– К акту вскрытия и прочим документам экспертизы тоже много вопросов, – продолжал Серов. – Документы составлены со множеством нарушений, и больше похожи на документ, написанный прозектором, чем судмедэкспертом.

      – А эксперт вообще грамотный? – уточнил Хрущёв.

      – Он учился на медика во время войны, по сокращённой программе, потом закончил курсы повышения квалификации и перевёлся на должность судмедэксперта.

      – Ну, допустим... Продолжай.

      – Тут, кстати, обрати внимание, – посоветовал Серов. – Врачи и медперсонал, обучавшийся в войну по сокращённым программам, получают меньше, чем те, кто по полному курсу учились. А ведь эти люди всю войну прошли, работали в тяжелейших условиях. В чем они виноваты? Надо бы им курсы повышения квалификации организовать, и после курсов уравнять их в зарплате.

      – Гм... – Хрущёв, задумался, затем черкнул пометку в блокноте. – Скажу Курашову, чтобы проработал этот вопрос.

      (Курашов Сергей Владимирович, министр здравоохранения СССР с 12 января 1959 года по 27 августа 1965 года)

      – Короче, оставляя в покое умозаключения Ракитина, мы решили в этом деле разобраться. Как ты понимаешь, даже без измышлений о «контролируемой поставке радиоактивной одежды», сама возможность того, что по горам Северного Урала болтаются американские агенты, требовала проверки.

      – Угу. И честь мундира заодно спасти? – усмехнулся Никита Сергеевич.

      – Да при чём тут честь мундира? Я, как председатель Комитета, отвечаю, в том числе, за безопасность атомных объектов, – ответил Серов. – Не могу же я такой сигнал без внимания оставить! Я договорился с Сергеем Семёнычем Бирюзовым, воспользовался «подсказкой» Ракитина и, честно сказать, исключительно по наитию предположил, что над перевалом мог пролетать американский разведчик. Бирюзов, конечно, очень обеспокоился. В общем, мы с ним решили провести совместную операцию. ПВОшники дирижаблями заранее завезли в тайгу три зенитно-ракетных комплекса. Привлекли к операции Евгения Яковлевича Савицкого, он посадил на аэродром Амдерма сводную эскадрилью ПВО.

      – Вот, кстати, Савицкого вздрючить надо, – отметил для себя Хрущёв.

      – За что? Самолёт-то его ребята сбили!

      – Да? А знаешь, как они его сбили? Высадили 11 ракет с 4-х перехватчиков в белый свет, как в копеечку! Вот как они нормативы сдают, а?

      – Ну... тут я не специалист, – признал Серов, – но 11 ракет – это много.

      – Добро бы попали! Это ж не снаряд, это – ракета! Она стоит как автомобиль! Ну, ладно, отвлеклись. Что там с твоими шпионами?

      – Были там шпионы. Три человека, – ответил Серов. – Что мы сделали: заранее, за неделю, скрытно, под видом охотников-манси, посадили вокруг горы и перевала нескольких наблюдателей и снайперов. Был даже пулемётный расчёт, с ДШК, и пара гранатомётов – мы же не знали точно, с чем придётся столкнуться. Вокруг этого дела в будущем накручено брехни с три короба – там и инопланетян приплели, и ракетчиков, якобы ракета с Байконура летела на Новую землю и на перевал упала, и что якобы там секретный ракетный полигон был, возле горы Чистоп, – он ткнул карандашом в карту к юго-востоку от места событий. – С пусковыми шахтами! В 1958 году, шахты! Уписаться можно! Да у нас, сейчас, даже с информацией из будущего, только одна шахта в КапЯре построена, в бухте Провидения ещё только идёт строительство, а в «той истории» и в КапЯре шахты ещё не было!

      – Они там, в будущем, прикинь, всерьёз обсуждают возможность того, что этих ребят наши же военные замочили, «чтобы замести следы неудачного испытания»! – Иван Александрович возмущённо покрутил головой. – Ты такую чушь когда-нибудь слышал? Чтобы военные по приказу командования убили гражданских, да ещё и пытались уничтожить следы преступления! И это для того, чтобы скрыть «неудачное испытание»! Да будь такой приказ командования, эти студенты просто исчезли бы навсегда, и никто никогда их не нашёл бы.

