- Не бойся,- повторила она.- Ты мой муж теперь, вместо отца.

Когда они вернулись в дом, девочка еще спала, и было видно, что она улыбается во сне. Мать разбудила ее поцелуем.

Он ходил по поселку, куда мать послала его по хозяйственным делам и все время думал о ней. О ее теле. О том, как она посмотрела на него там, в море, перед тем, как стать его женой. Он не мог думать ни о чем другом. Заданий было много, и он вернулся уже к вечеру.

- Я постелю Верочке в саду, под навесом,- сказала Исида,- ей там будет хорошо. Как ты думаешь?

Его тело горело. Он ждал ночи, когда можно будет вновь соединиться с ней. Все мысли возвращались к ней, к ее телу. Несколько раз она ловила его взгляд и успокаивающе улыбалась ему. Чтобы как-то отвлечь от этого, она попросила Сергей почитать что-нибудь сестре перед сном. Наконец, та заснула. Ей уже нужна была взрослая кровать, хватало и двух плетеных кресел.

Когда он вошел, она ждала его на большой широкой кровати, накрытая белоснежной простыней. На этой постели он когда-то спал в обнимку с сестренкой. Как давно это было. Было ли? Он уже не был уверен. Контуры материнского тела угадываются по белыми складками. Она повернулась к нему. В нетерпении Сергей скользнул под простыню и сжал Ариадну, прижавшись к ней всем телом.

- Не спеши, не спеши Сереженька,- шептала она,- слегка отстраняясь.- у нас есть время. Она еще раз нежно поцеловала его в губы. Он припал к ее груди и целовал соски попеременно, а она смеясь, подставляла то один, то другой. Они набухали на глазах, раскрываясь как цветки навстречу его поцелуям. Он гладил ее бедра а она смотрела на него молча а глаза становились все темнее. Она видела нетерпение сына и когда он попытался раскрыть ее бедра, помогла ему. Что-то остановило его, когда он оказался перед ней, когда его член коснулся ее нежных раскрытых губок ее лона. Кажется, это был ее взгляд, устремленный прямо в его широко раскрытые глаза, прямо в его глубину. Сейчас он вошел в нее робко, как входят в храм. Там внутри все было торжественно и высокие своды и стены с колоннами и длинные ряды скамей. Где-то впереди, освещенный узкими лучами, бьющими из стрельчатых окон, его ждал престол. Все узнаваемо, но и не знакомо. Ее глаза, пристально на него глядящие, закрылись, когда он погрузился в нее, а затем опять открылись. И в этом взгляде было столько любви, сколько волн есть в море. И эти волны несли его. Они становились выше и выше. Исида откинула голову назад и вздохнула. Глаза ее вновь закрылись. Казалось, она тоже вошла в храм, только с другого конца и теперь молится о встрече с ним. Ее дыхание участилось, грудь сильнее вздымалась под его напором, он рвался к ней вперед, вперед, пока звезды не рассыпались в нем и с победным криком не наполнил ее своим семенем. Она чувствовала, как это поток разливается у нее внутри горячей лавой, как затекает эти кипящие струи с самые удаленные уголки ее тела.

Изнеможенный, он откинулся на подушки и медленно возвращался назад, к реальности. Исида положила голову ему на грудь и ждала, пока дыхание успокоится, пока легкий ветерок из окна немного охладит разгоряченное тело. Но внутри ее не утихало жжение его заряда. Ей казалось, что в ней началась какая-то работа, что они соединились там внутри, и она оплодотворена.

Он на мгновение задремал, но сразу проснулся от ее поцелуев. Она целовала его, губы, руки, грудь, бедра - не оставляя обойденным ни один кусочек. Ее нежные пальцы пробегали по всем закоулкам его тела. Вот губы смело обхватили его орган, и он стал увеличиваться, наливаться силой. Он гладил ее грудь и чувствовал, как та опять была налита жаром. Дыхание Исиды стало глубже, она прерывисто вздыхала. Она раскинулась под ним, как сдающаяся крепость, и он рывком отворил ее ворота. Ему было тесно сейчас в ее горячих глубинах, и он прорывался внутрь с боем. Она стонала, вилась под ним, пока он шумно дыша раз за разом врывался в нее. По телу Исиды проходили волны, сотрясались и рушились одно за другим внутренние укрепления. Стоны превратились в свист, вырывающийся, казалось, из самого горла. Ее пальцы с длинными ногтями уже глубоко впились в его спину. В последнем порыве она вся раскрылась ему навстречу. В нее ударила молния, разряд ее страсти был такой силы, что чуть не лишил ее чувств.

