—      Я пришел на трибуну, — говорит ученый, — рассказать о тех мыслях и чувствах, которые волнуют медицинскую общественность, и о том энтузиазме, который охватил медицинскую общественность вместе со всем нашим народом в эти великие исторические дни...

Видно, как волнуется этот уже немолодой грузный человек. Это — благородное волнение, рожденное торжественностью минуты. Но вот зал поддерживает его дружными аплодисментами — и волнение сразу проходит.

Бурденко говорит о Советской Конституции: «Нам, работникам медицины, этот всемирно-исторического значения документ... особенно близок, особенно дорог. Предельно ясным и четким языком закона закреплены в нем величайшие победы и завоевания революции, уничтожившие эксплуатацию человека человеком и дающие каждому трудящемуся право на всестороннее развитие его физических и интеллектуальных возможностей... Конституция, — продолжает ученый, — обеспечивает осуществление тех условий предупреждения и лечения болезней, которые являются идеалом и которые возможны только в социалистическом государстве».

Советское государство еще совсем молодо — только недавно ему исполнилось девятнадцать лет.

Профессор Бурденко напоминает делегатам съезда недавнее прошлое страны: тяжелую жизнь трудящихся в царской России, голод, нищету, эпидемии. Смертность населения была одной из самых высоких в мире.

—      Теперь, — заявляет он, — мы имеем наряду с высокой рождаемостью и высоким естественным приростом населения резкое снижение общей и детской смертности. Общая смертность понизилась против довоенной почти вдвое. Прирост населения идет быстрее, чем в западноевропейских странах.

Горячими аплодисментами встречает зал слова ученого.

Заканчивая свое выступление, Бурденко обращается уже не только к делегатам съезда, но и ко всему советскому народу:

—      Вы, работники фабрик и заводов, вы, герои колхозных полей, вы, стахановцы шахт и авиации, вы создали своими руками эти великие победы, и мы заверяем вас, что армия профессоров, врачей, медицинских работников не отстает и не отстанет от завоеваний на других фронтах культурного строительства!

—      Вы, бойцы Красной Армии, помните, что мы будем с вами! Мы будем охранять ваше здоровье, разделим все трудности боевой жизни и, наряду с вами, будем презирать опасность!

—      Мы вместе с вами будем черпать наше мужество в энтузиазме великого многонационального народа, когда он будет с оружием в руках защищать достижения своего освобожденного труда!

В зале вновь аплодируют. Делегаты приветствуют уже не только профессора Бурденко — выдающегося ученого и патриота, но и всю многочисленную армию медицинских работников, стоящих на страже здоровья советских людей.

Предвоенные годы были памятны для Бурденко не только участием в Чрезвычайном VIII Всесоюзном съезде Советов, но и многими другими большими событиями. Он становится депутатом советского парламента — Верховного Совета СССР первого созыва. (В феврале 1946 г. его избрали депутатом Верховного Совета СССР второго созыва.) Советские ученые избирают его действительным членом Академии наук СССР. За выдающиеся работы по нейрохирургии ему присуждают Государственную премию I степени.

Но самым знаменательным в жизни Николая Ниловича Бурденко был 1939 год: в этом году он вступил в ряды Коммунистической партии. Выдающийся советский ученый стал в первую шеренгу борцов за коммунизм.

Осенью 1937 г. трудящиеся Ростокинского избирательного округа Москвы выдвинули Николая Ниловича Бурденко кандидатом в депутаты Верховного Совета СССР первого созыва. Выступая на предвыборном собрании, он произнес тогда проникновенные слова, звучавшие, как клятва:

—      Я — сын народа, происхожу из трудовой семьи. Мне

понятны страдания, которые перенес в прошлом мой народ, и те радостные чувства, которые он теперь переживает.

—      Я — работник науки. Клянусь приложить все силы, чтобы наша советская наука процветала и дальше, чтобы она заняла первое место в мире.

—      Я — педагог и, как педагог, обязуюсь воспитывать новые кадры работников по укреплению и развитию нашей культуры.

—      Я — врач и, как врач, обязуюсь заботиться о здоровье трудящихся.

