— Я понимаю.

— Сунь, вы уверены, что этого не произойдёт?

— Да уверен.

— Но анализ обшивки показывает, что это не просто пластина металла, внутри неё есть поляризованные области, проводники тока, по сути это датчик, и он до сих пор работает. Он передаёт сигналы и не только излучает, но и стучит в центр управления о нарушении целостности обшивки.

— Я понимаю, что поверхность поляризована и покрыта датчиками в каждом слое обшивки, которые до сих пор работают. Но почему система самоуничтожения не запустилась тогда сразу, когда мы три месяца назад откололи первый кусочек обшивки? Тем более, если датчики такие чувствительные, а аппаратура бункера столь умна, то она должна была засечь, что мы тут копаемся.

— Одно дело маленький кусочек, другое дело пробурить обшивку насквозь.

— Но у нас нет особого выбора.

— Мы можем попытаться обмануть датчики, создать технологию, которая бы соединяла разрушенные нами при бурении сегменты проводов.

— Это займёт долгие годы.

— Ну и пусть, зато мы вскроем без проблем.

— У нас есть проблемы наверху с финансированием, и большие проблемы. Если результатов не будет, и мы будем копаться с обшивкой много лет, проект вообще могут закрыть, либо мы вскроем это сейчас электромагнитным резаком, пока есть возможность, либо нас вообще закроют. И тогда эта задача останется на решению будущим поколениям. Поэтому мы должны вскрыть это здесь и сейчас, я принял решение. Начинаем.

— Увы. Но я советую хотя бы эвакуировать всех лишних людей километров за двадцать отсюда. Если взорвётся термоядерная бомба системы самоуничтожения, многие могут погибнуть.

— Хорошо трус, можешь садиться в вертолёт и лететь куда подальше, у тебя есть тридцать минут, потом начнём вскрывать.

— Я не трус, я просто думаю не только о славе, но и о людских жизнях.

— Всё уходи.

Мощный электромагнитный резак уже был установлен на глубине 8310метров и был готов к работе. Он представлял из себя средних размеров электроракетный двигатель, который ускорял частицы до 300километров в секунду, на максимальной мощности. Разогнанные до 300 километров в секунду атомы врезались в обшивку того, что требовалось разрезать, и вскрывали даже самые прочные сплавы. Но расчёты показывали, что для того чтобы прогрызть дырку даже в этом сверх прочном материале должно хватить 200километров, так что резак был сделан с запасом.

Тем временем, вертолёт и ещё несколько учёных, опасавшихся за свою жизнь, улетел, а рабочие включили устройство, и начали бурить дыру в сверх прочной, ранее не преступной для обычных средств обшивке древнего города. Уже спустя первые десять секунд бурения раздались аплодисменты, резак шёл с хорошим темпом, материал поддавался по миллиметру каждые пять секунд, довольно быстро. Никто не знал точной толщины обшивки, однако предполагалось, что она должна быть несколько десятков сантиметров, то есть сверлить предстояло от десяти минут до нескольких часов. Все напряжённо следили за работой устройства, проходили минуты, на всё новые сантиметры вглубь вгрызался резак, и вот уже был закончен первый цикл, но ничего до сих пор так и не взорвалось. Устройство снова включили, прошло ещё минут двадцать, и вот послышался удар, пластина шевельнулась, упала. Мощные присоски зафиксированные по центру потянули её на себя и вытащили из стены, огромная пластина сверх прочного материала была поднята на поверхность. Толщина стены оказалась 53 сантиметра.

— Толстая блин, и куда они столько металла потратили? Зачем?

— Это защита, что лишний раз доказывает, что бункер военный, а не просто мирный город.

— Запускаем робота?

— Запускаем.

Небольшой робот паук, легко пролез в отверстие, и двинулся в темноту, он включил фонарь, внизу был обычный металлический серый пол, всего в метре под отверстием, здесь был не очень просторный тёмный коридор, ничего интересного. Робот разведчик посветил фонарём во все стороны. Его видеокамеры записывали всё что здесь происходило. Спрыгнул вниз, и тут случилось невероятное, стоило роботу прикоснуться к полу, как в коридоре включился яркий свет. Не от тех прожекторов что горели позади робота, этот свет включился здесь, местное освещение. Робот замер в нерешительности, ожидая команд от людей сверху, но те замерли в нерешительности.

