Некоторые американские ученые считают, что есть еще и третий путь: отправить в недра нашей планеты «подземную лодку», которая с помощью атомной энергии, как раскаленная игла, расплавит и проколет камни и скалы на своем пути в верхней мантии… Как ни фантастично это предложение, его вполне серьезно обсуждают крупные специалисты. Да, говорят они, для осуществления подобного проекта потребуются огромные средства и годы напряженной работы. Но не исключено, что именно «атомная игла» поможет людям быстрее добраться до мантии.
Вот сколько трудностей приходится преодолевать еще и сегодня, чтобы узнать, что находится в земле, причем находится совсем рядышком, под самыми ногами! (Если взять наш пример с глобусом, то получится, что сверхглубокая скважина или подземная лодка пробьет его все-таки лишь на толщину двух-трех листов бумаги…)
Кстати, несколько слов об океане. Водная стихия — тоже неизведанная страна. Лет шестьдесят — семьдесят назад мы не знали о больших морских глубинах почти ничего. Да и сейчас знаем не много. Хотя люди снова и снова отправляются в рискованные глубоководные путешествия (сначала в гидростате — прочной стальной банке, а затем в батисфере, батискафе, мезоскафе и в других подводных аппаратах), океанские тайны все еще ждут своих открывателей.
Чем же интересен океан?
На его дне покоятся месторождения полезных ископаемых, удобрения, огромные запасы кормов для животных и пищи для человека. Даже морская вода представляет собой величайший склад богатств. В ней содержится столько солей, что их хватило бы покрыть поверхность всей Земли слоем толщиной в 45 метров. В воде океанов растворено также огромное количество дорогих металлов: никеля, серебра, урана, молибдена. Одного золота в ней 8 миллионов тонн. Надо только научиться извлекать эти драгоценности из морской пучины.
Об океане можно говорить без конца. Океан — это загадки, опасности, нетронутые сокровища. Наука океанология не менее интересна, чем физика, умеющая превращать ртуть в золото и извлекать из крошечных, невидимых крупиц вещества — атомов — такое сказочное количество энергии, о котором сорок лет назад еще и не мечтали. Она так же увлекательна, как радиоэлектроника, создающая умные машины, как медицина, которая уже начинает заменять износившиеся или больные органы новыми, здоровыми. Океан таит в себе столько же романтики, тайн и приключений, сколько биология, бионика, астрономия, космонавтика.
Советский батискаф «ТИНРО-2».
Мы еще вспомним об океане. А сейчас нам пора отправляться в долгое путешествие по стране, которую называют Химией. Почему именно туда? Почему я не зову тебя поближе познакомиться с наукой об океане, с физикой, с биологией или электроникой?
Потому что химия сейчас — одна из самых важных наук. Без ее помощи не могут обойтись ни физики, ни биологи, ни океанологи, ни врачи, ни колхозники, ни строители, ни создатели новых машин. Дорога в космос, между прочим, в значительной мере проложена также химией.
Я приглашаю в это путешествие еще и потому, что Советское государство, наша партия и правительство уделяют химии очень большое внимание.
На создание новых научных лабораторий, химических заводов и цехов расходуются миллиарды рублей. За годы восьмой и девятой пятилеток наша промышленность увеличила выпуск многих важнейших веществ и синтетических материалов в четыре, пять и даже в шесть раз. К 1980 году мы будем производить химической продукции почти вдвое больше, чем сейчас.
«Химия — это область чудес. — писал Максим Горький, — в ней скрыто счастье человечества, величайшие завоевания разума будут сделаны именно в этой области».
Я зову в путешествие по Химии еще и потому, что это просто-напросто интересно. И может быть, ты увлечешься тем, что узнаешь в этой книжке, и уже сам, без моей помощи отправишься странствовать по обширным областям химии. Сколько раз тебе придется повстречаться с волшебством, фантазией наяву, неожиданностями! И может быть, ты решишь стать волшебником-химиком?..
И все-таки я вижу, что ты, мой друг, несколько разочарован. Вот, думаешь ты, если бы отправиться (хотя бы мысленно) в морскую пучину или в земные недра! Там все ново. А химия? О ней пишут газеты и журналы, рассказывают радио и телевидение. Ты о ней уж столько раз слыхал, что давным-давно все знаешь и тебя уже ничем «химическим» не удивишь…
Сказать, что ты знаешь химию и что она уже тебе неинтересна, — значит выглядеть хвастуном и несерьезным человеком.
Начнем с такого вопроса.
Что ты знаешь о «консервированных солнечных лучах»? Они имеют весьма разнообразный вкус. Если ты действительно знаком с химией, то сможешь в общих чертах объяснить, почему из одних и тех же лучей получаются столь непохожие «консервы». И уж тебе не составит никакого труда сказать, почему тайна превращения видимого света во вкусные продукты считается сейчас одной из самых больших, самых увлекательных тайн.
Ты, наверное, уже готов сдаваться: «Не знаю!» А для химии это довольно простые вопросы.
Когда ты прочтешь одну из следующих глав, ты легко убедишься в этом.
