Уолт Кейдж вышел из амбара и большими шагами пересек двор. Его тяжелые сапоги глубоко впечатывались в размокшую грязь, чавкая при каждом шаге. Гоготуны разбегались с пути с невыносимым шумом и криками. Оказавшись в безопасности, подальше от грязных сапог Уолта, они разглядывали его своими большими синими глазами из-под двойных век. Некоторые ковыляли по двору на голенастых ногах, хлопали недоразвитыми крыльями-перепонками и высоко задирали перемазанные грязью клювы. Кормилицы высоко вздымали головы, повизгивали, созывая малышей к отвисшим почти до земли набухшим сосцам. Несушки ревниво кусали кормилиц мелкими острыми зубами и убегали к своим гнездам и петухам. Самцы то и дело сшибались, кусая друг друга за бока — без особого, впрочем, ущерба: за несколько столетий одомашнивания их природная ярость заметно поутихла.

Все вокруг было пропитано вонью, соединившей в себе ароматы летней помойки и мокрой псины, вонью, почти непереносимой для самого невзыскательного носа. Но обитатели фермы жили в самой гуще этой вони и не замечали ее.

Уолт Кейдж поморщился и сплюнул, сразу же ощутив нечто вроде стыда: неразумные твари не виноваты, что так мерзко воняют. Зато их мясо и яйца хороши на вкус и приносят немалый доход.

Уолт направлялся к переднему крыльцу своего дома, но вовремя вспомнил о грязи, налипшей на сапоги: Кейт убьет его, если он снова наследит в сенях! Он свернул к конторе. — Билл Камел, управляющий Кейджа, наверняка ждет его там.

Билл сидел на хозяйском стуле, забросив ноги в грязных сапогах на письменный стол Уолта, и раскуривал трубку. Увидев входящего хозяина, он вскочил так поспешно, что с грохотом опрокинул стул.

— Продолжай! — рявкнул Уолт. — Не обращай на меня внимания!

Камел поднял стул и нерешительно собрался усесться, но Уолт обошел его и тяжело опустился на стул.

Что за день! — простонал он. — За что ни возьмусь, ничего не выходит. До чего противно стричь единорогов!

Да еще эти гривастые… Каждую минуту останавливаются, чтобы хлебнуть вина. Новый сорт пробуют, видите ли.

Билл деликатно закашлялся и попытался выпускать дым в сторону.

— Не беспокойся о запахе, — проворчал Уолт, — я и сам хватил пару стаканов. — Билл покраснел, а Уолт наклонился и достал карандаш. — Ладно. Начали.

Билл закатил глаза и начал отчитываться:

— Все плуги уже с новыми ножами медного дерева. Агент из Слашларка говорит, что можно по дешевке достать одно из этих лезвий прочного стекла, на пробу. Обещает доставить через неделю, потому что везут водой. Говорят, эти лезвия вдвое долговечнее деревянных. Я сказал агенту, что в случае удачной пробы будет большой заказ, правильно? Он обещал скостить десять процентов, если мы порекомендуем эти лезвия своим соседям.

Гуртовщик говорит, что из тридцати жеребят, с которыми он начал работу, стоит оставить только пять. Он говорит, может, они станут хорошо пахать, а может, и нет. Вы же знаете, какие беспокойные и ненадежные твари единороги…

— Разумеется, знаю! — нетерпеливо сказал Уолт Кейдж, — Мог же я хоть чему-то научиться за двадцать лет работы на ферме! Святой Дионис, до чего же я ненавижу весеннюю пахоту и до чего надоело возиться с единорогами!.. Неужели не может быть животного, которое бы ровно тянуло плуг, не пытаясь пуститься вскачь каждый раз, как на него упадет тень пролетевшего ларка?!

— … пасечник сообщает, что в ульях очень шумно. По его оценке у нас около пятнадцати тысяч пчел. Они должны вылететь на следующей неделе. Зимнего меда в этом году будет меньше, потому что пришлось выкармливать больше молодняка…

— Значит, и денег будет меньше. В чем дело, Билл? Что-то не так?

— Ну почему же? Следующей весной меда будет больше, потому что к зиме молодняк подрастет…

— Пошевели-ка мозгами, Билл: от этого молодняка появится еще больше молодых пчел и они сожрут весь зимний запас меда. Не рассказывай мне байки о следующем урожае!

