Алексей отвернулся, уставился в один из мониторов и, схватив со стола мышку, стал нервно щелкать по клавише указательным пальцем, бесполезно открывая и закрывая папки на рабочем столе компьютера. Он испугался, очень испугался. Её взгляд поразил его молнией, дьявольским соблазном, вызвал в нём то, что он давно забыл, тоскливое желание жить и любить. Он и при жизни этого боялся до жути. Этого только не хватало!

Здесь, в его аду, можно всё. Курить, пить, употреблять, объедаться и желать кого угодно. Но любить - НЕТ! Нельзя, а значит, чертовски хочется.

Так вот для чего она здесь, понятно. Напомнить ему о том, что он потерял, умерев, чего больше не в праве испытывать и чувствовать. Напомнить ему, что он в аду.

– Алексей, что-то не так?

В её вопросе ему почудилась издевка. Она ведь явно поняла, что зацепила его. Она этого и добивалась, зараза. Точно! Для этого и нацепила свой ярко белый костюм. Чтобы подчеркнуть свою красоту, быть вспышкой, яркой и сражающей наповал.

– Вы с проверкой явились? – его голос чуть заметно дрогнул, – пожалуйста, проверяйте.

Мария придвинула к нему стул и села.

– Меня направили к вам с проверкой не просто так. – в её руках вдруг словно из воздуха появилась белая папка, она раскрыла её и стала деловито выкладывать на стол таблицы и графики. – Как вы верно заметили, сегодня последний день отчетного периода, а у вас, как говорится, конь не валялся. Квартальный план по грешникам не выполнен даже наполовину.

– Бывает. – Алексей мельком взглянул на появившиеся на столе таблицы, – план по грешным душам никто не выполняет...

– Да, я знаю, – она перебила его. – Никто не выполняет, а вы всегда и в срок. И всегда в последний момент. Вот я должна проверить и узнать, как это у вас происходит.

Алексей повернулся к ней и посмотрел в упор. Да, он всегда выполнял работу в последний момент, практически в последний день. У него была своя методика работы, его секрет. Он не раскрывал его никогда, не любил, когда лезли в его дело, но сейчас это был явный вызов. И он должен ответить.

– То есть, вы хотите знать, как я выполняю работу?

– Да. – Мария смотрела ему прямо в глаза и хитро улыбалась, – очень хочу, Лёша.

Кошачий зелёный взгляд снова обжёг Алексея. Он боялся её взгляда, боялся боли и в тоже время желал её. Её глаза были слишком красивы и... слишком родными, что ли, знакомыми.

– Хорошо, – он отвернулся к мониторам. – Смотрите.

Несколькими кликами мышки он выключил все мониторы, оставив изображение лишь на одном. На экране была дорога, обычное шоссе с проносившимися в обе стороны потоками автомобилей. Алексей увеличил изображение и повернулся к Марии.

– Знаете, что это за место?

– Нет. А что это?

– Люди называют это место «Долина смерти». Я называю «Долиной грешников».

– Почему?

– А вот почему. – Алексей вернул свой взгляд на монитор, – здесь периодически случается вот такое.

Он кликнул мышкой. Один из автомобилей на экране вдруг, потеряв управление, пробил ограждение между полосами и вылетел на встречку. Вся авария заняла меньше минуты. Меньше шестидесяти секунд – и четыре автомобиля превратились в стальные лепешки, еще семь пострадали чуть меньше. Счётчик в углу монитора ожил и стал отсчитывать жертвы. Один, два, три, цифры ползли медленно. Отсчет на экране замер на девяти. Девять новых душ. План Алексея на квартал был выполнен. Это была его методика, его секрет.

Алексею не пришлось ничего придумывать, не понадобилось. Именно так он и умер четыре года назад, в точно такой же аварии в Долине грешников.

Он не просто погиб тогда. Он был виной той страшной аварии. Как обычно, возвращался с работы, был вечер, час пик, и шоссе было забито. Он был очень зол тогда, чертовски зол. Его повышение досталось другому, коллега, падла, обошёл его в мастерстве лизать задницы руководства.

Вместе с ним ехала его девушка, секретарша офиса, они встречались уже почти два года. Она весь день пыталась с ним поговорить, намекала на необходимость серьёзного разговора, но он лишь отмахивался, было не до того. На свою беду именно в дороге, на том шоссе, она решила всё же поговорить, не откладывая более. Словно контрольный выстрел в голову, Алексей был добит словами о расставании. Его девушка объявила об уходе всё к тому же коллеге жополизу. Сука!