      – Да не могло быть такого приказа, потому что за каждым испытанием наблюдают сотни людей из нескольких разных ведомств, – добавил Хрущёв. – Как можно скрыть неудачное испытание?

      – Да пусть даже эти ребята действительно увидели что-то, что им видеть не полагалось, – Серов пожал плечами. – Двое из них имели допуск второй степени, (то есть, «Сов. секретно», под этим допуском проходила ракетная матчасть), с остальных взяли бы подписку, и весь вопрос исчерпан. Ну, приглядели бы за ними в следующие пять лет...

      – Ладно, это – досужие байки некомпетентных брехунов, – махнул рукой Никита Сергеевич, – ты дальше рассказывай

      – Ракетчики Бирюзова сидели аж в двадцати километрах оттуда, в вершинах условного треугольника, – Иван Александрович карандашом указал на карте места дислокации ЗРК. – Сидели тихо, ну, насколько могут сидеть тихо несколько десятков человек. На каждом комплексе был наш уполномоченный, следил за соблюдением порядка. Даже огня не разводили, использовали для разогрева микроволновку. На дизель-генераторы поставили дополнительные глушители, для скрытности. Мощность упала, конечно, но для бытовых нужд хватало.

      – Короче, разложили мы с Бирюзовым и Савицким «медвежий капкан», – рассказывал Серов. – Ждём. Туристов этих на день задержали в одноимённом со мной городе, – он усмехнулся. – Наш сотрудник изобразил туповатого службиста, до...бался, что Дятлов маршрутную книжку не сдал, и заставил их оформить по всем правилам все документы. Пока оформляли, пока «ждали отмашки из Москвы» – опоздали на поезд, поехали на следующий день. Мы специально так сделали, чтобы держать этих ребятишек подальше от места событий. Рассчитывали, что они в ночь с 1 на 2 февраля будут где-то в 20 километрах к востоку, но они нашли тропу манси, срезали угол между Лозьвой и Ауспией, шли ходко – опытные лыжники, и оказались почти рядом с перевалом. Хорошо, ветер был сильный, да и склон, обращённый к реке, довольно крутой, подниматься тяжело. На перевал они полезли уже в сумерках, передумали и вернулись.

      – Ясно. Что дальше?

      – Дальше... Вечером на северо-восточном склоне горы появились трое. Один залез на вершину, ещё двое подготовили ветки для костров, сложили костры, но не зажигали. Мои за ними наблюдали издали, не высовываясь.

      – Так... Что они там делали? – спросил Хрущёв.

      – Я считаю – никакой «контролируемой поставки» в «той истории» не было, – проворчал Иван Александрович, – Ребята эти просто наткнулись на американских спецназовцев. Те ждали на склоне горы груз, который им должен был сбросить RB-47.

      – Ого! И сбросил?

      – В нашей истории – сбросил. Место удобное. Голый безлесный склон, обращённый на северо-восток, от населённых мест перевал закрывает, костров не видно. Туристы до того в этот район не ходили, группа Дятлова была первой. Ночью, около часов двух, на склоне загорелись три костра, треугольником. Вскоре с дирижабля ДРЛО сообщили, что с севера идёт скоростная высотная цель. Как только от самолёта отделился груз на парашюте, один из ЗРК, с позиции на юго-востоке, как раз возле Чистопа, выпустил по носителю две ракеты. Американцы, видимо, засекли излучение радара, потому что тут же начали отстреливать помехи, и легли в левый разворот.

      – При этом сбросили три осветительных бомбы – мощнейшие, чуть ли не по тонне, у нас про такие даже не слышали! Висели они над перевалом долго, минут 15. Я даже не представлял, что бомба на парашюте может опускаться так медленно.

      – Савицкий с Бирюзовым заранее просчитали, что пилоты в случае опасности чаще отворачивают влево, чем вправо, и расположили второй ЗРК к востоку, в междуречье Лозьвы и Ауспии. При развороте разведчик вышел прямо на него, и схлопотал ракету. Одна мотогондола у него отвалилась, но он крепкий, сука, сманеврировал и ушёл на четырёх моторах.

      – Ну, про самолёт я рапорт Бирюзова прочитал. Осветительные бомбы – это и были те светящиеся шары?