Зина весело рассмеялась и заявила, что они могут не беспокоиться за ее психику, что она не сомневается в правдивости всего услышанного, очень хочет поближе познакомится с ИХ временем, вот только, в сказки про драконов не верит категорически, хотя и понимает, что человек в форме генерала просто хочет ее  отвлечь от тяжелых размышлений.

Все как то странно затихли, после чего Фролов кивнул четырехрукому инопланетянину. – Эдик, покажи, что ли.

Заросший шерстью по самые глаза четырехрукий здоровяк осторожно протянул ей одну из своих рук, а другой указал в сторону закрытой двери в конце отсека.

Девушка настороженно оглянулась, но все-таки взялась за предложенную руку и направилась к указанной двери.

Здоровяк осторожно приоткрыл дверь. Зина едва только взглянула туда, тут же дико закричала и одним прыжком возвратилась на свое место.

Четырехрукий виновато развел в стороны все четыре руки и возвратился на свое место.

В это время из кабины выскочил Пенкин и сразу набросился на друзей с упреками, что они напугали девушку. Все дружно отмалчивались, и только Ага-Притор попытался объяснить, что он только показал Зине дракона, причем, по ее же просьбе.

- Вот идиоты-переростки, я и то, если мне показать такое чудище без предварительно подготовки, сразу полные штаны наложу . . .

Дружно грохнувший хохот, в котором явно слышался тонкий девичий, наконец-то разрядил обстановку. Особенно, когда девушка уточнила, что ее прямая кишка, все таки, крепче чем у любимого. И такой казус ей точно не угрожает.

Услышав это, сидевший в  углу и упорно избегавший разговора мужчина, с  явными чертами и акцентом украинца, увидев, что девушка вполне освоилась, приподнял край плащ-палатки на соседнем сиденье и продемонстрировал Зине еще одного зверя.

Зина на удивление спокойно отнеслась к виденному и даже попросила разрешения погладить «зверюшку», чем окончательно и бесповоротно завоевала уважение Степанюка, всегда крайне болезненно относящегося к настороженности  окружающих в отношении его домашнего питомца.

Пенкин опять отправился в кабину, а когда возвратился, то сообщил, что временной переход закончен, и они уже во времени, соответствующем часу после его пленения Граберами по месту жительства родителей.

Друзья приступили к обсуждению плана действий. Полякова удивило решение Пенкина переместиться именно в это время, а не раньше, когда отец был еще жив. Однако, уточнение Пенкина  в части, а что бы произошло, если бы ТОТ Пенкин прибыл в деревню и не застал там родителей, все объяснило.

Почти сто процентная вероятность – он бы не попал в плен к Граберам, и, соответственно, сейчас у них бы не было пилота по фамилии Пенкин. Опровергнуть этот довод или предложить что либо альтернативное, никто из присутствующих не смог. Поэтому план экспедиции начали обсуждать с учетом нынешних событий.

Поселок Памяти 13 Борцов в Красноярском крае- родина Пенкина, получил свое название  в честь расстрелянных белогвардейцами 13 рабочих. Полста километров до города Красноярска и 20 километров до железной дороги в 1942 году давали все основания устойчиво причислить его к категории дремучего захолустья.

Участковый оперуполномоченный Спиридонов Олег Николаевич задумчиво перебирал бумаги на столе своего предшественника, бесследно исчезнувшего  чуть больше месяца назад.

Ввиду немногочисленности представителей власти поселка, все они размещались в одном доме, выделенном под поселковую администрацию. В доме имелся «кабинет», в котором стояли три грубо сколоченных стола  и небольшой зал собраний, периодически использовавшийся как сцена для местной самодеятельности и иных общественных нужд.

Сейчас  в «кабинете» так же присутствовали глава поселения Емельян Афанасьевич Пугачев, еще в годы гражданской заслуживший уважительное прозвище Атаман и главный бухгалтер с непроизносимым именем и отчеством, от чего его называли исключительно по фамилии- Шниткерсон.

