В первоклассном баре Джон и Мара заказали напитки и, пока официант их готовил, хранили молчание. Отель находился всего в пяти часах езды от аэропорта в Аруше, в то время как путь до их дома занимал еще полдня, и кое-где добираться приходилось по очень скверной дороге. И невзирая на то что Рейнор-Лодж располагался в живописной местности со скрытыми долинами, глубокими ущельями и вереницей озер, приют не отличался ничем настолько примечательным, чтобы его можно было рекламировать. Ничем таким, что могло бы соперничать с видом, открывавшимся перед гостями «Маньялы», стоило им выйти на смотровую площадку — на горизонте во всем своем великолепии высились снежные пики Килиманджаро.

Мара в последний раз прошлась щеткой по волосам и тряхнула головой, пытаясь выбросить из головы картины прошлого. Затем откинула волосы за спину и повернулась к зеркалу на туалетном столике. Она критическим взглядом окинула свое отражение. Платье простого покроя подчеркивало ее высокий рост и стройную фигуру. Темные глаза под четко очерченными бровями выделялись на фоне загорелой кожи. Но лицо все еще блестело от пота. На щеке было какое-то пятно. Облизнув палец, Мара убрала кусочек серого пера, прилипшего к капле крови. Времени на большее уже не оставалось.

В гостиной Кефы и посетителей не оказалось. Проходя через комнату, Мара поправила диванную подушку и вышла на веранду.

Сначала женщина увидела хаус-боя, который стоял возле рондавелей и разговаривал с двумя мужчинами — африканцем и европейцем. Подойдя ближе, Мара в который раз поразилась тому, как нелепо звучит слово «бой» по отношению к Кефе. Хоть он и был высокий и неловкий, словно подросток, в действительности же Кефе было около сорока и он возглавлял большую семью. И манера его обращения с гостями была спокойной и властной.

Перед тем как подойти к ним, Мара воспользовалась возможностью оценить прибывших. Европеец выглядел преуспевающим и перекормленным, как обычно и выглядят клиенты приюта, но вместо одежды для сафари на нем была свободная рубашка с короткими рукавами и цветочно-пальмовым рисунком. По сравнению с ним африканец казался маленьким. По-видимому, гостю было жарко и неуютно в коричневом деловом костюме.

Европеец выглядел взволнованным и, казалось, не слушал, что говорит Кефа. Он то и дело ерошил свои темные волосы, заставляя их стоять торчком.

— Как ваши дела? — поинтересовалась Мара, подходя к нему. Она поймала себя на том, что пытается подражать произношению Джона. Этот вопрос все еще казался ей нарочито формальным — австралийцы просто сказали бы: «Привет», по она знала, что он уместен, когда ты видишь кого-то впервые.

Несколько секунд гость смотрел на нее в смятении и ничего не говорил. Мара подумала, что он, возможно, не владеет английским.

Африканец сделал шаг вперед.

— У нас все в порядке, — вежливо ответил он. — Меня зовут Доди Ньема. Позвольте представить вам мистера Карлтона Миллера из Америки.

Американец сдержанно улыбнулся:

— Здравствуйте. Приятно с вами познакомиться, мадам.

Мара улыбнулась:

— Мое имя — миссис Сатерленд. Я жена охотника.

Казалось, Карлтон только что заметил Мару. Он в молчании пристально разглядывал ее несколько долгих мгновений.

Мара разгладила платье, уничтожая несуществующие складки.

— Боюсь, мой муж уехал в Дар-эс-Салам. По делам, — сказала она и замолчала, но ни один из мужчин не произнес ни слова в ответ.

— Кто вас сюда прислал? — нерешительно поинтересовалась она. — Я не получала сообщения, но рация не работает. Временно. Такое изредка случается.

Она опять улыбнулась, словно извиняясь. Затем кивнула в сторону припаркованного «лендровера».

— Насколько я понимаю, вы из «Маньялы»… — В ее голосе прозвучали вопросительные нотки.

— Верно, — согласился Доди. — Мы планировали остановиться там. Но условия нас больше не удовлетворяют. Глава департамента охотхозяйства, мистер Кабея, порекомендовал нам приехать сюда.

