Это всё была просто игра.

Вот, как мало ты значишь для него.

Но даже для собственных ушей Серенити, слова звучали пусто и неубедительно.

Она смотрела, как фигура Виллема продолжала удаляться, и казалось, её жизнь вернулась назад, когда ей было четырнадцать, проигрывая ту сцену в её памяти.

— Было приятно с вами познакомиться, сэр, — произнесла она четырнадцатилетняя.

— Не менее приятно и мне, — ответил ей с невероятной учтивостью двадцати восьми летний Виллем де Конаи.

— Сэр, — сказала она, встретив его в библиотеке.

— Виллем, — настаивал он, и этот спор не покидал их на протяжении всех лет знакомства, как же она должна к нему обращаться.

— Будем поддерживать связь, ангел, — это стало обещанием миллиардера без лишних слов, что он будет рядом с ней.

— Обещаю. Виллем, — ей было пятнадцать лет, когда она посвятила себя ему, полностью доверилась, как никому после самоубийства отца.

— Можешь мне кое-что пообещать? — Спросил её миллиардер. — Если когда-нибудь решишь меня бросить, не нужно… просто уходить. Дай мне знать. Я не стану тебя останавливать, просто… дай мне знать.

Серенити вздрогнула от последнего воспоминания.

И внезапно, ей стало всё ясно.

Он сделал ей предложение, и спрашивал её вновь и вновь, но не мог давить на неё вечно, потому что любит её. Он любит её именно так, как и говорил с тех самых пор, как ей было четырнадцать, любит сейчас, и будет любить вечно.

Он любил её настолько сильно, как и тогда, когда ей было шестнадцать.

Если она решит уйти, он не станет останавливать.

Потому что любил достаточно сильно, чтобы дать выбирать самой.

И она побежала за ним так сильно, как только могла, хотя и знала, что может повредить ногу. Ей хотелось кричать его имя, но Серенити прикусила губу так сильно, как только могла, не желая вызывать у него жалость.

Толпа расступилась, когда она бросилась вперёд, казалось никто не смел им мешать. Будто все понимали, что это битва, которую ей нужно выиграть самой.

Она уже была на полпути к нему, когда нога дала сбой, и Серенити рухнула на пол с глухим стуком. На мгновение ей показалось, что время остановилось, но она заставила себя встать.

Виллем завернул за угол, и толпа, ожидавшая у выхода не собиралась потерять возможности увидеть воочию местную знаменитость. Но казалось, они не узнали миллиардера, и он продвигался сквозь них быстро. Так же само, они были безразличны к присутствию Серенити, которой приходилось вставать на носочки, чтобы найти Виллема в толпе.

Ей приходилось двигать вперёд не смотря на жгучую боль, пронзавшую ногу. Серенити следовала за ним, рыдая и моля Бога, чтобы помог его догнать.

Пожалуйста, Боже, пожалуйста.

Ох, как она будет умолять его, чтобы остался с ней!

Ей нужен этот последний шанс, чтобы она сказала Виллему, что всё поняла.

Пожалуйста, Боже…

Пожалуйста…

Пожалуйста…

Но видимо, она слишком сильно увлеклась чувством мести.

Не важно, как она спешила, но он всё дальше и дальше уходил.

На расстоянии она увидела, как Виллем встретил какого-то знакомого, и надежда вспыхнула в ней вновь. Сейчас она его догонит, лихорадочно думала Серенити. Она заставила свою ногу работать вдвое сильнее.

Серенити уже практически коснулась кончиками пальцев его спины…

Как кто-то сзади толкнул её, и она упала.

В последний раз.

На этот раз, нога просто перестала сгибаться, и она поняла, что если опять даст ей нагрузку, нанесёт себе непоправимый вред.

На этот раз она рыдала, тихо, безутешно, понимая, что сама вела игру… и проиграла.

Он причинил ей боль, а она причинил ему боль в ответ.

Этого не должно было случиться, но миллиардер сам позволил ей провести своё возмездие.

Ей должно было хватить того, но она желал большего.

А теперь, он был потерян для неё…

— Сири?

