мне пришлось командовать одной из них, производить пуски отдельными снарядами, залпы отдельными установками, а также и батарейные залпы по строгому графику, разработанному штабом бригады и согласованному с нашей пехотой. В те дни приходилось встречаться и обмениваться опытом с командирами других «кочующих батарей»: лейтенантом В. А. Красных, лейтенантом H. А. Чашиным.

Пробовали мы стрелять и снарядами М-28. Эти снаряды и легкие металлические пусковые рамы к ним изготовлялись тогда в осажденном Ленинграде. Дальность стрельбы этих 280-миллиметровых снарядов была всего 1,1–1,5 км (с различными баллистическими данными). Головная часть снаряда заливалась взрывчатым веществом, чувствительным к детонации, особенно при минусовой температуре воздуха. Огневые позиции приходилось занимать в боевых порядках самых передовых стрелковых подразделений с таким расчетом, чтобы огневой удар наносить в глубину обороны противника. Это было весьма рискованно, так как неприятель стремился всячески засечь наши позиции и постоянно обстреливал их из всех видов оружия.