—      Я — сын Родины, горячо люблю ее, горжусь ее достижениями и отдам все силы на ее процветание.

Эту клятву он свято выполнил. Всю свою жизнь, до последнего дыхания, Николай Нилович Бурденко посвятил служению Родине, партии, народу.

«Я ОТДАЮ ВСЕ СИЛЫ КРАСНОЙ АРМИИ»

Как-то в конце 30-х годов, заполняя анкету, Николай Нилович Бурденко написал, что был участником трех войн.

Да, в то время только трех — русско-японской, первой мировой, гражданской, в общем, всех, которые пережила наша Родина в начале XX века.

Война всегда ужасала Бурденко страшными масштабами человеческих страданий — он никогда не мог привыкнуть к ним. Но война, особенно гражданская война против интервентов и белогвардейцев, пробуждала в нем и гордость за свой народ, стойкий, мужественный, бессмертный. Он считал своим высоким долгом помогать нашим воинам бить врага. Патриотизм Бурденко был естествен и органичен как любовь сына к отцу и матери.

О Бурденко-патриоте, который и свою личную жизнь, и научную деятельность целиком подчинил одной великой цели, никто не сказал так ясно и просто, как он сам.

—      Я провел всю свою жизнь среди бойцов, — заявил он, принимая одну из своих боевых наград — орден Красного Знамени за самоотверженную работу в полевых госпиталях во время советско-финляндской войны. — Несмотря на свою гражданскую одежду, я в душе боец. Мой сын — командир подводной лодки. Таким образом, я кровно связан с Красной Армией. Я отдаю все силы Красной Армии и горжусь своей принадлежностью к ней. Мы, врачи, можем сохранить жизнь огромному большинству раненых. Мы надеемся достигнуть того, что смерть от раны явится исключением и останется смерть от несчастных случаев. Это то, о чем я мечтаю.

Десятилетия его мирного творческого труда были связаны с заботой о советском воине, о повышении обороноспособности родной армии. Бурденко был не просто ученым, деятелем медицинской науки, но и военным мыслителем. Оказывая помощь больному человеку, избавляя от страданий отдельных пациентов, он всегда помнил, что может наступить время, когда эта помощь понадобится тысячам людей, когда искусство и мастерство хирурга потребуется применить в тысячах операционных, и при этом не в блестяще оборудованных клиниках, а в полевых условиях, в подвижных лазаретах, в брезентовых палатках.

В большой и многосторонней научной деятельности Бурденко вопросы военной медицины, военно-полевой хирургии всегда занимали главное место.

В первые же годы Советской власти, когда партия проводила реорганизацию и укрепление Красной Армии, Бурденко принял участие в создании ее военно-санитарной службы. Переехав в Москву, он начал работать хирургом-консультантом Военно-санитарного управления РККА, редактировал «Военно-санитарный сборник», был ближайшим помощником одного из основоположников советской военной медицины, заместителя наркома здравоохранения и начальника Главного военно-санитарного управления Красной Армии 3. П. Соловьева.

По инициативе Николая Ниловича в 1929 г. студентам-медикам начали преподавать военно-полевую хирургию. Четыре года спустя он руководит работой первой в истории русской медицины специальной конференции по военно-полевой хирургии.

Военно-медицинская служба Красной Армии после окончания гражданской войны, в мирные годы, перестраивалась на строго научных основах. Определялась ее структура, намечались задачи военно-полевых хирургов, терапевтов, эпидемиологов, гигиенистов; при этом внимательно изучался опыт различных войн и разных армий.

Правда, этот опыт, как убедился Бурденко, мало в чем мог служить образцом для советских врачей. Империалисты считали солдат «пушечным мясом», им не было дела до судьбы раненых, больных и увечных воинов.

В Красной Армии дело обстояло совсем по-другому. Первые же советские военно-медицинские документы — такие, как утвержденное в 1929 г. «Руководство по санитарной эвакуации в РККА» или принятый в 1933 г. «Устав военно-санитарной службы РККА», — пронизывала мысль о необходимости сохранить жизнь и здоровье раненого красноармейца. В них уже тогда были сформулированы важнейшие принципы лечения раненых и больных на войне — непрерывность,