— Пасечник говорит другое. Он говорит, что каждый третий год матки съедают излишек молодняка, чтобы урожай был больше. Следующий год как раз третий…

— Прекрасно! — рявкнул Уолт. — Хоть что-нибудь, может статься, выйдет неплохо. Правда, налоги растут, а ведь придется платить с большего урожая… Вспомни прошлый год!

Билл смущенно поглядел на хозяина и продолжал:

— Ларколов говорит, что сбор яиц будет примерно прошлогодний, около десяти тысяч… Если, конечно, не расплодятся оборотни и мордашники. Иначе нам сильно повезет, если удастся собрать хотя бы половину…

— Знаю, — простонал Кейдж, — а ведь от дохода с яиц зависит покупка новых лемехов… И новой повозки!

— К сожалению, мы не знаем пока, каким будет сбор этого года…

— Вот-вот. А эти сатиры, похоже, трахают матушку Природу. Во всяком случае, знают ее, как мужчина собственную жену. Даже лучше. — Уолт добавил это, вспомнив о некоторых своих сомнениях относительно Кейт. — Если ловчий считает, что поголовье оборотней увеличится, то, верно, придется нанять сторожей и, может быть, раскошелиться на большую охоту…

Камел поднял брови и стал сердито пыхтеть, сдерживаясь, чтобы не показать хозяину, что тот противоречит сам себе относительно надежности суждений гривастых.

Глаза Кейджа сузились, он вырвал несколько волосков из своей густой черной бороды — так, как если бы это были зрелые мысли, которым нельзя позволить застаиваться на корню:

— У Лорда Хоу есть кол для оборотней. Если бы подбросить ему эту мыслишку так, чтоб он вообразил, будто она — его собственная, Лорд мог бы сам организовать эту охоту. Если мне хотя бы не придется кормить охотников и собак, то… — Уолт облизал губы, улыбнулся и потер ладони. — Ну, ладно, поглядим. Давай дальше.

— …садовник говорит, что фруктов ожидается больше обычного. В прошлом году собрали шестьдесят тысяч плодов. В этом году он предполагает не меньше семидесяти. При условии, что поголовье слашларков не увеличится…

Что еще? Почему-то всегда в твоих докладах я после первой затяжки богач, а после второй — нищий! Ну, ты так и будешь сидеть и курить? Что говорит ларколов?

Билл пожал плечами:

— Он говорит что число ларков увеличится примерно на треть…

— Новые убытки!

— Не обязательно. Слепой Король вчера вечером намекнул мне, что мог позвать своих кочевых родичей, только за еду и вино. И часть счета он оплатит сам… — Билл умолк, не зная, стоит ли выкладывать плохие новости, которые он до сих пор придерживал. Кейдж оборвал его мысли вопросом:

— А ты проверял расчеты садовника?

— Я не думал, что это нужно. Вийры не лгут. — Лицо его покраснело.

— Разумеется! — взревел Уолт, — покуда знают, что мы всегда проверяем их!

Камел был готов ответить хозяину резкостью, но передумал и только пожал плечами.

— Ты чересчур легкомысленен, Билл, — проговорил Уолт более мягко, — доверие к гривастым когда-нибудь подведет тебя. — Билл уставился в невидимую точку чуть повыше наметившейся лысины Кейджа и задумчиво выпустил дым. — И Бога ради, Билл, перестань пожимать плечами и пыхтеть всякий раз, как я что-нибудь говорю! Ты сводишь меня с ума!

— Нет. Мне это ни к чему.

— Ладно! Временами я вспыльчив, но ведь не один же я, верно? Когда все натянуто, как струна… Хватит. Что с этой ночной засадой на дракона?

— Гривастые говорят, что дракон возьмет несколько единорогов и потом его не будет до следующего года. Он не сделает вреда, если на него не нападать. Может, оставим его в покое?

Кейдж грохнул кулаком по столу:

— Значит, будем сидеть, не поднимая задницы, пока эта тварь ворует мой скот?! Пошли Джоба и Эла вырыть западню.

— А Джек? Может, он убьет дракона?

— Джек — дурак! Я велел ему ждать, пока можно будет собрать охотников. После стрижки единорогов и весенней пахоты, разумеется: сейчас у меня нет ни людей, ни гривастых. Так этот чертов дурень, этот идиот-романтик, мой сынок, взялся гоняться за тварью, которая может перешибить его пополам легким взмахом хвоста! Еще бы! Он же герой, этот недотепа-переросток, этот лентяй! Он один полезет на это чудище! И ему плевать, что будет с его стариком-отцом и его матерью, когда ему случайно откусят башку!..