Или, скажем, знаешь ли ты, какое мыло можно есть? Это мыло создала химия. В свое время мы о нем еще поговорим.
Вот еще одна задача. Однажды туристы, путешествующие по Индии в большом автобусе, оставили его на ночь без присмотра. А утром на этом месте нашли лишь металлический остов. Оказалось, что это… термиты поужинали автобусом. Прожорливые насекомые съели все — и занавески на окнах, и кожаные кресла, и коврик на полу.
Как же поступить, чтобы подобное не повторилось с другими автобусами? Энтомологи — специалисты по насекомым — разводили руками: кому-кому, а им хорошо известен аппетит термитов. Знают они и то, что перед челюстями термитов устоять могут лишь самые твердые материалы — металл, камень. Но ведь не будешь же делать автобусные сиденья из стали или гранита!
Казалось, человек бессилен перед насекомыми. Но в дело вмешались химики.
— Да ведь все очень просто, — сказали они. — Надо делать и сиденья, и занавески, и ковры из… стекла!
И в самом деле, эти сиденья, хотя и получились очень мягкими, оказались не по зубам термитам.
Как же удалось сделать стекло мягким? Если ты хорошо знаешь химию, ты без промедления ответишь на этот вопрос. А если не знаешь, то тебе будет интересно почитать главу о стекле, тысяче его обличий и применений.
Нравятся ли тебе муравьи? Уж очень это трудолюбивый, храбрый и дружный народ. Люди издавна наблюдают за муравьями, изучают их жизнь. Более всего поражало ученых то, что у муравьев, впрочем, так же, как у пчел, ос, термитов, есть свой язык, совершенно непонятный науке.
Я имею в виду не звуки, которые муравьи издают с помощью «инструмента», сходного со «скрипкой» кузнечиков. И не «песню» вожака саранчи, созывающего свою прожорливую стаю. И не повелительное жужжание пчелиной матки. Нет. Было замечено, что даже тогда, когда насекомые не могут ни видеть, ни слышать друг друга, они каким-то неизвестным образом переговариваются о своих житейских делах — о пище, жилище, близости врага.
Наверное, и до сих пор этот таинственный язык насекомых не давал бы покоя ученым, если б в дело не вмешалась химия. Именно она объяснила, как разговаривают насекомые, и даже расшифровала отдельные слова.
Чтобы снова не возвращаться к этому вопросу, я сразу расскажу, в чем тут дело. Язык оказался… химическим. А его слова — различные довольно сложные вещества.
Особенно хорошо развит химический язык у муравьев. Они пользуются им чуть ли не во всех случаях жизни. Каким образом?
Есть у муравьев особые железы, которые непрерывно вырабатывают капельки пахучих веществ — феромонов.
Отправляется, скажем, муравей по каким-то своим делам. Пройдет несколько шагов и, не останавливаясь, прижмется тельцем к земле или травинке.
И на ней останется пахучая черточка. Это и есть слово. Еще несколько шагов — еще слово. И так всю дорогу.
Куда бы ни убежал муравей, он не заблудится: черточки-слова приведут его к дому. На обратном пути он тоже «роняет на дорогу слова». И в зависимости от того, где он побывал, что нашел, их запах будет несколько иным. Как только на этот след наткнется другой муравей, он мигом поймет, что сказал первый: в какой стороне и как далеко находится пища, что это за пища. Если все это его заинтересовало, он бросается по следу, оставляя свои черточки-слова. За ним — третий, четвертый. Чем больше муравьев отправится за лакомой добычей, тем более ясно будет обозначен путь. Можно сказать, сама дорога будет кричать, звать каждого пробегающего неподалеку муравья:
— Скорей, скорей! Беги прямо, мимо разбитого кирпича! Потом налево. По хворостинке перейди канаву, взберись по стене дома к крайнему окну, пролезь в щель под раму. Там, на подоконнике, стоит забытая хозяйкой банка с вареньем! Оно очень вкусное!
Но стоит обидеть, потревожить одного-двух муравьев, как забегают, воинственно раскрыв клещи, все находящиеся по соседству его собратья. Они учуяли запах феромона тревоги. И каждый из них тоже выделит капельку этого вещества. Химическое слово «тревога» по цепи будет передано во все концы муравьиного государства, и муравейник взбудоражится, из подземелий повалят наружу толпы воинов. И горе обидчику, если он не поспешил унести ноги! Есть слова-феромоны, которые означают: «Всем собраться вместе!» Есть такие, которые побуждают муравьев обмениваться пищей, прислуживать матери-королеве, ухаживать за потомством.
Между собой муравьи и другие насекомые говорят на языке, совершенно непонятном другим. Даже муравьи разных видов не понимают друг друга. Впрочем, если надо говорить с врагами, то подбираются особые, «доходчивые» слова. Порой они разят, как меч. Одни насекомые выбрасывают вещества, отпугивающие противника. Другие «обращаются» к чужим со столь красноречивыми «словами», от которых буквально не поздоровится: врага обдают сильнодействующим ядом.