— Этого не может быть, лампочки работают спустя 130 миллионов лет. Откуда там энергия?

— Может какой-нибудь атомный реактор? Робко предположил один из рабочих, вместе со всем стоявший у монитора.

— Какой атомный реактор? — Возмутился Сунь, — ни один атомный реактор не проработает и тысячу лет, у него вообще лет на двадцать энергии максимум. Какой атомный реактор проживёт 130 миллионов лет?

— Может, мы ошиблись? И возраст города меньше 130 миллионов лет? Потому что реально ни один источник энергии не может работать 130 миллионов лет, это абсолютно не возможно.

— Что уж там, и лампочка тоже не зажжётся спустя даже миллион лет, даже светодиоды и то рассчитаны лет на двести работы максимум, но не на миллионы лет!

— Меня пугает другое, — заметил Сунь, — если там есть энергия. Если лампочки включились автоматически, как только робот ступил на пол, а, значит, работают какие-то датчики давления встроенные в пол. Электроника что-то до си пор соображает, функционирует. То может активироваться и система самоуничтожения. Мы рассчитывали что найдём мёртвый остов, прогнившие кости, а тут всё работает!

— Надо взять пробы, и пока что уходить. Надо узнать возраст того материала что внутри. Может быть, это обшивка имеет возраст 130 миллионов лет, или каким-то образом была искусственно состарена, а мы купились, а то, что внутри имеет возраст пол века, что и объясняет вполне человеческий дизайн, работающие датчики давления в полу и до сих пор функционирующее освещение.

— Кстати да, это всё объясняет, и тогда бункер вполне может быть не базой инопланетян вовсе, а каким-нибудь тайным убежищем, построенным лет семьдесят назад, или типа того. Построенным людьми.

Оператор робота отдал команду машине взять пробы, та попробовала по скрести пол, но выяснилось, что тот как и внешняя обшивка весьма прочен, и всё же сверх острому монокристаллическому лезвию удалось с трудом вырезать не большую стружку. Он взял пробы в нескольких местах, не только пола, но и стен, и дотянулся даже до потолка, сковырнул прозрачный материал одной из ламп. Робот деловито убрал всё это во внутренний карман, и вылез с территории базы неизвестных, его быстро подняли на поверхность и извлекли образцы. Однако, когда образец металла пола засунули в анализатор, выяснилось что ему тоже 130 миллионов лет, также как и внешней обшивке. Аналогичным оказался и возраст стенок, потолка и того, что было отцарапано с лампочки.

— Ерунда, этому тоже сто тридцать миллионов лет.

— Жесть, но как вообще такое может работать? Ни один источник энергии столько не выдержит.

— И кстати, хочу вас обрадовать, материал лампочки оксид алюминия.

— Прозрачный оксид алюминия? Но вроде монокристаллы оксида алюминия, это рубины, сапфиры, изумруды…

— Так и есть, но это монокристаллы у которых в узле кристаллической решётки молекула. У монокристалла оксида алюминия полученного с базы инопланетян, в узле кристаллической решётки атом, а не молекула, как у рубина, и атомы алюминия чередуются с атомами кислорода. Что объясняет феноменальную тугоплавкость элемента, и его прочность, которая на много выше температуры плавления рубинов. А идеальную прозрачность материалу лампы даёт поляризация. И я смотрю, образец вообще отличается абсолютной прозрачностью для определённого диапазона волн.

— В смысле? Идеальная прозрачность?

— Обычное стекло толщиной в два три метра уже почти не пропускает свет. Стекло толщиной в миллиметр не пропускает определённые частоты света и микроволновое излучение, хотя и кажется прозрачным. При этом 5-10 % видимого света гасится даже тонким стеклом, мы этого не замечаем, но это так, прозрачность стекла на много ниже 100 %, в лучшем случае процентов 95–97. Этот материал, абсолютно прозрачен, он поляризован так, по длине волны, что волны света определённой длинны пропускаются на сто или 99,9999 процента, то есть практически не гасятся вообще. Таких веществ на земле не бывает. В природе, и на земле, человеку неизвестен ни один твёрдый элемент, обладающий столь высокой прозрачностью как этот искусственный материал.