А сынове князя великого, князь Иоан да князь Юрьи, ухоронишяся в том же монастыри; а они кровопийци якоже некоторый сладкий лов уловивше отъидоша, а о сих не брегоша, ниже пытаху о них. Си же великого князя сынове, Иван и Юрий, в ту же нощь побегоша из манастыря с оставшими с ними людми, кои ухоронишяся, и прибегоша к князю Ивану Ряполовскому¹⁹ в Юриев, в село его Боярово; князь же Иоан с всею братьею, с Семеном и з Дмитрием и с всеми людми своими бежаша с ними к Мурому и тамо затворишяся с многими людми. А князя великого Василиа в понеделник на ночь на — Мясопусной недели²⁰, февраля 14, приведоша его на Москву и посадиша его на дворе Шемякине, а сам князь Дмитреи стоял на дворе Поповкене; в среду на той же недели на ночь ослепиша князя великого и отослаша его на Углече Поле²¹ и с его княгинею, а матерь его великую княгиню Софью послаша на Чюхлому. Слышавши же то князь Василей Ярославичь²² побеже в Литву, да князь Семен Ивановичь Оболенской с ним; а прочий дети боярские и вси людие биша челом служити князю Дмитрию, и приведе их к целованию крестному всех. Один Феодор Басенок не въсхоте служите ему, князь же Дмитреи повеле възложити на него железа тяжка и за сторожи дръжати, он же подговорив пристава своего и убежа из желез и беже к Коломне, и тамо лежал по своим приателем и многих людей подговорил с собою, и пограби уезд Коломенский побеже в Литву с многими людми и прибеже в Дьбрянеск²³ к князю Василию Ярославичю; Дьбрянеск дал бо бе король²⁴ князю Василию Ярославичю в вотчину, да Гомей²⁵, да Стародуб, да Мстиславль и иные многие места, и князь Василей Ярославичь дал Дьбрянеск князю Семену Оболенскому да Федору Басенку. А князь Дмитреи услышав, что дети великого князя пришед сели в Муроме с многими людми, и не въсхоте на них посылати, бояся, понеже²⁶ бо вси людие негодоваху о княжении его, но и на самого мысляху, хотяще великого князя Василиа на своем государьстве видети. Князь же Дмитреи умыслив сице, призва к себе епископа Рязанского Иону на Москву, и пришедшу ему обеща ему митрополию и начят глаголати ему: «отче! чтобы еси шел в свою епископию, в град Муром, и взял бы еси дети великого князя… а яз рад их жаловати, отца их великого князя выпущу и отчину дам доволну, как мощно им быти съвсем». Владыка же Иона поиде к Мурому в судех и с теми речми княже Дмитреевыми прииде в Муром, и начят говорити речи его бояром великого князя детей, трем князем Ряполовским и прочим с ними. Бояре же много о том думавше смыслиша себе сице: «аще мы ныне святителя не послушаем, не пойдем к князю Дмитрию с сими великого князя детми, и он пришед ратью город возмет и сих поймав что хошет то творит им, такоже и отцу их великому князю и всем нам; и в что будет крепость нашя, не послушавши сих глагол святителевых?» И рекоша Ионе владыце: «аще пришел еси с сими глаголы от князя Дмитреа к нашим государемь, великого князя детем, да и к нам, ино мы собою сего не дерзнем сътворити, что отпустити нам с тобою детей великого князя без крепости; но шед в соборную церковь Рожества пречистые и възмеши их у пречистые ис пелены на свой патрахель, и тако отпустим их с тобою и сами с ними идем». Владыка же Иона обещася тако сътворити, и вшед в церковь начат молебен пречистые, и съвръшив молебнаа и взят их ис пелены у пречистые на свой патрахель и поиде с ними к князю Дмитрию в Переславль, тамо бо тогда ему сушу; приде же в Переславль месяца маиа в 6 день. Князь же Дмитрий мало почти их, с лестию²⁷ на обед к себе зва их и дарив их; а на третей день после того, с тем же владыкою Ионою, посла их на Углечь к отцу в заточение. Он же дошед с ними до отца их и остави их тамо, възвратися к князю Дмитрию; он же повеле ему итти к Москве и сести на дворе митрополичи, Иона же сътвори тако. А Ряполовские то видевше, князь Иоан и братья его — князь Семен и князь Дмитрий, что