Сергей видел ее лицо, такое милое, любимое с детства, каким бывало, когда она сидела у его кроватки и молча глядела на него долго и нежно. Сейчас оно было искажено мукой, которую причинил ей он. Из-под опущенных век проглядывали слезы. Он целовал эти глаза, продолжая входить в нее раз за разом, продолжая мять ее податливую грудь. Он чувствовал, как его бедра ударяются о нее, как осадный молот бьет и рушит преграду. Нежный живот сотрясался от ударов, которые он наносил, безжалостно врываясь в ее лоно. Молодое кипящее семя уже зрело в нем, бродило в его теле и грозило выплеснуться, разбить ее заслоны, как пушечные ядра разбивают крепостные стены. Он придавил, расплющил ее покорное тело, прижал его к кровати и с победным криком вновь взорвал его изнутри, выплеснул в нее всю свою молодую страсть.

Она сказала: Как я люблю тебя, мой сын, мой муж! Ты мой бог, ты моя жизнь. Я твоя, когда только ты этого захочешь. Она не произносила этого, но эти слова чудились ему в ее взгляде.

Он не мог и минуты провести без нее, без ее ласковых и добрых слов, которые она роняла невзначай. Они не так много говорили, но много смотрели друг на друга. Вера глядела на них и смеялась. Она играла в купленные игрушки, которые он раздобыл в поселке. Иногда, заперев дверь, они бросались друг к другу даже в дневные часы, когда солнечный жар зажигал жар в них самих. Ее широкие бедра продолжали притягивать Сергея, они манили его как ворота в мир. Когда-то он вышел из них и вот теперь возвращался в них раз за разом. Он жил, купаясь в наслаждениях, утопая в ее бедрах, засыпая на ее мягкой груди. Ночами они сплетались в объятиях и стонали, мучая друг друга. Исида была опытна в любви, она умела довести его до высот, где они парили долгое время, не желая спускаться на землю.

Она будто стала более стройной, ее тело стало упругим, грудь тугой. Он видел, как ее походка становится легче, пружинистей. Взгляд стал искристый, брызжущий весельем, силой. Они иногда боролись теперь, катаясь по кровати, и она часто одерживала верх, несмотря на то, что он сопротивлялся на полную силу. А один день, когда они купались на пляже он встал совсем близко от нее и заметил, что стал чуть ниже нее ростом.

Он жил ей, жил внутри ее не мог дождаться часа который она назначила для любви. Он не помнил, где же Вера? Просто в какое-то время она исчезла. Пустая кроватка в саду, в которой она спала еще недавно.

Он заметил ее и спросил

- Мама, а для чего здесь эта кроватка?

Она удивилась.

- Как, ты не помнишь? Это же для твоей сестренки приготовлено, когда она родится.

В один день она сказала

- Пожалуй, тебе нужна новая одежда, эта как-то болтается, ты не против? Я схожу в поселок и принесу тебе оттуда что-нибудь.

В ту ночь она держала его в руках, а он бился на ней в любовном забвении. Когда он затих, он заметил на ее лице блаженную мечтательную улыбку.

- Что, мама? - спросил он.- что это ты?

Она повернула лицо. Долго на него смотрела, не отвечая, только продолжала улыбаться.

- Ты знаешь Сережа, я жду ребенка...

- Правда, мама? Это так замечательно. У нас будет ребенок! Как ты думаешь, это будет братик или сестричка?

Улыбка ее погасла. Она ответила задумчиво:

- Это будешь ты...

Ночами они еще лежали в обнимку на постели и он прижимался лицом к ее большой растущей груди. Из окна временами тянулся прохладный ветер и тогда он прижимался к ней в поисках тепла ее большого тела. Он обхватывал ее растущий живот и прикладывал ухо, пытаясь услышать, что там происходит. Если юношеское желание разгоралось в нем, мама нежно гладила и целовала его, а потом ласкала его плоть губами и языком, пока он не избавлялся от любовного жара и не успокаивался. Однажды, мучимая тем же, она просила его целовать ее в лоно над набухшим уже большим животом, и он исполнил эту ее просьбу, хотя ему там было душно и он не испытывал никакого чувства. Но это было только один раз. Потом он стал спать в саду, где стелила ему мама.