Затем боль стала невыносимой и он потерял сознание.

Когда он снова пришел в чувство, голова его покоилась на ее коленях и в открытый рот текла вода из фляги. Голова все еще мерзко болела и, пытаясь выяснить причину такой боли, он обнаружил на голове повязку.

Вся правая ветвь его рогов отсутствовала начисто.

— Должно быть, это Медведь сорвал, — объяснила Мэри. — Я издали услыхала шум схватки. Слышала, как ревел медведь и как кричал ты. Я старалась бежать как можно быстрее, хотя и была напугана.

— Если бы не ты, — прошептал Питер, — я бы умер.

— Наверное, — промолвила она, как нечто само собой разумеющееся. — Ты жутко истекал кровью из раны на голове, у основания сорванного рога. Я оторвала часть своей юбки и остановила кровотечение.

Горячие слезы закапали на лицо Стэгга.

— Теперь, когда все позади, сказал он, — можешь плакать сколько захочешь. Но я рад, что ты так смела.

Я бы не посмел тебя упрекнуть, даже если бы ты убежала отсюда.

— Я бы не смогла убежать, — продолжала всхлипывать Мэри, — Я… Я, кажется, люблю тебя. Разумеется, и любого другого не бросила бы умирать в одиночку. Кроме того, я испугалась, что останусь одна.

— Я не ослышался? — спросил Питер. — Не понимаю, как такая девушка может любить подобное чудовище. Но если от этого тебе лучше, а не хуже, то, признаюсь, я тебя люблю тоже — хотя раньше это проявлялось несколько иначе.

Он притронулся к поврежденной части основания рогов и поморщился.

— Может быть… от этого мое влечение наполовину уменьшится?

— Не знаю. Хорошо было бы. Только… мне кажется, если у тебя совсем удалить рога, ты умрешь от потрясения.

— Мне тоже кажется. А может быть, жрица солгала. Возможно, смерть наступит при полном удалении рогов. Ведь пока что у меня еще остались костное основание и один рог, который действует.

— Лучше бы ты перестал думать об этом, — посоветовала она. — Как ты считаешь, тебе можно есть? Я приготовила немного медвежатины.

— Слушай, это от меня такой запах? — спросил он, потянув воздух ноздрями. Затем увидел мертвую тушу медведя. — Сколько времени я был без сознания?

— Весь день, всю ночь и часть утра. А о дыме можешь не беспокоиться. Я знаю, как надо разводить небольшой костер без дыма.

— Кажется, я поправляюсь быстро. У рогов очень сильная заживляющая способность. Я даже не удивлюсь, если отрастет оторванный рог.

— Буду молиться, чтобы этого не произошло. — сказала она и сняла с деревянного вертела два куска медвежатины. В одно мгновенье он проглотил и их, и полбуханки хлеба.

— Мне, похоже, становится лучше, — признался Питер. — Я вдруг стал таким голодным, что мог бы проглотить всего медведя.

Эти слова, сейчас произнесенные со смехом, он вспомнил через два дня, ибо к тому времени он на самом деле съел медведя. От медвежьей туши ничего не осталось, кроме шкуры, костей и внутренностей. Даже мозги были поджарены и съедены.

Он был готов двинуться в путь. Мэри сняла повязку с раны, обнажив чистый заживший шрам точно над костным основанием рогов.

— По крайней мере, рог не собирается отрастать, — заметил Стэгг и, глядя в сторону девушки, добавил. — Мы там же, где и раньше, когда я решил от тебя убежать. Я снова начинаю ощущать то же самое влечение.

— Это означает, что нам снова придется расстаться? — по гону ее трудно было разобрать, хочет ли она, чтобы он ушел, или нет.

— Я о многом передумал, пока выздоравливал, — сказал Питер. — Первое, о чем я подумал, это то, что когда пантс-эльфы вели нас в Хай-Квин, я чувствовал ощутимое уменьшение влечения. Причиной тому, кажется, было недоедание. Предлагаю не разлучаться, а перейти на жесткую диету. Я буду есть ровно столько, сколько нужно для того, чтобы идти дальше, но недостаточно, чтобы возбуждать это… это желание. Будет трудно, но у меня хватит сил терпеть.