Он не ответил ей ничего. Несколько минут они ехали в абсолютной тишине. В мёртвой тишине. А затем он решил, что терять больше нечего, с силой вдавил педаль газа в пол и резко вывернул руль влево. Напоследок он успел взглянуть в её испуганные глаза. Этот трофей он не отдаст!

Всё заняло меньше минуты. Алексей ушёл, забрав с собой ещё трёх человек, три души стали его невольными попутчиками. Так он и стал Ангелом смерти. Так это стало его работой, забирать грешные души, стало его адом.

– Халтура! – услышал он вдруг и повернулся на голос.

Мария сверлила его своим изумрудным взглядом.

– Халтура? – Алексей удивлённо пожал плечами, – халтурой была моя жизнь. План выполнен, руководство будет довольно. Всё, как всегда. Это просто работа.

– Просто работа? Ваше дело, Алексей, ваша работа забирать грешные души. Понимаете? Грешные!

– Процент брака у меня минимален. Это люди, они все грешные! Абсолютно все! Вы тоже жили когда-то, должны знать.

– Нет не все! Или дети тоже грешны? – изумруды Марии засверкали выступающими от гнева слезами.

Алексею стало не по себе, даже слегка жутко. Этот нежный, скромный и возбуждающе гневный одновременно взгляд был ему знаком. Эти предательские пытающиеся прорваться слезинки были до боли знакомы. Откуда?

– Дети как раз и есть тот маленький процент брака в моей работе. – Он вздохнул и отвернулся, – процент случайности.

Алексей залпом допил пиво из банки и швырнул пустую тару в мусорное ведро под столом, достал сигарету и закурил.

– Как был бездушной офисной крысой, так и остался.

Он резко повернулся и впился взглядом в лицо сидящей рядом блондинки. Он искал ответа в её глазах, в ней.

Кто ты, чёрт побери? Какое новое испытание мне подкинули? Кто-то из бывших?

Он боялся неизвестного, очень боялся. И при жизни на земле боялся, а здесь, в аду, любая, даже самая малюсенькая неизвестность грозила новой болью. Место такое, раз уж попал – будет больно. Найдут способ, поверь. Из твоей жизни вытащат все страхи и комплексы, всю испытанную когда-либо боль и подарят в новой упаковке. Будут дарить каждый день. Нет здесь котлов, кипящей смолы и огня, нет чертей с вилами, не придумывайте. Это всё прошлый век! Здесь есть всё, чего вы боялись, будучи живыми. Боялся высоты? Получите! Страшился смерти родных? Будешь видеть и переживать их кончину день за днём бесконечно. Боялся любви? Получишь! Ещё как получишь. Самую нервную, ревнивую, изматывающую душу и рвущую сердце, безответную. Другой любви в аду просто нет. Любить нельзя, но... хочется...

Алексей именно поэтому всеми силами показывал, как он ненавидит свою офисную работу, лучше уж такой ад. Он пытался и при жизни спрятать свои настоящие страхи, скрыть то, чего боялся по-настоящему. Когда жил, скрывал от себя, а умерев, прятал от настоящего ада.

– Что, не узнаёшь? – сквозь слёзы улыбнулась Мария, – четыре года к тебе попасть пыталась. Четыре долбанных года в аду!

Он вспомнил. Просто вдруг вспомнил. Нет, не её, он вспомнил зелёный взгляд с набегающими пеленой слезами.

– Как? Не понял, что за...

– Что ты не понял?

– Ты здесь какого хрена?

– В аду то? – Мария чуть задумалась, – из-за любви, похоже.

Алексей вспомнил эти кошачьи глаза, вспомнил эти осколки слёз. Практикантка Настя. Офисная девочка на побегушках, серая мышка, подай-принеси. Он вспомнил, с каким обожанием она смотрела на него, как неумело скрывала свои детские ещё чувства. Он воспользовался ей однажды, грех был не воспользоваться её любовью. Был очередной корпоратив, Алексей был привычно пьян, всё было, как всегда. Один танец, пьяные слащавые бредни на ушко молоденькой доверчивой дурёхе, и вот уже он размашисто трахает её в офисном туалете. Тогда он забрал её невинность. Просто, по-пьяне, играючи, забрал и забыл. Она была ему не нужна, ещё один трофей, очередная звездочка на его боевом фюзеляже. Тогда он жалел лишь об испачканной кровью любимой итальянской сорочке, не более.