Иные «должностные лица», в подавляющем большинстве состоящие из представительниц «слабого» пола, причем в его не самом цветущем возрасте или точнее, далеко уже не цветущем, отсутствовали по уважительным причинам- срыв плана по лесозаготовкам и явное не понимание процессов дегустации самогона при обсуждении государственных дел.

Представители поселковой власти степенно ожидали, пока милицейское начальство разберет бумаги предшественника, усевшись за соседним столом, на котором томилась четверть самогона и не богатый набор закуски времен военного коммунизма.

Спиридонов вот уже пять минут держал в руке слегка помятый и оборванный в нижней части лист, вырванный самым варварским способом из ученической тетради, и осмысливал прочитанное.

Как следовало из этого служебного документа, названного писавшим «рапорт», его предшественник докладывал на имя начальника милиции, что третьего дня ( к сожалению более точных временных данных не имелось) он, оперуполномоченный Тугарьев, в трех верстах на юг от поселка, у Козлиного ручья, встретил врага Советской власти- кулака Борового и именем Советской власти приговорил его к высшей мере социалистической защиты, а потом и закопал возле березы. В нижней части рапорта имелся мелкий рисунок- карта, где крестом обозначалось  место упокоения упомянутого врага Советской власти в совокупности с изображением развилки дорог и дерева.

- Скажите, Шниткерсон,  я слышал, что Вы приехали в это поселение из Бердичева еще в 1920 году. А назад в родные края не тянуло? – Как то не к месту спросил Спиридонов бухгалтера.

Бухгалтер удивленно посмотрел на милицейское начальство и ответил как истинный представитель своего древнего народа вопросом на вопрос: - А вы бы бежали обратно туда, где Вас долго и нудно убивали?

Спиридонов глубокомысленно воспринял столь емкий ответ, осторожно положил на стол изученный документ и пересел за соседний стол.

Глава поселения разлил содержимое по стопкам, и поднял тост за здоровье товарища Сталина.

За неторопливым обсуждением дел поселения, четверть самогона становилась все легче.

Когда Штиткерсор, со свойственной только его народу необъяснимой скорбью, выставил на стол вторую бутыль, в комнату просочилась девочка лет десяти, четко по военному доложившая Пугачеву о том, что  сейчас видела младшего Пенкина, прибывшего недавно домой после лечения в госпитале, в компании со вторым, неизвестно откуда взявшимся мужчиной в военной форме. Оружия у них нет.

- А ты откуда девонька знаешь, что оружия нет? – Глубокомысленно уточнил уже изрядно подуставший от дел государственных Спиридонов, и почему то строго вперил взгляд в Шниткерсона, впрочем, философски спокойно воспринявшего такое, и тут же ответившего за смутившеюся от присутствия чужого дяденьки девочку:

- Ты, уважаемый Олег Николаевич, поверь нашей Любоньке. Ее сведения всегда точные и верные. Или ты подумал, что она только увидела чужих, и уже побежала к нам? Нет. Она обязательно еще и посмотрела в окошки.

Спиридонов вздохнул и потянулся  к ППШ, мирно стоящему у окна, а затем вопросительно посмотрел в сторону собутыльников. Представители поселковой администрации переглянулись и из стоящего рядом со столом ободранного и неприметного ящика извлекли два обреза.

- Еще от твоего предшественника осталось. – Смущенно пояснил Шниткерсон, выудив из ящика несколько обойм с патронами и очень умело снарядив магазин обреза. – Да и зверье, что то обнаглело в последнее время.

Спиридонов решительно встал и направился вслед за добровольной помощницей выяснять, что за гость появились в  поселке, да и у самого фронтовика он еще документы не проверял. Шниткерсон и Пугачев уверенно двигались в кильватере милицейского начальства.

Пенкин посадил корабль в  двух километрах от поселка на хорошо знакомой  с детства полянке.

Сначала Дмитрий решил идти один, однако, друзья категорически воспротивились этому.  Поселение, конечно не прифронтовой город, но осторожность никто не отменял.