— Просто замечательно, — воскликнула Мэри, затем покраснела и нерешительно произнесла. — Мы должны еще кое-что сделать. Я должна избавиться от этого пояса… Нет, нет, вовсе не для того, о чем ты, может быть, думаешь. Он меня сводит с ума. Все время так натирает кожу и впивается в тело, что я едва дышу.

— Как только мы доберемся до территории Ди-Си и найдем какую-нибудь ферму, — сказал он, — я украду напильник. Тогда мы и освободимся от этой дьявольской выдумки.

— Ладно, только не вздумай превратно истолковать мои побуждения, — предупредила Мэри.

Он поднял мешок, и они пустились в путь. Пояс существенно мешал их попытке увеличить скорость. К тому же нужно было проявлять осторожность, приходилось прислушиваться к каждому необычному звуку. В равной степени они могли нарваться как на неизбежную погоню из Хай Квина, так и на разведчиков из ненавистной им Ди-Си.

Перейдя Шаванганские Горы, они увидели на одной из лесных прогалин тех, кто вышел вслед за ними из Хай Квина отомстить за смерть своих друзей. Пантс-Эльфы, видимо, настолько увлеклись погоней, что были захвачены врасплох засадой людей Ди-Си. Теперь некоторые из них еще висели, привязанные к стволам деревьев до того, как им перерезали горло, кости же других валялись внизу, у корней. То, что не успели съесть медведи, довершили лисицы, а что проглядели они, теперь растаскивали вороны.

— Следует быть поосторожнее, — сказал Питер. — Вряд ли люди Ди-Си прекратили поиск.

В его голосе уже не было прежней силы. Рог безвольно болтался при каждом движении головы, он изрядно похудел, под глазами появились черные круги. Когда они садились перекусить, он быстро расправлялся со своей скудной долей, а затем жадно взирал на порцию Мэри. Иногда даже оставлял ее одну во время еды, а сам где-нибудь прятался, чтобы не видеть, как она ест.

Хуже всего было то, что он никак не мог позабыть о еде, даже во сне. Ему снились столы, гнущиеся под тяжестью изысканных яств и множества кувшинов, наполненных холодным темным пивом. А если его не мучили видения пищи, то снова снились девушки, снился Великий Путь. И хотя влечение значительно уменьшилось вследствие скудного питания, оно все еще было сильнее, чем у большинства мужчин. Бывали времена, когда после того, как засыпала Мэри, ему приходилось бежать в лес и там сбрасывать избыток вожделения. После этого ему было до глубины души стыдно, но это было лучше, чем овладеть девушкой силой.

Он до сих пор не осмеливался поцеловать Мэри. Она, казалось, понимала его состояние, поскольку тоже не делала попыток. И больше не повторяла, что любит. Наверное, думал он, она меня и раньше не любила, просто сильно расчувствовалась, когда увидела, что он остался жив. Слова ее, скорее всего, выражали радость облегчения.

После встречи с останками пантс-эльфов они сошли с тропы и двигались прямо через перелески. Продвижение замедлилось, но они себя чувствовали в большей безопасности.

Так они вышли к берегам Гудзона. В этот вечер Питер взломал сарай и нашел напильник. Ему пришлось придушить сторожевого пса прежде, чем тот гавкнул более двух раз. После этого они вернулись в лес, где Стэгг более четырех часов возился с поясом. Сталь была твердая, напильник — не очень подходящим орудием для такой работы, и к тому же ему приходилось быть очень осторожным, чтобы не поранить Мэри. Освободив ее от пояса, он дал ей мазь, найденную в том же сарае, и она ушла за кусты, чтобы смазать раны и потертости. Он только пожал плечами, глядя на такую неуместную скромность. Ведь они уже много раз видели друг друга без одежды. Правда, тогда, разумеется, это от нее не зависело.

Когда девушка вернулась, они двинулись вдоль берега, пока не наткнулись на привязанную к деревянному настилу лодку. Отвязали ее и на веслах переправились на другую сторону реки, после чего пустили лодку вниз по течению, и возобновили свой путь на восток. Они шли две ночи, прячась и отсыпаясь днем. На одной из ферм, неподалеку от Пьюкипси, Питер украл немного еды и, вернувшись в лес к Мэри, за один присест съел в три раза больше того, что мог себе позволить. Девушка встревожилась, но он попытался успокоить ее, сказав, что должен был плотно поесть, так как почувствовал, что клетки его тела начали пожирать друг друга.