ТЫ — ЭТО БУДТО Я, А Я — ЭТО БУДТО ТЫ

ведь ты, дедушка, конечно, тоже был маленьким? — задумчиво спросила Оля. — Был ты еще меньше, чем я?

— Был, был, конечно. Все люди, даже самые старые, были в свое время маленькими.

— А было, что тебя не было? Неужели всех людей когда-то не было? — продолжала озабоченно расспрашивать Оля.

— Собственно, а в чем дело? — удивился дедушка.

— Дело, собственно, вот в чем, — серьезно и старательно выговорила Оля. — Я никак не могу понять, почему сначала обязательно надо быть маленькой, а потом долго-долго-долго расти? Почему сразу нельзя быть бабушкой? Ведь это так интересно!

Дедушка рассмеялся и ответил:

— Бабушкой быть, конечно, очень интересно, хотя и трудновато. Но ведь не менее интересно, я считаю, быть и внучкой. Я бы, например, с огромнейшим удовольствием снова стал маленьким.

— И что бы ты делал? — настороженно спросила Оля. — Чем бы ты занимался, если бы снова стал маленьким?

— Что бы я делал! — весело, воскликнул дедушка, всплеснув руками. — Чем бы я занимался! Да детством бы наслаждался!

— Как это — наслаждаться детством?

Дедушка стал серьезным, даже грустным немного, и ответил печальным голосом:

— Ну, во-первых, вся жизнь у меня снова была бы впереди, вот как у тебя сейчас… Я просто был бы маленьким, вот и все! И было бы мне очень-очень замечательно!

— А никак нельзя этого сделать? — озадаченно спросила Оля.

— Увы…

Оля с сожалением покачала головой, долго молчала, задумчиво глядя на дедушку, сказала таинственно:

— Нет, не увы. Сейчас я порисую, немного полеплю из пластилина, а потом что-то для тебя придумаю. — И весело добавила: — Тебе понравится!

Пока она рисовала и лепила, дедушка изредка и с интересом посматривал на нее, чистил картошку для супа. Оле еще рано доверять настоящий металлический нож, но есть у нее маленький пластмассовый ножичек, которым ей можно резать грибы для сушки или жарехи и хлеб резать можно небольшими кусочками. Вот мыть картошку для супа — Олина обязанность.

— Посмотри, дедушка, посмотри! — позвала она и протянула рисунок. — Это вот дом, а в этом окошке — я, видишь? Правда, меня не видно, потому что занавеска. А в этом окошке ты, видишь? Правда, тебя тоже не видно, потому что занавеска.

— Ну, если не видно… — Дедушка внимательно поразглядывал рисунок. — Но вполне можно представить, что за занавесками ты и я.

— Представить, представить! — Оля спрыгнула с табуретки на пол и попрыгала от радости, но вдруг в одно мгновение стала серьезной, проговорила деловито: — Слушай меня внимательно. Тебе хочется быть маленьким, а мне хочется быть большой. Вот за этой занавеской, представь себе, ты — будто я, а вот за этой занавеской я, представь себе, — будто ты… Давай, дедушка, завтра… — Голос ее от волнения понизился до шепота. — Давай завтра ты будешь — будто я, а я буду — будто ты?

— И как мы это сделаем? — недоуменно спросил дедушка. — Я — ты, а ты — я?

— Неужели не Понимаешь? — удивилась, даже немножечко обиделась Оля и стала увлеченно объяснять: — Завтра я буду будто бы большая, будто бы твоя бабушка, а ты будешь будто бы маленький, будто бы мой внучек! Вот и все! Только взаправду будем, а не понарошке!

— Постараюсь… — неуверенно и почему-то с виноватой улыбкой проговорил дедушка. — И сколько времени мы будем играть?

— Ты опять ничего не понял! — Оля посмотрела на него с разочарованием и укоризной. — Мы будем как бы взаправду! Ты будешь меня слушаться, а я буду за тобой ухаживать и воспитывать тебя!

— Один вопрос… — Дедушка долго смеялся, а Олино лицо становилось все серьезнее. — Скажи, пожалуйста, а мне можно будет иногда… капризничать? Не есть кашу? Выпрашивать конфеты?

Оля тяжело вздохнула и грустно ответила:

— Не знаю… По-моему, я никогда не капризничаю. Просто бывает плохое настроение, а вы этого не понимаете.

— А когда у нас бывает плохое настроение, ты это понимаешь? — уже серьезно спросил дедушка.

— Вам все равно легче, чем мне! — убежденно сказала Оля. — Вот уложили вы меня спать. Да? Я одна, а вы с бабушкой вдвоем. Мне спать, а вам разговаривать, разговаривать, разговаривать!

— Ну, хорошо, бабушка, — сказал дедушка, — я, внучек твой, пойду спать, а ты сиди и разговаривай.

— Спокойной ночи, мой внучек, — благодарным тоном сказала дедушке Оля. — Вот и получилось, представь себе, что ты — будто я, а я, представь себе, — будто ты!

— Но сегодня, как я понимаю, мне еще можно побыть дедушкой? Тогда мой картошку, а я открою консервы.

Весь день Оля была серьезной, сосредоточенной и задумчивой. Не шалила она, не просила конфет, супу съела целую тарелку и с хлебом, вечером сама, без напоминаний, вернулась с улицы и сказала:

— Попьем чаю и спать. Завтра у нас важный день.

— Судя по всему, из тебя получится неплохая будто бы бабушка, — сказал дедушка с уважением, — а я постараюсь быть неплохим будто бы внуком.