Слушая его чистый, правильный английский, Мара удивленно смотрела на Доди, озадаченная вопросом: «Что же могло не удовлетворить его в отеле “Маньяла”?» Она, однако, вспомнила, что уже слышала произнесенное им имя. Мистер Кабея бы старым другом Джона. Он родился в местном племени и в молодости много лет служил у мистера Рейнора оруженосцем. Все же Мара решила не упоминать об этом на тот случай, если мистер Кабея хочет скрыть, что когда-то работал на белого охотника.

— Поблагодарите его от нашего имени, — вежливо отозвалась Мара. — И передавайте ему привет.

Разговаривая с Доди, Мара чувствовала, что Карлтон все еще смотрит на нее, разглядывая ее лицо и тело. Взгляд его остановился на ее руках. Мара сцепила их за спиной. Кожа на кистях огрубела от работы в огороде, ногти были грязными и обломанными.

Стараясь не обращать внимания на американца, женщина принялась описывать Рейнор-Лодж. О шести маленьких хижинах она решила даже не упоминать — они были не чем иным, как переоборудованными жестяными сараями, которые Джон купил у горнодобывающего предприятия и в которых благодаря тростниковым крышам было на удивление прохладно. Вместо этого она сосредоточилась на рондавелях, объясняя, что в каждом есть санузел и веранда. Затем Мара обратила внимание гостей на москитные сетки на окнах.

В то же мгновение она поймала взгляд Доди, который, скользнув по портьерам, уставился на платье, надетое на ней. И то, и другое было сделано из материала китенге с голубоватым узором. В ответ Мара слегка кивнула, давая понять, что это не случайное совпадение. Она сама так задумала: голубой цвет китенге стал для нее своего рода униформой (похожее платье длиной до щиколоток было припасено у нее на вечер). Строгий вид сразу выделял ее из сонма жен, дочерей и подруг клиентов, которые зачастую меняли наряды по нескольку раз в день, а также от заезжих охотниц. Платье служило напоминанием, что Мара — хозяйка приюта. Другие женщины могли не волноваться, что им придется в чем-то соперничать с ней, будь это даже внимание ее мужа-охотника.

— Мне все нравится, — отозвался Карлтон. Затем повернулся, указывая на место, где в земле была вырыта большая глубокая яма, и вопросительно поднял брови.

— Это бассейн, — объяснила Мара. — Как вы видите, он все еще строится.

Она ответила легко, желая дать им понять, что не пройдет и нескольких недель, как в бассейне заискрится холодная голубая вода. Женщина надеялась, что приезжие не заметят растений, которые уже начали пробиваться сквозь трещины в глине.

Мара поспешно заговорила о еде — эта тема всегда интересовала посетителей.

— Наш повар готовит как здесь, так и в палатках во время сафари. Он специализируется на традиционной английской кухне.

Она улыбнулась Карлтону — судя по его виду, он любил поесть. Женщина окинула взглядом его полную фигуру, задержавшись на неглаженой рубашке. Три верхние пуговицы были расстегнуты, открывая темные волосы на груди. Мара надеялась, что Карлтон переоденется до того, как его увидит Менелик. Африканца обучила манерам его предыдущая хозяйка — английская баронесса, и он будет совсем не впечатлен.

— Я свяжусь со своим мужем, чтобы убедиться, что он вернется, как только сможет. Возможно, он уже на пути домой. Если нет, дорога обратно займет у него пару дней.

Мара старалась говорить спокойно и уверенно, но мысли ее метались в беспорядке. Кладовая была практически пуста. Керосина и солярки оставалось на дне. Обращаться за кредитом в магазины Кикуйю смысла не было — Джон уже давно исчерпал свой лимит.

— Почему бы нам не осмотреть дом, — внезапно предложил Карлтон. — Это очень важно.

Не дожидаясь, пока Мара проводит их, он направился к веранде.

Карлтон стоял посреди гостиной, внимательно разглядывая ее. Мара попыталась взглянуть на комнату его глазами — диванные подушки из сукна местного производства, мебель из темных пород африканских деревьев, на полу, рядом со шкурами зебр и леопардов, — выцветшие восточные коврики, обрамленная побегами вьющегося воскового дерева фотография в рамке.