Её голова дёрнулась вверх.

Это был Виллем.

Он опустился на колени прямо перед ней, лицо мертвенно-бледное. Его охрана, включая её любимых мистера Смита и мистера Смолена, обступили их вокруг, создавая эффект уединения.

— В-Виллем? — Она боялась, что всё ещё грезит. Она потянулась рукой к его лицу, и когда он схватив её, поднёс к своим губам и стал целовать каждый пальчик, она вздрогнула.

— Виллем, — она вновь и вновь произносила его имя сквозь рыдания, а когда он притянул её в свои объятия, Серенити уже было не остановить.

— Прости меня, Виллем. Прости, я была так напугана, что ты вновь причинишь мне боль, — выпалила Серенити, гонимая паникой, решив, что если прямо сейчас всё ему не расскажет, то он уйдёт. — Хотела отомстить тебе, хотя и не должна была. Хотела причинить боль, как ты причинил мне. Хотела…

Виллем поцеловал её.

— Всё хорошо, ангел, — прошептал он ей в губы.

Когда он отстранился от неё, его глаза подозрительно ярко блестели.

Её сердце вновь дрогнуло, и она прошептала в ответ:

— Я люблю тебя, Виллем.

Он ответил ей, предлагая кольцо, и после её кивка, надел его Серенити на палец. Он снял свои туфли, и не смотря на свои рыдания, она вновь кивнула. Виллем снял и её туфли тоже. И прежде, чем она поняла, что он собирается делать, Виллем уже целовал каждый пальчик её ног.

Люблю тебя, моя прекрасная Ледяная принцесса.

Моя Сири.

Мой ангел.

Эпилог

Три месяца спустя.

Все в замке мечтали убить Шейн Роли, все, кроме двоих, которые должны были ненавидеть её больше всех.

Это был последний день съёмок документального фильма о помолвке Виллема де Конаи и Серенити Роли, девятнадцатилетней американской девушки, которую в прошлом звали Виллем младший, но в последнее время, которая во всех заголовках и ток-шоу носила имя миссис Виллем, хотя официальная дата свадьбы и будет объявлена только после того, как она окончит колледж.

Сказать, что люди были в шоке, когда узнали, что Шейн была приглашена для съёмок документального фильма, было бы приуменьшением, но т.к. это было решение Виллема, никто не смел ему перечить.

Все, кто были знакомы с Виллемом, прекрасно знали, что власть над ним имеет только его возлюбленная невеста.

И команда делала всё возможное, находясь рядом с голландской моделью. Они притворялись, что слушают её истории, притворялись, что верят, даже когда они граничили с небылицами. Казалось, что Шейн приняла приглашение, только чтобы доказать, что не была проигравшей, а особенно в финансовом положении, о котором она не забыла упомянуть. Как только официально было объявлено о помолвке Виллема и Серенити, Шейн тут же созвала пресс-конференцию, дабы похвастаться своим кольцом с бриллиантом в двенадцать карат, которое ей преподнёс арабский шейх. Но тот факт, что её собственный миллиардер-жених был в два раза старше Виллема, она предпочитала утаить каждый раз, когда общалась с прессой.

Вечером перед началом съёмок документального фильма, Виллем пригласил всех участников в замок на ужин. Он восседал во главе стола, держа Серенити за руку, которая была вся в розовом, похожей на прекрасное видение.

Шейн прибыла последней, облачённая в полупрозрачное платье. Королева была так шокирована её видом, что приказала ей ужинать в гостевой спальне.

Поведение Шейн в первый день съёмок, так же создало некий прецедент. Если бы кто-то сказал бы, что взобрался на Эверест, она бы тут же подхватила, утверждая, что сделала это дважды. Если видела кого-то на площадке с сумочкой «Луи Витон», твердила, что отдала свою такую же горничной, потому что она ей наскучила. А если кто-то хвастался последним отдыхом на Багамах, Шейн зевала и говорила, что это место слишком устарело после того, как она была там бесчисленное количество раз.

И так далее, и так далее, в плоть до того, что режиссёр пришёл в офисе Виллема с визитом.