Хорошо спится в деревне, куда лучше, чем в городе. Тишина ведь здесь такая, что если прислушаться, то услышишь, как под окном шелестит каждый листочек на маленькой березке… Комната в избе, по сравнению с городской, — просто огромная, воздуху много, и дедушка, сидя на кухне, с удовольствием и нежностью слушает, как глубоко дышит во сне Оля, иногда громко посапывая…

А самое главное: хочешь — спи на раскладушке, хочешь — на кровати или длинном деревянном диване, а еще замечательнее — на печи или на полатях!

Оля всегда просыпалась разрумянившейся, веселой и сразу спешила будить бабушку или дедушку, хотя было еще очень рано. Вскоре, едва успев позавтракать, Оля уже убегала на улицу иди в огород, где ее ждали многие дела.

На этот раз Оля проснулась и долго лежала не двигаясь, разбуженная неясным волнением, потом села на раскладушке и задумалась… Что-то сегодня должно произойти очень, очень, очень… А что?.. Грустное или веселое?

— Что-то очень, очень, очень важное, — прошептала Оля и сразу вся просияла. — Ведь сегодня я — бабушка, а дедушка — мой внучек! Дедушка, дедушка! — радостно и громко позвала она. — Да нет, нет! — Она рассмеялась. — Внучек, внучек мой, иди будить меня, свою бабушку!

Дедушка сел на кровати, долго протирал глаза, зевал, ничего не понимая спросонья, удивился:

— Какой внучек? Какая бабушка?

— А ты вспомни, вспомни, вспомни! Сегодня я твоя бабушка, а ты мой внучек! Мы же вчера договорились! Что ты — это будто я, а я — это будто ты! Вот и буди меня, как я всегда бужу тебя!

Дедушка три раза зевнул, один раз вздохнул и проговорил:

— Доброе утро, бабушка. Пора вставать. Дай мне конфету! — потребовал он.

— До завтрака никаких конфет! — строго отказала Оля. — Быстро умываться и чистить зубы!

Бабушка из нее получилась очень веселая, а внучек из дедушки получался очень хмурый и недовольный. Он проворчал:

— У меня на сегодня запланирована масса дел. Надо принести дрова…

— Сначала надо наконец-то навести порядок в игрушках! — сердито произнесла Оля. — Все они свалены в кучу! Неужели трудно выбрать полчаса…

— Хорошо, хорошо, бабушка! — проворчал дедушка. — Давай сначала позавтракаем. Вот я попью кофе…

— Ты что?! — поразилась Оля. — Разве дети пьют кофе?!

Тут они чуть-чуть не поссорились, вернее, чуть-чуть не обиделись друг на друга. Оля упрямо повторила:

— Дети не пьют кофе. Мы же договорились, что будем бабушкой и внучком взаправду, а не понарошке. Ведь договорились?

— Хорошо, я не буду пить кофе, — сдерживая раздражение, сказал дедушка. — Но, надеюсь, что и ты, бабушка, последуешь моему примеру?

— Если ты будешь на каждом шагу спорить, мой внучек, — грустно произнесла Оля, — мы никогда не позавтракаем. Вот так целый день и проспорим.

— Больше не буду, бабушка, — печально пообещал дедушка и стал пить чай. И Оля тоже стала пить чай, объяснив это тем, что не все же бабушки пьют кофе.

Дальше дела у них пошли веселее, хотя короткие споры возникали частенько: дедушка нет-нет да забывал, что он будто бы внучек, зато Оля все время помнила, что она будто бы бабушка.

Дедушка больше часа провозился с игрушками, разложил их по местам, и Оля угостила его конфетой, но напомнила:

— У тебя же куклы голодные! Кроме того, им пора спать!

— Я все-таки будто бы внучек твой, а не будто бы внученька! — рассердился дедушка. — Мы, мальчишки, в куклы не играем, к твоему сведению, ба-буш-ка!

— Правильно, — с неохотой согласилась Оля. — Тогда я позову Андрюшу и Катю, и вы устроите в избе трам-тарарам.

Дедушка даже запыхтел от возмущения, но промолчал, а Оля сказала:

— Не знаю только, как им объяснить, кто мы с тобой сегодня такие? Андрюша ведь не поймет: он уже большой. Зато Катя маленькая, ей объяснять долго, по-моему, не придется.

Так оно и получилось. Второклассник Андрюша ничего не понял. Сидел он и, выпучив от изумления глаза и потеряв дар речи, смотрел, как дедушка ведет себя будто бы он внучек.

Трам-тарарам — это надо из раскладушки сделать дом, заползти в него, немного там посидеть, снова выползти, опять заползти… и все время хохотать!

А бабушка должна все время повторять:

— Тише, дети, тише! Пора кончать!

Вскоре после начала трам-тарарама дедушка честно признался:

— Я устал. Мне давно пора есть и спать. Ведь я маленький…

— Хорошо, — с видимым неудовольствием согласилась Оля, — но настоящие дети не просятся спать, особенно днем.

— Он же дедушка твой, — в страхе прошептал ничего не понимавший Андрюша, — чего это вы?

— Да она будто бы бабушка, — объяснила маленькая Катя, — а он будто бы внучек.

— Зачем?! — поразился Андрюша. Оля с Катей махнули на него рукой, и он в полном смятении убрел, а с улицы крикнул: — Ерунда какая-то получается!

— Сам ты ерунда! — крикнула в окошко Катя, а Оля сделала ей за это строгое замечание.

— Хоть ты будто бы и бабушка, но ведь не моя! — обиделась Катя и ушла.

— Да, трудно быть бабушкой, — озабоченно проговорила Оля и принялась накрывать на стол.

— Маленьким быть нисколько не легче, — со вздохом сказал дедушка.

А вот когда дедушка после обеда лег спать, а Оля пела ему убаюкивающие песенки (какие он пел ей, когда она была внучкой), он подумал, что совсем неплохо быть внуком даже в пожилом возрасте.