князь Дмитреи Шемяка слово свое изменил в всем и владыце слъга, и начаша мыслити как бы князя великого выняти²⁸. Бе же в той мысли тогда с ними князь Иван Василиевичь Стрига, да Иван Ощера з братом э Бобром, Юшко Драница и иные многие дети боарские дворовые великого князя; с ними же в думе был Семен Филимонов с детми всеми, да Русалка, да Руно, и иные дети боярские многие, и учиниша себе срок всем быти под Углечем на Петров день²⁹ о полудни. И Семен Филимонов с всеми своими на тот срок пришел; а про Ряполовских учинилася весть князю Дмитрию, и не смеша пойти на тот срок под Углечь, но поидоша за Волгу к Белуозеру. А князь Дмитреи посла за ними с Углеча рать с Василием с Вепревым³⁰ да Федора Михаиловича³¹ посла за ними с многими плъки, а срок был им съитися в место на усть Шексны у Всех святых³²: и Федор не успел к Василию, а Ряполовские воротившеся на Василиа побита его на усть Мологи; а Федор в ту пору перевезеся за Влъгу на усть Шексны с всеми плъки своими, а Ряполовским весть бысть про него, они же и на того воротишяся, Феодор же видев их опять побеже за Вльгу, а Ряполовские поидоша по Новгородцкой земли к Литве и приидоша к князю Василию Ярославичю в Мстиславль. А Семен Филимонов с всеми своими от Углеча иде к Москве, яко ничтоже про тех ведаа; один Руно отврънул от него за Ряполовскими. И как пришедше Ряполовские князи, да князь Иван Стрига и прочие многие дети боярские, прежеписаные и не писаные, начяша говорити князю Василию Ярославичю, как бы выняти великого князя; а князь Дмитрий Шемяка видя то, что про великого князя мнози людие отступают от него, и розосла по владыки и начат думати с князем Иваном и с владыками и с боляры: выпустити ли его, или ни? А владыка Иона на всяк день не престааше глаголя: «неправду еси учинил, а меня еси ввел в сором и в грех; князя ти было великого выпустить, и ты и детей его с ним посадил; а мне еси дал свое правое слово, а они мене послушали, а нынече яз в всей лжи, выпусти его, сведи с моея души и с своея; а что может он учинити без века? а дети его малы, а еще его укрепи крестом честным да и нашею братьею владыками»; многа же и ина изрече. Князь же Дмитреи много думав о сем положи на том, что выпустити великого князя, а дать ему вотчина, на чем бы можно ему быти.

0 поимании великого князя, как был захвачен князем Иваном Андреевичем в Троице-Сергиеве монастыре. В лето 1446 вложил дьявол мысль князю Димитрию Шемяке, чтобы хотеть великого княжества. И начал (Шемяка) посылать к князю Ивану Можайскому, говоря о том, что царь отпустил великого князя, а тот дал присягу царю, что царь будет владеть в Москве и во всех городах рус-ких и в наших вотчинах, а сам (великий князь) хочет сидеть (на столе) в Твери. И так они по дьявольскому научению ссылались и сговорились со своими злыми советниками, которые не хотели добра своим государям и всему христианству, и с этими речами посылают к великому князю Борису Тверскому. Он же, услышав это, испугался и стал их единомышленником. В заговоре с ними были и многие из москвичей, бояре и гости, были и из чернецов в том же заговоре с ними. И так князья начали вместе с своими советниками тайно вооружаться и искать подходящего времени, чтобы захватить великого князя. Они высмотрели такой подходящий случай, соответствующий их замыслам, когда великий князь захотел пойти и поклониться живоначальной Троице и мощам чудотворца Сергия. Он пошел (в Троицкий монастырь) со своими благородными детьми, с князем Иваном и с князем Юрьем, и с очень небольшим количеством людей, не желая ничего иного, как сделать праздник братии великой той лавры. А к князю Дмитрию Шемяке и Ивану Можайскому каждый день шли вести из Москвы от изменников; они же собравшись стояли в Рузе, приготовившись, точно псы к охоте, или как дикие звери, хотящие насытиться человеческой кровью.