Ради всего святого, он не хотел кончить так быстро, но уже был на грани.

Глаза ничего не видели, но остальные органы чувств включились на максимум, Бун захотел избавиться от их одежды, чтобы лучше чувствовать Эланию... и она словно прочла его мысли. Ее руки потянулись к кашемировому свитеру и дернули ткань вверх. Отстранившись от нее, Бун сел и стянул свитер через голову.

– И рубашку тоже, – хрипло выдохнула она.

– Да, мэм.

Расстегнув манжеты, он снял рубашку через голову, не заморочившись с пуговицами... а когда он оторвал что–то в процессе, ему было все равно. Накрахмаленный и отутюженный хлопок был сброшен на пол с той же бережливостью, что и свитер. То есть в принципе без оной.

Он снова опустился на Эланию, ее руки прошлись по его ребрами, и Бун застыл, когда член запульсировал за ширинкой брюк.

– Так хорошо? – прошептала она в темноте.

– Трогай меня везде, где захочешь.

Перекатившись на бок, Бун улегся на матрас и вытянул руки над головой, чувство, что он полностью отдает себя в ее власть, восхищало и немного пугало. Он всегда предпочитал вести, но с ней? Он более чем хотел передать контроль в ее руки.

Полностью сдаться на ее милость.

Первое, что коснулось его голой груди, – это кончики ее волос, и нежная щекотка мгновенно отозвалась в головке его члена. Закусив нижнюю губу, Бун зашипел, выгнувшись так, что хрустнул позвоночник. А потом ее пальчики коснулись его кожи, порхая по грудным мускулам и прессу. Пока она изучала его торс, дышать становилось все труднее, а член пульсировал, становясь еще тверже.

Черт возьми... чем больше она прикасалась к нему, тем сильнее Буну хотелось ласкать ее в ответ, накрыть ее обнаженные груди... но в его случае – ртом, а не руками. Нужда накрыть ее собой стала настолько необратимой, что он почти уступил... но у него возникло чувство, что Элании будет комфортней, если он уступит ей право первой изучить его тело, прежде чем самой открыться...

Когда ее пальчики прошлись по нижнему прессу, прямо над ширинкой, из его рта вырвался животный стон.

– Можно?

Голос Элании в кромешной тьме звучал как песня сирены, и Бун был бессилен перед ней. Но он не станет в этом признаваться.

– Прошу... – Его голос сорвался.– О, Боже, да...

Он чувствовал все. Как освободили пуговицу. Расстегнули ремень. Опустили молнию. Его эрекция, прижатая к тазовой кости, служила барометром, удовольствие спускалось вдоль члена, простреливая до самых яичек...

Освобождение наступило… речь не об оргазме, и слава Деве Летописеце за это: он приподнял бедра, и когда Элания стянула брюки с его бедер, эрекция выпрыгнула из тесной хватки, пружиня на нижний пресс. Чтобы помочь с раздеванием и как–то отвлечься от спазмов, Бун скинул лоферы... а потом, когда штаны оказались на полу, стянул носки...

Наконец, он был там, где хотел...

Ладно, не совсем верно, но он уже голый, а это шаг в правильном направлении.

Осталось лишь раздеть Эланию...

Когда матрас прогнулся, и Бун услышал шорох одежды, его сердце застучало с утроенной силой, словно грудина была дверью, которую сердечная мышца пыталась пробить.

– Позволь помочь с этим. – Он потянулся наугад. – Я могу...

Он замолчал, когда Элания легла на него, ее обнаженное тело стало лучшим в мире одеялом, ее бедра сжали его член, мягкие груди опустились на его торс. Его грызла жажда, и Бун снова нашел ее губы своими, их тела задвигались в темноте в животном и эротичном ритме, и предвкушение нарастало.

Подтянув ее выше, он потерся о ее шею и нашел яремную вену... и когда Элания охнула, он сказал:

– Я не буду кусать. Обещаю.

– Я хочу этого.

Все его тело застыло от ее заявления. Но он знал, что слишком завелся для кормления: он рисковал выпить ее досуха, хотя брал вену всего двое суток назад. Поэтому вместо того, чтобы проколоть ее кожу, Бун потерся о ключицы и сдвинул ее выше, так, что она раздвинула ноги и села на его торс. И тогда он получил свой приз. Когда он обхватил сосок губами, Элания охнула в темноте, и он услышал стук по стене, словно она уперлась в нее ладонью для равновесия. Проведя руками вверх вниз по ее бедрам, он ласкал ее ртом, кружа языком по нежным вершинам, всасывая их и целуя саму грудь.

Элания объезжала его, потираясь лоном о его пресс и член, ее возбуждение сводило его с ума, а весенний аромат заполнял комнату.

Он хотел действовать медленно.

Но когда она оторвалась от его губ и снова опустилась на его бедра, Бун выругался и дернулся так сильно, что треснулся головой о стену и сдвинул кровать с места.

Все, что он чувствовал – это влажное, горячее лоно на его члене, и ощущения били через край.

Оргазм накатил прежде, чем Бун успел взять себя под контроль, выстреливая из его члена. Стиснув зубы, он выругался по иной причине...

Элания низко и довольно рассмеялась. И она не медлила.

Приподнимаясь над его бедрпами, она обхватила его гиперчувствительный член, ставя ствол вертикально.

Следующее, что он ощутил – тесную влажную хватку ее лона, принимающего его эрекцию, восхитительное давление усиливало его удовольствие, заставляя кончать еще сильнее.

Но, черт, его бесила полная потеря контроля над собой; он подвел Эланию, преждевременно кончив. Он должен был добиться от нее ответного удовольствия, медленно и нежно двигаясь в ней и первой довести до оргазма.

Он запорол их первый раз.

Основательно.